меня разыскивать? Гораздо логичнее следить за домом и ждать, когда ты появишься. Тебе удалось их провести, слышишь? Посмотри на меня! Я не знаю, что мне делать. Боже, дорогая, ты меня пугаешь! Вылезай отсюда. Нам надо позвонить Нику. — Мэри потерла виски, уговаривая себя не впадать в панику, и склонилась над подругой. — Кэсси, надо уходить. Здесь есть подвал. Моя хозяйка никогда его не закрывает. Мы можем там отсидеться, пока не стемнеет, а потом выберемся и позвоним Нику. У нее на кухне есть телефон. Этот судебный исполнитель появится снова, я точно знаю. Кэсси, скажи наконец, что с тобой?
По щекам Кэсси потекли слезы.
— Все оказалось бесполезно, — всхлипнула она. — Сколько глупостей я наделала в жизни! Куда больше, чем, например, ты.
— Это потому, что ты не позволяла мне совершать глупости. Ты всегда была рядом. Как можно говорить, что все бесполезно?! Мы вместе, и это главное. Ты разгадала все, что они напридумывали в своей Программе. Раньше такое никому не удавалось. Они говорили, что это невозможно, а ты нашла меня.
— Потому что мой судебный исполнитель нарушил правила, хотя не имел права это делать.
— Но они нам тоже лгали. И их сказки о безопасности тоже ложь. Я плевать на них хотела! — истерически закричала Мэри.
Но Кэсси не обращала на нее внимания. Ее взгляд оставался таким же пустым и безжизненным.
— Мне надо спуститься вниз, — прошептала Мэри. — Я скоро.
Она побежала вниз по лестнице к кухне хозяйки. Дверь оказалась незапертой. Она пробежала через кухню к подвалу. Почему бы не спрятаться здесь, пока не подвернется возможность поговорить с Ником? Звонок ему будет означать, что они обе вышли из Программы. Ну что ж, это она как-нибудь переживет. Любая жизнь лучше той, которую она сейчас ведет. Кэсси может сказать то же самое.
Мэри включила тусклую лампочку под потолком. Маленькие оконца были выкрашены в черный цвет. Металлическая наружная дверь закрывалась на два засова. Если ей удастся уговорить Кэсси спуститься сюда, их никто не найдет. Она принесет в подвал два стула и вкрутит лампочку помощнее. Почти домашний комфорт. Временно, конечно, пока не приедет Ник и все не уладит.
Вполне удовлетворенная увиденным, Мэри поднялась в кухню, нашла там бумагу и карандаш и нацарапала записку, подписавшись именем хозяйки. Если кто-нибудь сюда придет и обнаружит записку, то не станет бродить по дому. Конечно, они зайдут в ее квартиру. Надо создать видимость, будто она уходила в спешке.
Мэри заглянула в кухню и увидела, что Кэсси все еще сидит под раковиной, затем прошла в комнату и разбросала одежду.
В кухне она набила продуктами бумажные пакеты и перенесла их вниз. Потом вернулась и опустилась перед раковиной на колени.
— Надо идти, Кэсси. Если ты не пойдешь со мной, я уйду одна. Можешь оставаться и испытывать судьбу. У нас времени не больше часа. Этот судебный исполнитель позвонит кому надо и вернется сюда не один. Конечно, они нам не сделают ничего плохого, но нас опять разлучат, и кто знает, где каждая закончит свои дни. Думаю, они снова что-нибудь пообещают, лишь бы вернуть нас в Программу. Идешь со мной?
Кэсси даже не пошевелилась. Мэри уже не знала, что сказать. Так ничего и не придумав, она схватила подругу за руку и вытащила ее из-под раковины. Кэсси снова застыла в неподвижности.
— Черт тебя побери! — прошипела Мэри. — Когда я позвоню Нику, обязательно расскажу, что ты совсем раскисла и не хочешь бороться за свою жизнь. Если тебя не прикончат, то запрут где-нибудь и выбросят ключ. — Она сделала паузу, надеясь, что Кэсси что-нибудь скажет, но ответа не последовало. — Ну хорошо же. Ты сама напросилась. Я все равно сволоку тебя в подвал, и не жалуйся потом, если у тебя на заднице живого места не останется. — Последний аргумент не произвел никакого впечатления.
Собрав все силы, Мэри подхватила Кэсси под руки и протащила через дверной проем к лестнице. Та висела на ней как тряпичная кукла. Пустота в ее глазах любого свела бы с ума.
Каждый раз, когда Кэсси ударялась бедром о ступеньку, Мэри морщилась, прикидывая, как долго не сойдут синяки с ее зада. Наконец она прислонила подругу к стене у подножия лестницы.
— Ты пыталась меня убить? — спросила Кэсси, пошевелившись.
— Да, — ответила Мэри. — Ты почти час была не в себе. Извини меня за твою синюшную задницу, но другие доводы не действовали. Нам надо войти внутрь. Времени остается все меньше. Я тебе все объясню. Сможешь сама идти?
Кэсси со стоном поднялась на ноги. Мэри обхватила ее за талию. Девушки обнявшись прошли через кухню и стали спускаться вниз по ступенькам, ведущим в подвал. Оставив Кэсси сидеть на стуле, Мэри сбегала наверх и заперла дверь в кухню хозяйки. Еще пять минут ушло на то, чтобы закрыть на задвижки все окна.
— Объясни мне наконец, что мы делаем в этой конуре? — вяло спросила Кэсси.
Мэри села, пытаясь восстановить дыхание.
— Сама не знаю. Это только ты всегда можешь мотивировать свои действия. Когда ты отключилась, я просто не знала, что делать. Ты меня до смерти напугала. Думаю, судебный исполнитель вернется. Они опять хотят меня куда-то перевезти. И знаешь из-за чего? Из-за того, что ты ушла. Они, наверное, сначала за тобой следили, но потом упустили. Ума не приложу, зачем им меня перевозить, если ты должна здесь появиться. Не вижу никакого смысла.
— Я думаю, они не понимают, как себя с нами вести, как реагировать на наши поступки, — устало сказала Кэсси. — Зачем мы опять об этом говорим? И что мы делаем в подвале твоей хозяйки? На что надеемся? Не уверена, что это лучшая твоя идея.
— Мы здесь долго не задержимся, — возразила Мэри. — Надо только позвонить Нику. Посмотри, я принесла сюда телефон. Можем звонить, куда захотим, лишь бы денег хватило, чтобы заплатить хозяйке за разговоры. Ник нам поможет. Ведь так, Кэсси?
— Я больше ничего не знаю, Мэри. Я все испортила, безнадежно спутала все карты. Только из-за того, что у меня нет желания жить под чужим именем, ты подставляешь себя. Почему эти люди не видят, что их иезуитская Программа нам не подходит, почему не сделают для нас исключение? Я родилась и умру Кассандрой Эллиот, а не какой-нибудь Дорис Боу. Мне надо было прислушаться к своей интуиции, а я этого не сделала. Эти люди сыграли на нашем страхе. Только посмотри на нас. Мы прячемся от тех, кто пытается нам помочь. Прости, Мэри, но я, похоже, дошла до ручки.
— Какой смысл об этом говорить? Лучше спокойно подумать, что нам предпринять.
— То, что ты предложила. Позвоним Нику. Но никаких сообщений на автоответчик. Будем говорить, если только он поднимет трубку.
— Согласна. Ты жутко выглядишь. Налить тебе выпить?
— Да! Я ужасно устала, Мэри. Мне не по себе, когда я сталкиваюсь с ситуациями, с которыми не могу справиться.
— Это всего лишь приобретение жизненного опыта, — возразила Мэри.
— Да уж. Последнее время мы ведем очень насыщенную жизнь. Столько всего нового, — съязвила Кэсси. — Теперь к этому списку можно еще добавить взлом и вторжение в чужую квартиру.
— Мы ничего не взламывали. Да, нам пришлось сюда войти, но не для того, чтобы что-то украсть или учинить разгром, а в поисках безопасного места. Деньги за телефонные разговоры мы оставим. Кроме того, дверь была открыта, вот что самое главное. Ты собираешься звонить?
— Да. Где телефон?
— Около лестницы. Я принесла сюда более мощную лампу, но, боюсь, мы не сможем ею воспользоваться. Окна хоть и покрашены в черный цвет, но если зажечь яркий свет, он будет виден снаружи. Возможно, у меня начинается паранойя и я перегибаю палку, — добавила Мэри, поймав на себе удивленный взгляд подруги.
— Ты права, — подумав, согласилась Кэсси. — Тусклой лампочки под потолком вполне хватит. — Она набрала номер Ника и положила трубку после третьего гудка, как только включился автоответчик. — Будем звонить каждые полчаса. Нам нельзя отсюда уходить, пока я лично не поговорю с Ником.
Когда стрелки часов остановились на восьми часах, а телефон Ника все еще не отвечал, Мэри приложила палец к губам.
— Я слышу какой-то шум, — прошептала она, указав на окно. — Оно выходит на лестницу, ведущую в мою квартиру. Кажется, они собираются подняться ко мне. Их трое, но я не разбираю, что они говорят.
