безучастно. – Он был явно расстроен, видя, как ты… э…
– Буянила, – подсказала я. – Прости.
Пат смотрел на меня. В моем взгляде он, вероятно, читал легкое раздражение. Он отвел взгляд, кивнул – кто-то шагнул вперед и снял наручники с Кона. Тот присоединился ко мне и Пату. Бойцы вокруг нас ненавязчиво перестроились таким образом, чтобы контролировать уже двоих. На всякий случай. Пат выступал в роли укротителя львов, которому попались сразу двое, причем совершенно диких. В движениях Кона сквозила усталость, как у всякого человека, пережившего такую ночь. Или как у вампира, изображающего человека.
Он выглядел намного лучше, чем в тот вечер, когда нам нужно было возвращаться с озера. Он не выглядел как человек, которого хочется пригласить домой, чтобы познакомить с родителями, но и на чокнутого наркомана не походил. И на вампира тоже. Если уж на то пошло, то и я не выглядела как человек, которого хочется познакомить с родителями. Мы оба были избиты, перемазаны грязью и кровью, и хотя мой нос был так же сбит с толку, как и я сама, могу предположить, что от нас воняло. Черная рубашка Кона закрывала рану на груди. Если там еще была рана. Моя собственная грудь отзывалась жгучей болью, но если кровотечение и не остановилось еще, то во всяком случае уменьшилось.
Я оперла локти о колени и свесила руки так, чтобы они не касались тела. Случившееся уже подернулось туманом, но я смутно помнила, что с моими руками не все хорошо.
Странно, где это Кон научился притворяться человеком за последние месяцы? Может, я сама дала ему эту способность, в ту ночь, когда он передал мне темное зрение? Или он каким-то образом копировал поведение людей, взявших нас в плен? Хотя никто пока не сказал, что это плен. Пока. Мне не хотелось задавать вопросы типа «Можно нам теперь идти домой?» чтобы не убеждаться в этом. Кроме того, не знаю, хотела ли я пойти домой. Не знаю, чего я вообще хотела. Каждый удар моего сердца отдавался сильной пульсацией в руках.
В чьей-то рации забубнил голос – в рации Пата. Его лицо помрачнело, хотя и до этого было не слишком веселым. «Да. Хорошо. Нет, я думаю, все успокоится. Да, я оставлю здесь несколько человек для подстраховки, а ты пришли сюда какую-нибудь команду уборщиков, если найдешь. Да». Он посмотрел на меня.
– Замдиректора Джайн хочет задать тебе пару вопросов. Мое сердце застыло. Богиня Боли. Ты ведь не допрашиваешь гражданских?
– Тебе и мистеру… – Пат вежливо кивнул Кону.
– Коннор, – ответил тот.
– Мистер Коннор, вы и Светлячок поедете в моей машине, пусть она пока расскажет вам о нашей Джайн.
Я почти заставила себя удивиться. Вмешательство Богини сделало Пата нашим союзником. Думаю, там он нам пригодится. Попытка удивиться провалилась, оставив только холодное бессилие.
Пат делал для нас все возможное. Вряд ли Богиня собиралась ждать, пока мы примем душ, поедим и отоспимся (хотя я бы не прочь увидеть Кона, одетого в костюм цвета хаки). Пат передал что-то по рации, и Тео с Джоном встретили нас с чаем и одеялами. Нам также дали возможность сходить в туалет. Какое великодушие. Я воспользовалась предложением. Кон отказался. Вампиры что,
Когда Кону предложили на выбор чай или кофе, он секунду подумал и выбрал чай. Он завернулся в одеяло. Оно было желтого цвета, и не слишком улучшило цвет его лица. Как вампир он производил впечатление, но как человек выглядел просто уродом. И в этом уродстве крылось, непонятно почему, что-то угрожающее. Когда-то проводилось исследование с целью определить, какие люди производят большее впечатление: симпатичные или уродливые. В целом, чем у тебя более неприятная внешность, тем меньшее впечатление ты производишь, но вот если ты достиг апогея уродства – вот тогда впечатление от тебя большое. Думаю, Кон ненамного не дотянул до апогея. Чуть-чуть. Кроме того, в человеческой модификации он оказался ниже ростом. Я это не сразу заметила. Но если в таком виде Богиня его недооценит, это может пригодиться. Возможно, даже спасти нам жизнь. Хотя я точно не знала, как я смотрю на то, чтобы жить дальше, будучи спасенной от смерти уже неоднократно. Мысли мои текли медленно и бессистемно, как будто спотыкались. Чтобы пить чай из кружки, мне пришлось взять ее в руки, но я следила за тем, чтобы пальцы не коснулись того края, к которому я прикасалась губами. Нам предложили еду, но я отказалась; это были сэндвичи, а их пришлось бы брать руками. После моего отказа отказ Кона уже не выглядел странно.
В кабинет Богини мы ввалились всемером: Пат, мы с Коном, Тео, Джон и еще двое, которых я не знала, только пару раз видела в кофейне – Кейт и Майк. Богиня хотела отослать всех, кроме меня и Кона – при ней, разумеется, были ее приближенные сотрудники, – но Пат, вооружившись формальностями, настаивал на своем присутствии, ссылаясь то на одну директиву, то на другую. Я слышала, как он еще из машины затребовал какую-то книгу, кажется, устав ООД, и в коротком промежутке до вызова в кабинет внимательно пролистал ее, но тогда не придала этому значения. Теперь же он доказывал, что несет за нас ответственность с того момента, как подобрал нас в поле, даже в присутствии старшего офицера, потому что он – специалист-полевик, а она нет, а ситуация была неопределенной.
Один-ноль в пользу Пата. Но черты лица Богини ужесточились, а губы сжались. А это означало, что нам всем придется за это заплатить.
Особенно Кону. Почему? Она поняла, что с ним что-то не так? Или потому что он – незнакомец? Если только она не просматривала файлы с информацией обо мне до того, как я успешно посидела за терминалом оодовской базы данных, то, вероятно, просматривала их после этого. Эта мысль не радовала, особенно неутешительной была перспектива того, что после ее общения с этими файлами информации в них могло и прибавиться. Я бы удивилась, узнав, что Иоланда способна создать оберег против электронных систем хранения информации. Оберег, проявляющийся только в том, что я по документам выглядела очень скучной особой. Потому что от моей естественной скучности в эту ночь не осталось и следа. Никто – а Пат и Богиня и подавно – не поверит уже моей истории о том, что я случайно подорвалась в Не-Городе, после того, как я взорвала их компьютерную систему.
И снова закружились мои мысли, как будто у меня было будущее, а ведь это пока оставалось под вопросом. Без рабочих рук и со старой раной на груди будущее виделось сомнительным… Но мне хотелось вытащить Кона из этой переделки. Дальнейшее – это его дело.
Зазвучали голоса. От звука голоса Богини голова у меня начала гудеть. Я должна была слушать, быть внимательной, и я должна была
