Солнечный свет

Здесь.

Я резко закрыла глаза и откинулась на спинку стула, который откатился на несколько футов назад, пока не ударился об угол стола, у стены. Неаккуратно сложенная кипа бумаг шлепнулась на пол.

Шатаясь, я встала, по-прежнему не глядя на экран. Я чувствовала биение «здесь». Я повертела головой, как будто стояла в поле и искала ориентиры. Нет. Не здесь. Я повернулась на четверть оборота и ждала, пока «здесь» настроится. Нет. Повернулась еще на четверть оборота… почти. На восьмую долю оборота назад. Нет. На восьмую вперед, потом еще на восьмую. Да. Здесь.

Я подняла руку.

– Туда. Теперь выключите это, чем бы оно ни было – мне от него плохо.

Эймил нырнула к компьютеру, и экран погас. Я села.

– Так, так, так, – сказал Пат. Удовлетворение в его голосе вдруг очень меня разозлило, но я была слишком усталой и больной, чтобы сказать ему об этом. Я закрыла глаза.

Я снова открыла их минуту спустя. Пар из чашки горячего чая ласкал мое лицо. Я приняла чашку. Кофеин мой – друг мой. Я не была уверена, есть ли у меня еще друзья в этой комнате.

Особые Отряды Других существуют, чтобы контролировать, обезвреживать, нейтрализовать или уничтожать любую возможную Другую угрозу человеку. Это легко и честно, и для меня-человека это звучало – раньше – очень хорошо, хотя в то же время я не одобряла политику «все Другое – плохо», что, кажется, являлось неофициальным девизом ООД. Теперь я узнавала, что ООД – по-видимому – кишит полукровками, возможно – чистокровными Другими и, вероятно, оборотнями, и тайком симпатизирует уклоняющимся от регистрации.

Это должно было ободрить меня. Если я сама была полукровкой, то полукровкой среди полукровок. Я должна бы радоваться сотрудничеству с моей собственной маленькой группой оодовцев.

Которые ненавидели вампиров. Всех вампиров. По определению. Ненавидели вампиров и охотились на них, потому что верили – вампиры не просто мешают жизни общества, но усложняют жизни и им, и им тоже, социально приспособившимся и интегрировавшимся полудемонам и демонам, как и оборотням, которым нужна была всего одна ночь в месяц. Если бы не вампиры (согласно теории Пата), люди, вероятно, отменили бы законы, автоматически ограничивающие права всех с кровью Других в жилах.

Вероятно, теория была верна.

Не говоря уже о том, что меньше чем через сто лет мы все капитулируем перед вампирами.

Видение в темноте ужасало меня не только потому, что оно пришло от вампира. Дело в том, что оно постоянно, беспрестанно, непрерывно напоминало о связи с… вампирством.

«Я не знаю, что дал тебе этой ночью. И не знаю, что дала мне ты».

Я сознавала это, неподвижно стоя под открытым небом солнечным днем. Даже отсутствие тени – своего рода тень. Ты можешь не знать этого, но я знаю. Теперь знаю. Хотелось знать, похоже ли это на, осмелюсь сказать, обычное следствие смешанной крови: знать, что ты человек – и не человек, – но яростно, до боли в зубах верить, что это не делает тебя менее…

А кем именно? Человеком? Личностью? Разумным существом?

«Напомни мне, что ты разумное существо».

Я мечтала спросить кого-нибудь. Но полувампиров не существует, это невозможно. Кем бы я ни была, это называется иначе. Так ведь? Так?

Пей свой чай, Светлячок, и прекрати думать. Размышления – не твоя сильная черта.

Было еще нечто, касающееся этой темы, что тревожило меня – но туда я пока не добралась. Не было необходимости. Мне хватало проблем и там, где я находилась.

– Тебе лучше? – спросил Пат.

– Нет, – ответила я.

– Ты знаешь, на что ты указывала?

– Нет, – повторила я. Я подняла взгляд, посмотрела вдоль найденной мной линии и подумала, как расположено здание ООД и где в нем я предположительно нахожусь. Я, вероятно, указывала на запад, примерно на запад. Это мало что давало: к западу располагались все заброшенные фабрики, там же худшие из городских пятен скверны. Теперь в той стороне никто не жил; население после Войн Вуду постепенно увеличивалось, но возвращать к жизни ту область никто не спешил – новые магазины, офисные центры и новостройки поднимались к востоку и югу, а также – за исключением озера с его пятнами скверны – теснились, к северу, обходя наркоманский район. Причина, по которой каждый пытался прибрать к рукам Честерфилд – то, что он располагался к югу. Лет через двадцать-тридцать мы и следующий город к югу, Пискатавех, наверное, сольемся в один большой город. Если все не уйдем во тьму раньше.

Западная окраина Новой Аркадии не полностью пустынна – там разбросаны разные мелкие фирмы и клубы, которые полиция регулярно закрывает, но через день или неделю они открываются снова. Иногда они быстро открываются в другом месте, иногда даже не изображают попыток переехать. Именно на западные окраины города банды – в основном человеческие, все больше тинейджерские – ходят дурачиться и искать вампиров. Эта местность также популярна среди фермеров, хотя убытки от смертности весьма существенны. Много сомнительных маленьких фирм, которые ухитряются продержаться там, работает на скотоводов – те не могут позволить себе платить за строительство, но, если хотят жить, должны платить за оберегание. Есть два вида дешевых оберегов: одни не работают, другие путаются с тем, что, за неимением лучшего слова, можно назвать черной магией. Что наводит на мысли. Бродягам лучше бы спать в трущобах Старого Города, но я признаю, что для Старого Города лучше, что большинство их так не поступает.

Не требовался комбокс или удар по голове, чтобы сказать любому жителю Новой Аркадии: если вы ищете вампиров – ищите к западу.

– Я показала на запад, – нехотя сказала я. – Невелика заслуга.

– Мы пока не знаем, велика или нет, – резонно возразил Пат. – И не узнаем, пока не отвезем тебя туда.