запотевшее стекло на молоденьких оружейниц, проверяющих подвеску бомб и реактивных снарядов. К самолету шел Тугов. Шейкин откинул колпак кабины, перекинул ноги через бортик и молодцевато спрыгнул в лужу. Вода из-под сапог брызнула на одежду Тугова. Тот поморщился:
— Мог бы и поаккуратнее!
— Окропил тебя живой водичкой перед боем!
— Знаешь, Женя, мне торпеду под брюхо подвесили. Что с ней делать?
— Расскажут. Пошли рысцой, а то и так последние… Вот тут рай! — выкрикнул Шейкин, вбегая под натянутый на колья брезент.
Задачу на штурмовку понтонной переправы ставил подполковник Лавров. Водя указкой по большой схеме, разъяснял:
— Пойдет девятка. Командир третьей эскадрильи не раз лазил в такую погоду, ему и карты в руки. Ориентировка сложная, поэтому сначала с курсом двести сорок градусов выйдете на железную дорогу Белгород-Курск в районе станции Солнцево. Рядом Сейм. Разворачиваетесь и летите по реке к городу. Как только подойдете к острову Зеленый — видите, какая у него своеобразная конфигурация? — засекайте время. Через восемь минут готовность. Через десять — под вами будет переправа, обозначенная ракетами. Уничтожить! Немцы двигают по ней крупные силы в район Беседино-Становое. — Подполковник выглядел нездоровым, шрамик на загорелой щеке посинел, но движения были энергичны, голос, как всегда, ровен и сух. — Два штурмовика несут торпеды. Ничего сложного. Сбрасывайте, не долетая двести — триста метров до мостов. Заглубление торпед соответствует усадке притопленных понтонов… Вопросы есть?
Дождь утих, но небо висело серыми лоскутами над самой землей. Самолеты шли низко, задевая «горбами» облака. Самым последним летел Шейкин. Он видел под штурмовиком Тугова веретенообразное тело торпеды, она висела, чуть наклонив овальный нос. Шейкин немного поотстал, посмотрел вниз: земля, как стремнина, смешавшая в своем потоке овраги, дороги, поля, перелески, неслась под крылья. В левом боковом стекло козырька кабины темным изгибом плеснулся Сейм, чуть дальше — лесополоса железной дороги. По конфигурации берегов стало попятно, что эскадрилья выскочила на реку где-то севернее Солнцева и довольно далеко от него. Передние машины легли в разворот, взяли курс на остров Зеленый.
И тут в пустоту эфира вдруг ворвался голос:
— Ахтунг! Нойн!
Шейкин вздрогнул, втянул голову в плечи, порывисто оглянулся. Голос был так резок и злобен, что представилось оскаленное лицо фашиста, какими их рисуют на плакатах с надписью: «Будь бдителен!»
Под самолетами матовой лентой изгибался Сейм, обмахренный с юга черным мокрым лесом. Промелькнуло два рыжих островка. Самолеты перестроились. Девять штурмовиков, вытянувшись по реке, подходили к острову Зеленый.
Для Шейкина он появился неожиданно: из дымки выскочил желтый конус плеса и круглая, как пятак, лесная заросль. Палец ткнулся в кнопку аэрочасов — через десять минут появится цель.
Время чувствовалось телом, будто кто-то взял тебя за голову и тянет, как резину. Даже лоб коснулся прицела. Шейкин с усилием откинулся в кресле, но до рези в глазах продолжал смотреть вперед. Он видел пять самолетов и угадывал положение трех самых первых. И там, где они были, небо прочертил огонь. Ракеты! Разведчики обозначили переправу! Слава пехоте! Ракеты!.. Но их очень много! Что за чертовщина? И, будто отвечая на его вопрос, Сейм выкинул откуда-то из глубины огромный белый султан, и в пенной верхушке мелькнул оторванный хвост штурмовика. На высоком правом берегу и в лесу на левом раскаленными горошинами рассыпались огоньки. От них тянулись короткие рыжие стрелки. Они мелькали вокруг Шейкина, выходили из рваных отверстий на крыльях. Воздух порозовел. Низкое небо стало багровым и, слившись с берегом, образовало туннель с зыбкими желто-красными стенами. Туннель перегораживало сито из сотен разноцветных перекрещенных трасс. Винтами и крыльями его рвали штурмовики.
Теперь впереди Шейкина летело только четыре самолета. Один горел на глинистой отмели. Командир второго звена с торпедой под фюзеляжем крутился в последнем штопорном витке.
От самолета Тугова оторвалась торпеда. Она подняла воду и обозначила бурунный след. Белая нитка потянулась к дымящемуся танку и автомашине с покореженным оружием, стоящим прямо на воде. Вот она, притопленная переправа! Шейкин обогнал торпеду, чуть наклонил нос штурмовика, нажал рычаг и будто втиснул бомбовой груз в невидимую линию понтонного моста. Потом подвернул самолет и залпом реактивных снарядов накрыл берег. Уходя вверх, оглянулся. Сработали все бомбы замедленного действия, сброшенные эскадрильей. На месте переправы оползала черная рыхлая гора.
Шейкин пролетел немного в облаках и начал снижаться, зацепившись взглядом за землю, встал на обратный курс и глубоко вздохнул. Казалось, пролетела вечность, а бортовые часы показывали: с момента пролета острова Зеленый прошло всего семь минут…
После вылета штурмовой эскадрильи на СКП [2] приехал генерал Смирнов. Он выслушал доклад подполковника Лаврова и обратился к штурману-планшетисту:
— Где они?
— По времени подходят к станции Солнцево.
— Молчат?
— Пока тихо, товарищ генерал.
— Ахтунг! Нойн! — прокаркал динамик.
Это было так неожиданно, что все на миг оцепенели. Немец сработал на тщательно выбранной, строго засекреченной волне. Первым опомнился генерал. Он в сердцах крутил ручку полевого телефона.
— Восьмого!.. Вы слышали, капитан?
Неводов слышал, но, по его мнению, это не предвещало опасности. Разное бывает стечение обстоятельств. Случайно на этой волне могла работать наземная радиостанция немцев. Капитан просил прервать разговор, так как вновь заработал передатчик па подконтрольном диапазоне.
Положив трубку, Неводов наклонился к Татьяне. Она держала в руке карандаш, но не писала.
— Передал позывные. Слышно слабо.
Неизвестный передатчик посыпал в эфир точки и тире только через шесть минут. Радиограмма была короткой, а в конце опять стояла цифра «13». Пеленгаторы успели засечь направление. Их пеленги скрестились на территории, занятой противником.
— Вот так штука! — Неводов сел за стол, обхватив ладонями голову.
— Товарищ капитан, работал тот же передатчик.
— Бред!
— Каждый радист имеет свой почерк. И потом…
— Ну что, что?
— Я заметила… Через равные промежутки он дает ясную помеху, похожую на скрип дверной петли…
— Шифр! Понимаешь? Мне нужен шифр! — Неводов быстро ходил, так и не убрав с висков ладоней. — Что толку от наших перехватов? Скрип какой-то… Это, как несмазанная телега, скрипит наше дело, Таня! И с той и с другой стороны работает Тринадцатый. Эфемерное создание! Мне нужен его язык. Понимаешь? Он висит на нашей шее второй месяц. А ты про какой-то скрип!
— В каждой передаче одинаковый скрип через одинаковые промежутки времени. Похоже на автомат, — настаивала радистка.
Неводов хлопнул дверью землянки и побежал на аэродром. Генерала и подполковника Лаврова он нашел около СКП. Оба с тревогой поглядывали в небо.
— Товарищ генерал!
Смирнов отмахнулся и сделал несколько шагов в сторону. На аэродром приземлялись штурмовики. Их оказалось только пять. Пять закопченных, с многочисленными пробоинами самолетов. Последним плюхнулся на край аэродрома Тугов. Его вытащили из кабины еле дышащим, с простреленной грудью. Видно было, что только огромным напряжением золи он удерживал сознание, в глазах отражались боль и удивление. Шейкин стоял рядом с непокрытой головой. Подполковник Лавров помог уложить раненого на носилки и снял с него штурманскую сумку.
К генералу подбежал один из пилотов:
