знал, что я был невиновен, и все-таки упрятал меня в тюрьму. Я знаю не хуже тебя, в чем ты виновен, однако, в отличие от тебя, буду справедливым. Обвинителями станут они. — И Роке широким жестом показал на жителей Гуадалупе, толпившихся у дома. — Сейчас пойдем к алькальду, и не вздумай только «шутить», если не желаешь сразу отправиться к предкам. — Лопес положил руки на револьверы, висевшие у него на поясе.
В доме председателя местного муниципалитета личный охранник алькальда при виде вооруженного Лопеса выхватил из кобуры револьвер. Но Хуан Пуэбло находился рядом. Брошенный им нож на мгновение опередил выстрел. Алькальда и охранника связали. Личный сейф председателя муниципалитета был открыт с его собственного согласия, и из сейфа извлекли все документы и наличные деньги.
— Парра, Барболин и дядя Хосе, разыщите администратора рудника и приведите его в муниципалитет. Там у нас с алькальдом и судьей состоится небольшой разговор, — приказал Лопес, и все направились на центральную площадь.
В присутствии служащих муниципалитета, под одобрительные крики собравшихся жителей, Роке Лопес объявил, что за все совершенные ими должностные преступления алькальд и судья селения Гуадалупе-де-лос-Рейес отстраняются от занимаемых должностей, навечно изгоняются из селения, а все ими награбленное возвращается прежним владельцам.
Алькальд, дрожа как осиновый лист, сам написал прошение о своей отставке и передал ключи с печатью тому, кто по положению должен был в подобном случае до предстоящих выборов занять его пост. Новый мэр принес присягу быть честным, строго соблюдать существующие законы и немедленно выплатить жалованье всем муниципальным служащим. Роке Лопес знал, что чиновникам, жандармам, учителям, сторожам, мусорщикам и всем другим, кто служил в муниципалитете, бывший алькальд задерживал выплату зарплаты по нескольку месяцев, получая в банке с этих денег проценты.
Жандармы пожелали получить свои деньги немедленно.
— Сколько времени вам не выплачивали жалованья? — спросил Лопес одного из них.
Ответил сержант. Он вытянулся в струнку и взял под козырек.
— Мои капитан, рядовые не получали ни сентаво пять, я — три месяца У нас доволен только один лейтенант.
— А на что вы жили?
Сержант опустил глаза.
— Капитан, у нас у всех семьи, дети… Есть-то надо…
— Обирали кого могли?
Сержант утвердительно кивнул.
В это время в зал муниципалитета ввели администратора рудника.
— Вот, Роке, смотри, что мы нашли у него дома. — Парра положил на стол увесистый мешок, из которого посыпались на стол золотые монеты, драгоценные украшения, изделия из серебра, два револьвера, купчие, нотариальные бумаги, долговые расписки.
— Мигель Гутьеррес, вы так же, как алькальд и судья, за притеснения рабочих лишаетесь всего награбленного имущества и завтра же на рассвете навсегда покинете Гуадалупе. Назовите писцам имена бывших владельцев земель и домов, незаконно ставших вашей собственностью.
— Повесить его, скорпиона! Он всю кровь из нас выпил!.. Повесить!.. — раздалось сразу несколько голосов.
— Нет, мучачос, мы не станем убийцами. Мы по-справедливому будем защищать ваши интересы.
— Сеньор дон Роке, а вы забыли про хефе политико. У него в доме еще больше, чем у Гутьерреса, — подсказал дядя Хосе.
— Не называй меня так, дядя Хосе. Я не сеньор. Я всем вам товарищ и друг. А что касается хефе политико, то пусть знает, что очередь дойдет и до него. Сейчас дома у него одни женщины и дети. Мы не станем их обижать. Подождем, когда возвратится сам дон Эпифанио. А сейчас идемте в лавку рудника.
Это предложение вызвало всеобщее ликование.
В лавке, в которой администрация рудника вынуждала более чем пятьсот рабочих покупать второсортные продукты и предметы первой необходимости, Роке Лопес потребовал долговые книги и попросил Барболина организовать бесплатную раздачу присутствующим всего имевшегося в лавке товара.
Кто-то из рабочих потянулся за бутылками с текилей[15].
— Нет, нет, мучачос, — сказал Лопес, — берите все, хозяева рудника достаточно нажились на вас, — все, кроме вина. Вино, как продажные власти и алчные хозяева, — ваш злейший враг. Вино — в огонь. Там сгорят и эти долговые книги.
Тут же был разведен костер. В него полетели раскупоренные бутылки. Спирт запылал ярким синим огнем. Пока в лавке продолжалась бесплатная раздача продуктов и товаров, Роке Лопес вместе с Хуаном Пуэблой вошел в местную школу, находившуюся в неказистом глиняном домике.
Директор школы встретил Лопеса с распростертыми объятиями:
— Я знал, мой мальчик, что ты не забудешь старого Бонилью!.. Но что ты задумал? У меня не укладывается это в голове…
— Мой учитель, а я — то был уверен, что как раз вы скорее, чем другие, правильно меня поймете. Нет у меня иного пути! Вы любите простой народ, я это знаю. Вы сами научили меня уважать достоинство и права других. Я хорошо помню, как вы страдали оттого, что Мигель Гутьеррес не разрешал вам заниматься просвещением рудокопов. А нашему народу прежде всего нужны знания. Дон Анхель, я скоро снова к вам зайду. Мы еще с вами поговорим. А это, — и Роке высыпал на стол две пригоршни золотых монет, — устройте детям хороший праздник.
— Что ты, что ты! — замахал руками директор школы. — Прошу вас! И ждите, я скоро приду.
— Прощай и береги себя, мой мальчик!
Уходя от старого учителя, в коридоре школы Роке Лопес столкнулся с девушкой. Строго и просто одетая, с аккуратно уложенной на голове черной косой, она сразу привлекла его внимание. Глаза ее излучали такую доброту, что Роке остановился как вкопанный. Он не мог оторвать от девушки взгляда. Она же, учтиво поклонившись, прошла в кабинет Бонильи. Гулко и возбужденно застучало сердце в груди Роке. Он спохватился, лишь когда заметил, что Хуан с удивлением глядит на него.
— Идем на главную площадь. Там сейчас соберется все селение, — быстро сказал Лопес и вышел из школы.
Подойдя к церкви, рядом с которой Роке увидел своих людей, он поднялся на ступеньки паперти и обратился к собравшимся. На площади воцарилась тишина.
— Слушайте меня, население Гуадалупе! Многие из рас хорошо знают, что было со мной. Я понимаю теперь, что это не было случайностью. В стране, где мы живем, с такими людьми, которые до сегодняшнего дня распоряжались вашими судьбами в Гуадалупе, иначе и не могло быть. Чем человек честнее, тем больше неприятностей и бед его ждет. Чем он правдивее, тем ему тяжелее живется. Разве это справедливо? Нет! Вот почему сегодня здесь у вас на глазах были отстранены от власти судья, алькальд и администратор рудника. Очередь за хефе политико…
— Долой его! — единым возгласом пронеслось над площадью.
— Если он не одумается, то последует за ними. Эти трое не позднее завтрашнего утра — и вы будете тому свидетели — оставят Гуадалупе, чтобы больше никогда сюда не возвратиться. Уверен: они хорошо усвоили, что их ждет в противном случае. Роке Лопес не бросает слов на ветер! Здесь, — и Роке поднял над головой листы бумаги, — собственноручно подписанные ими отставки. Они будут отосланы губернатору. А вот эти документы свидетельствуют об их добровольном и безвозмездном возвращении прежним владельцам многочисленных незаконно присвоенных земельных участков. Раздайте эти бумаги тем, кому они должны принадлежать.
Воздух взорвался криками:
— Вива Роке Лопес!
Выждав минуту и жестом попросив тишины, Роке Лопес продолжил:
— Знайте все! Я и мои друзья встали на защиту бедных. Пришел конец безнаказанного угнетения властями народа, конец беспощадной эксплуатации на руднике рабочих, конец, обману, обсчету, вымогательствам, конец издевательствам помещиков над пеонами[16].
