безопасность экологическая с безопасностью государственной? Коминт слушал вполуха, а больше озирался – незаметно для окружающих. Николай Степанович подал с места несколько дельных и точных реплик. Наконец на трибуну вышел директор Куделин.
Директорствовал он не так уж давно, поэтому не успел приобрести должной начальственной окаменелости в лице и даже пошутил раза два-три по ходу выступления. Правда, шутки выходили у него тяжеловесные, поскольку и в самом Куделине было пудов пятнадцать. Передовые технологии, говорил он в ряду прочего, позволят нам очень скоро любые отходы превращать в чистое золото! («Передовые технологии одиннадцатого столетия», – негромко прокомментировал Николай Степанович, и Куделин сбился, будто услышал, хотя услышать, конечно, не мог.)
Куделину очень сдержанно похлопали, и он возвратился на свое место в президиуме. А на трибуне воздвигся «зеленый» экстремист Рожнов и попер.
Ох, как он пер!..
– А казачок-то засланный, – сказал, щурясь с видом знатока, Коминт.
– Вполне возможно. Он тут недавно самосожжением занимался, – похвастался земляком Николай Степанович.
– И что же? – Коминт удивленно поднял брови.
– Доказал на деле, что асбестовые костюмы – надежная защита от огня.
– Вот мудило…
Наконец объявили перерыв на легкие коктейли и бутерброды.
Николай Степанович поймал Куделина за локоток:
– На два слова, коллега…
– Ваши замечания… – начал Куделин, но Николай Степанович, понизив голос, назвал две фамилии, и лицо Куделина побелело.
– Вот таким образом, – сказал Николай Степанович, усмехаясь одними губами. – Давайте отойдем в сторонку.
Они уединились за пыльным фикусом.
– Очень коротко, – сказал Николай Степанович. – У меня в руках все документы, которые вы неосторожно доверили Каину. Я готов вернуть их вам. Хоть сейчас. Но на определенных условиях.
– Николай Степанович, – пораженно сказал Куделин. – Вы-то каким боком ко всем этим… – он поискал слово, – делам?.. От кого другого, но от вас – не ожидал… благороднейший, можно сказать, человек…
– Ваши первые начали, – сказал Николай Степанович.
– Какие – наши? Ничего не понимаю…
– Вряд ли вы не понимаете, но это сейчас неважно. Короче, так. Я вам верну всю папку – в обмен на пять граммов ксериона.
– На… что?
– Ну, как он у вас там называется… То, что вы в Евпатории получаете?
– Катализатор Фламеля…
– Вот. Его-то мне и надо пять граммов.
– И все?
– И все. Более я не напомню о своем существовании.
– Но на что вам это? Вы же не сумеете им воспользоваться. Возьмите готовым золотом – или долларами, так удобнее…
– Я сам знаю, что мне удобнее.
– Господи… я даже не представляю… Откуда вам все стало известно?
– Связываетесь со всякой шпаной, а потом удивляетесь, – сказал Николай Степанович. – Конспираторы хреновы. Думали бы прежде… Вот ляжет вам на хребет длань Союза Девяти – тут-то вы и почувствуете разницу…
Куделин сглотнул:
– Мне надо позвонить…
– Гвоздю? Ай-я-яй, доктор наук… до чего вы докатились, милейший. Можете представить себе Менделеева, работающего в паре с Сонькой Золотой Ручкой или там с «червонными валетами»? А до Гвоздя вы не дозвонитесь, туда еще долго телефон будут тянуть. Закажите лучше спиритический сеанс…
– Я знаю, – вдруг совершенно спокойно сказал Куделин. – И позвонить мне нужно было не ему. Впрочем… все это пустяки. Все пустяки в сравнении с мировой революцией… – он хихикнул. – Катализатор, говорите? Фламеля… Да. Их есть у меня. Папка с собой?
– С собой.
– Чейндж?
– Пять граммов.
– Взято.
– И человечек, которому вы хотели позвонить. Цены растут, господин директор.
