они решили не терять времени. Когда они вышли из дома, дильваны обступили их, образовав плотный круг, а в небе над ними радостно заливались серебристые жаворонки. Обратившись к Бэйру, Араван спросил:
— Элар, ты готов?
Закинув меч в ножнах и сумку за спину, Бэйр кивнул и сказал:
— Пойдем.
Во вспышке платинового света пропал Араван, и появился хлопающий крыльями Валке; дильваны, стоящие вокруг, не могли сдержать крика изумления.
Все выше и выше в небо поднимался черный сокол; вот он сделал два круга над поляной, где стояли окружавшие Бэйра дильваны, и стрелой устремился на юго–запад. И скоро пропал из виду, заслоненный листвой погружавшегося в сумерки леса.
И когда стало ясно, что Валке уверенно чувствует себя в небе, из темного облачка выпрыгнул серебряный волк и бросился с места в карьер на юг, петляя среди могучих стволов Дарда Галион, и в мгновение ока исчез в сгущающихся сумерках.
Дильваны, все еще стоявшие на поляне, изумленно переглянулись, покачали головами и направились в сторону конюшни, поскольку наступал час, когда ночная стража должна была начать объезд леса.
К началу следующего дня Валке парил уже над Большим Откосом, а миновав его, полетел над равнинами Валона. На земле зайцы замирали в зарослях, едва завидев его тень, скользящую по заснеженной земле, но Валке не прерывал полета, поскольку охота на дичь не была для него сейчас неотложным делом. Совершенно иные мысли занимали в тот момент пернатого хищника, мысли, совершенно не свойственные соколам. Несмотря на то что Валке оставался созданием дикой природы, он, казалось, принимал близко к сердцу проблемы, волнующие эльфа по имени Араван, которого, впрочем, он никогда не встречал. И сокол летел над снежными равнинами, не обращая никакого внимания ни на птиц, ни на зайцев, ни на полевых мышей или сурков — ни на какую дичь, обычно столь лакомую для крылатых хищников.
Целый день он летел на юго–запад, время от времени он видел под собой холмы, с которых ветер сдул снег, и теперь на них густо желтела пожухлая зимняя трава. Далеко на западе Валке разглядел горную цепь, тянущуюся к югу от Гримволла: это был Гюнарринг. Названия хребта сокол не знал, но он знал другое, а именно что в воздушных потоках, поднимающихся с вершин, хорошо парить, и в этом заключался весь его багаж знаний о горах и ветрах, дующих вдоль горных хребтов и возвышенностей.
Пролетая над равнинами, Валке то тут, то там мог видеть отряды вооруженных всадников в доспехах и воинов, одетых в кожу, идущих по заснеженным лугам; за воинскими колоннами шли фургоны обоза. Вся эта масса двигалась на восток, словно при переселении народов. Но это не было переселением: войска спешили к месту общего сбора. Как об этом догадался сокол — составляло личную тайну птицы, но он не сильно задумывался о том, что видел на земле, а летел…
…и летел…
…а зимнее стылое солнце поднялось над горизонтом, прокатилось по небу и снова ушло за горизонт.
Наконец, когда сумерки окутали землю, Валке пролетел над одной из широких и очень оживленных дорог: по ней ехали всадники, тащились фургоны и телеги. Когда Валке пересек дорогу, он заметил небольшую рощу, в центре которой возвышался холм. Покружив над ним, сокол приземлился на снег.
Из световой вспышки возник Араван.
Пока он с жадностью ел, утоляя сильный голод, глаза его неотрывно смотрели на небо. «Я нахожусь чуть южнее Пендвирской дороги, к западу от Красных холмов. Валке пролетел примерно сто пятьдесят три лье. Здорово! Неудивительно, что я так проголодался. Наверняка завтра вечером я увижу Арбалин».
Усталый и обессиленный, эльф расстелил между деревьев свой спальный мешок и сразу же заснул.
Этой ночью группа варорских лучников, откликнувшихся на призыв Верховного правителя, проследовала по Пендвирской дороге мимо рощи, где Араван устроился на ночлег. На трех лучниках были надеты доспехи — на одном из вороненой стали, на втором посеребренные, на третьем позолоченные.
Неся на спине ножны с серебряным мечом, Охотник бежал по лесу, петляя между деревьями на юго–восток, — именно этого курса велел ему держаться его друг. На рассвете дрэг вышел на берег реки, берущей свое начало в горах на западе, по обеим берегам возвышались громадные деревья. Течение было очень сильным. Волк остановился на кромке льда и, склонившись к быстротекущей воде, стал пить долгими глотками, а утолив жажду, принялся внимательно рассматривать противоположный берег. О том, что вниз по течению находится стремительный водопад, он понял по доносившемуся до его ушей неясному реву и грохоту. Кроме того, друг предупреждал его об этом водопаде, а также о том, что переплывать реку ему следует в таком месте, где течение не помешает ему достичь противоположного берега. Дрэг решительно бросился в волны. Вода казалась ледяной только на суше, а здесь, гребя изо всех сил лапами, он не чувствовал холода и приближался к противоположному берегу, хотя сильный поток относил его на запад. Волк выбрался на другой берег намного дальше от того места, где вошел в воду, тщательно и долго встряхивался, густым веером разбрасывая вокруг себя брызги, а затем снова побежал, понемногу согреваясь, и легкий пар тонкими нитями вился за ним.
Он бежал по берегу реки в направлении водопада; солнце продолжало свой ход по небосводу, и еще до наступления полудня Охотник учуял слабый запах, указывающий на близкое присутствие эльфов. Он остановился, чтобы определить, откуда доносится этот запах, и чутье повело его в сторону огромной скалы, поверхность которой тянулась к берегу и, не доходя до него, круто, почти отвесно, обрывалась, образуя обширное, затененное и закрытое от ветра укрытие между скалой и береговой линией. Оттуда и доносился запах эльфов, и, когда волк, стараясь оставаться незаметным, заглянул в укрытие, он увидел пришвартованные к берегу и качающиеся на волнах эльфийские лодки.
«Друзей здесь уже нет, а есть лишь их запах, оставленный много дней назад».
Дрэг побежал вперед, рев водопада перекрывал собой все другие звуки. Зверь подошел к самому краю скалы, нависшей над водами реки Нит. Чуть ниже по течению река превращалась в стремительный серебрящийся под лучами солнца поток, который внезапно обрывался, свергаясь вниз, в провал. На некотором расстоянии от Ванильского водопада еще одна река обрушивала свои воды с края каменной кручи; эта река была более полноводной, и ее поток, низвергающийся с Большого Откоса, наполнял воздух вокруг грохотом, ревом и мелкой водяной пылью.
Волк внимательно осмотрелся и нашел узкую тропу, ведущую вниз; он пошел по ней и вскоре дошел до места, где тропа, зажатая с двух сторон скалами, сужалась настолько, что тело волка не могло протиснуться сквозь просвет. Из сгустившегося облака вышел Бэйр.
Он внимательно осмотрелся: узкая тропа обрывалась на краю Большого Откоса, откуда до земли было не меньше сотни футов; позади река Нит превращалась в Ванильский водопад, низвергаясь вниз и разливаясь широким неспокойным озером, которое не без причин называли Кипящим Котлом. Примерно в семи милях к востоку воды великой реки Аргон также свергались с края обрыва в Кипящий Котел, образуя Беллонский водопад, который ревел так, что заглушал человеческую речь; в Кипящем Котле воды реки Нит сливались с водами реки Аргон, которая затем текла на юг, образуя восточную границу государства Валон; на некотором расстоянии за этой могучей полноводной рекой виднелся Великий Гринхолл, в котором семь лет назад Бэйр совместно с принцами проходил курс обучения.
Юноша с трудом отвел глаза от чудесного вида, навеявшего столько приятных воспоминаний, но через несколько мгновений, пройдя узкое место на тропе, серебряный волк уже бежал вперед.
Узкие места еще несколько раз возникали на пути Охотника; преодолевал их Бэйр, а затем волк стремительно несся дальше.
И когда он достиг места, где тропа выходила на сравнительно широкую поляну, из плотных зарослей, окаймлявших берега Кипящего Котла, ему навстречу вышла серебряная волчица. И хотя прошло уже шестнадцать лет с того дня, когда Охотник видел ее в последний раз, он сразу узнал ее по запаху — это была Сияющая.
Они вместе побежали в южном направлении по заснеженным равнинам — Сияющая Лунным Светом
