обедать, пожелала Афанасьеву удачи и ушла.
Майор подумал, что и ему неплохо было бы перекусить, и отправился дальше. Зашел еще на два участка, поговорил со стариком, возившимся на грядках с цветами. Разговорился с пожилой женщиной, опекавшей целую стайку детей, и сумел узнать еще кое-что об угрюмом доме. Затем прошел до конца улицы, но Звягина нигде не было. Перешел на параллельную, такую же зеленую улицу, подошел к даче, примыкавшей к участку, где находился тот самый дом, и остановился в раздумье. В этот момент из дома вышла чистенькая, какая-то светлая старушка и заспешила к калитке. Шепотом, с оглядкой, проговорила:
— Александр Филиппович, ваш помощник у нас и просит вас зайти.
Появление старушки и ее осведомленность в планы майора явно не входили. «Узнала одна, через пятнадцать минут знает весь поселок, — подумал он, — а это уж совершенно ни к чему». Выругав про себя Звягина, Афанасьев изобразил улыбку и пошел со старушкой.
Хозяйка пригласила майора в большую светлую комнату и, указав на лестницу, ведущую на второй этаж, кивнула:
— Там ваш молодой человек.
Не скрывая раздражения, Афанасьев поднялся в мансарду. Довольный Звягин сидел недалеко от окна и смотрел на пустой дом, который отсюда был виден весь как на ладони.
— Вы как сюда попали? — как можно тише и спокойнее спросил майор.
— Познакомился с Никитой Тихомировичем, он адмирал в отставке, а потом с Зинаидой Христофоровной — его женой — разговорился. Адмирал мне прямо: «Вы жулик?» Я ему: «Нет, офицер» — и удостоверение показал. Тогда говорит: «Если нужно, можем помочь». Вы ведь сами говорили, что следует доверять людям. Они мне рассказали, что дача пустая и там только мальчишки со всего Серебряного бора играют. Сейчас адмирал пошел на разведку — посмотреть, что там и как. Я его отговаривал, а он сказал, что в этом нет ничего страшного, подозрительного, он и раньше там бывал. И пошел.
В окно Афанасьев увидел появившегося из-за угла дома плотного старика в белом чесучовом костюме, с лопатой в руках и корзиной. Он нагибался к заросшим грядкам, что-то рассматривал, потом подошел к дому, покрутился возле дверей, заглянул в закрытые окна, осмотрел что-то возле стены и снова вернулся к грядкам. Теперь Афанасьев заметил, что у него в корзине вместе с землей торчали какие-то кустики.
Через несколько минут адмирал вернулся. Афанасьев спустился ему навстречу, все еще не решив, стоит ли наказать Звягина или он заслуживает благодарности. Отставной моряк после знакомства, раскуривая трубку, усмехнулся:
— Под старость переквалифицировался в детективы. По-моему, в дом никто не входил. Двери-то явно не открывались. Позавчера дождь был, так под окнами как прибило песок, так он и сейчас целехонький. А вот в заборе, за домом, отсюда это место не видно, оторвана доска, и там свеженькие следочки. — Адмирал взглянул на Афанасьева, внимательно слушавшего вновь испеченного сыщика, и сразу же добавил: — Вы не сомневайтесь в моих способностях. Я охотник и в следах разбираюсь не хуже вас. Думаю, те, кого вы ищите, на даче не задержались, а прошли на соседний с моим участок. А там по забору малинник густой, так что дачники их и не заметили. Объясните, в чем дело. А то я вашего переодетого помощника спрашиваю, а он все твердит: «секрет», «служебная тайна».
Афанасьев рассмеялся. Ему ничего не оставалось, как рассказать моряку вкратце, что произошло.
— Ну все правильно! — И адмирал поделился своими наблюдениями: — Возле забора, где доска оторвана и держится едва на верхнем гвозде, трава примята, и у меня сложилось впечатление, что там что-то лежало. Наверное, эти самые вещи. Но куда же они их смогли унести? Пойдемте посмотрим? Нет, не к пустому дому, а на улицу. Ведь с соседнего участка только один выход.
Они вышли и направились к участку, что расположился рядом. Еще издали заметили оторванную планку штакетника, прислоненную к перекладине. Она стояла на земле, ее остро заточенный конец был значительно ниже других. Не останавливаясь, они прошли дальше, вышли на перекресток.
Улицы были пустынны, солнце пекло неимоверно, и все дачники спрятались в тень или были на Москве-реке. Афанасьев попросил:
— Товарищ адмирал! Я не злоупотреблю вашей любезностью, если на час или два попрошу приютить и второго моего помощника? Из ваших окон хорошо просматривается окрестность, а наблюдателей не видно.
— Да, в этом отношении моя рубка что надо. Для пользы дела пожалуйста. Могу предложить и отличный бинокль.
— Тогда я его сейчас подошлю. — Афанасьев быстро зашагал к машине.
Он издали увидел «Жигули». Ильин, на переднем сиденье, дремал, прислонившись к двери, а Николая Митрофановича вообще не было видно: он улегся на заднем сиденье, да еще прикрылся газетой.
— Недурно устроились, помощнички, — усмехнулся Александр Филиппович.
— А мы замаскировались, — откинув газету, заулыбался шофер.
Ильин смотрел выжидательно. Афанасьев взял ключ от зажигания и сообщил инспектору координаты его наблюдательного пункта. Забрав сигареты и сверток, по всей вероятности с бутербродами, Ильин пошел разыскивать адмиральскую дачу.
Афанасьев уселся за руль, осмотрелся. К машине приближался молодой человек в синих тренировочных брюках и шелковой майке. Его тянула за поводок огромная черно-коричневая овчарка. Чуть дальше вышагивала пожилая дама с поджарым доберман-пинчером на металлической цепочке.
— Скажите, пожалуйста, где здесь милиция? — обратился майор к проходившему мимо машины молодому человеку.
— А вам, собственно, какая нужна? Речная налево, в конце улицы. А местное отделение примерно в километре, ближе к троллейбусному кругу.
— Что же вы, товарищ майор, расположение своих отделений не знаете, — усмехнулся шофер.
— А их в Москве побольше сотни. Я и в половине из них не был.
Афанасьев тронул машину, свернул налево и вскоре оказался в узкой аллее, заросшей сиренью. Сквозь кусты блеснула Москва-река, показались уткнувшиеся в причал милицейские катера. Вывеска на черном стекле сообщала, что в небольшом доме, выкрашенном в цвет морской волны, размещается линейное отделение московской речной милиции.
Афанасьев прижал машину к обочине и посоветовал своему спутнику:
— Если хотите, Николай Митрофанович, можете искупаться. Мне думается, мы проторчим здесь минут сорок, не меньше. Я загляну к дежурному, а потом составлю вам компанию.
В линейном отделении было прохладно и чисто. Афанасьев немедленно связался с центральным городским пультом управления, и сразу же его переключили на дежурного по Московскому уголовному розыску.
— Виктор Иванович! Это опять я, Афанасьев. Из Серебряного бора. Таксист высадил их у «сквозняка», и мне думается, они ушли задами, куда-то недалеко. У тебя Лада дома? Отлично. А ты не мог бы приказать переодеться ее хозяину в цивильное и приехать ко мне. Здесь собак полно, на каждой улице, и Лада сможет сойти за местную «дачницу». Пришлешь? Спасибо. Пусть не забудет захватить контейнер. Спасибо.
Майор вышел из дежурки и прямо с порога увидел шофера. Он плавал недалеко от причала, нырял, отфыркивался и снова погружался в воду. Лицо его помолодело, и казалось, он был очень доволен всей этой историей, что выбила его из обычной колеи. Афанасьев разделся, отдал кобуру с пистолетом дежурному, который вышел вслед за майором, и, разбежавшись по пирсу, без плеска ушел под воду.
Через несколько минут, выбравшись из воды, оба поняли, что проголодались. Выяснив у дежурного, что рядом на пляже несколько буфетов, шофер начал одеваться, но Афанасьев его остановил:
— Постойте, пойдемте-ка к буфету, как и все остальные купальщики.
Шофер оглядел его японские плавки и, решительно подтянув свои сатиновые трусы, прозванные кем- то семейными, направился к дощатому строению.
Проглотив несколько пирожков, Афанасьев предложил:
— Пройдемся, Николай Митрофанович, себя покажем, людей посмотрим. Может, и ваши пассажиры здесь загорают. — И уже серьезно добавил: — Сейчас, в жару, если они не празднуют удачу где-нибудь под
