не спал – он поместил оба диска в свой компьютер. Результат не совсем его порадовал. Он смог установить, что на каждом из обоих носителей находился файл, но он не смог прочитать их. Ни одна из его про-грамм не могла обрабатывать эти файлы. Эта штука сопротивлялась всем по-пыткам. И потому он понятия не имел, что было на дисках, и не знал, сможет ли он вообще как-то прочитать их содержание.
Естественно, он и Бергманн могли привлечь какого-то специалиста, но кто знал, содержали ли оба диска действительно что-то важное? Вайгерт не мог пойти на такой риск, для этого он слишком сильно рассорился с Бергманном.
В голове у Вайгерта пронеслась мысль, что была еще одна причина. Если он расскажет своему шефу о существовании двух дисков, то он признает, что утаил доказательства в деле об убийстве. Бергманн бросил бы его как горячую картошку.
Главный редактор недоверчиво осматривал своего подчиненного. О чем этот Вайгерт, пожалуй, думал? Возбуждение Бергманна было настоящим, речь, в к-нечном счете, шла об его, – его – газете. Но он также знал, что дело было гораздо важнее, чем только это. Шнайдер позвонил ему пару часов назад. Он первым сообщил ему об убийстве Мартена и его жены. Его редактор, сказал он Бергманну, впутан в это. Его редактор: это подразумевало, что Бергманн тоже был впутан в это. И это значило, что банкир, который внушал такое большое уважение главному редактору «Листка», был им недоволен.
Бергманн не был конфликтным человеком, по крайней мере, не тогда, когда это был конфликт с равными ему, или тем более, с вышестоящими. Он хотел быть признанным и потому вместо этого он ставил на дружескую готовность помочь.
Должно было быть важно, если Шнайдер просил его кое о чем. И тут должно было стоять на карте что-то, что было в их общем интересе. Однако то, что его, доктора Карл Бергманна, главного редактора «Листка» не посвятили в точную причину интереса к Вайгерту, рассердило его. Шнайдер, во всяком случае, не ответил на его вопросы.
И тогда Бергманн схватился за телефон, чтобы позвонить в ответственную по-лицейскую службу в Германии. Она и без того как раз составила первое сообщение для средств массовой информации. Полицейский зачитал ему содержание сообщения. Когда он дошел до места, где описывалось, в каком состоянии были найдены трупы, Бергманн был на шаг дальше. Два кирпича в карманах, ноги связаны под прямым углом. Бергманн умел объяснить определенные знаки. Поэтому он также знал, что его редактор никак не был связан с убийствами.
Вот засранец, думал Вайгерт. Если он хочет иметь хорошие статьи в его газете, то он не может так просто оставлять своих редакторов на произвол судьбы, если у них проблемы! Но, собственно, ничего другого не следовало и ожидать. Вайгерт уже дважды наблюдал такое же поведение Бергманна у других коллег. Он был прост слишком слаб, чтобы действительно выносить конфликты, которые могли нанести ущерб его сущности.
Вайгерт злился, но еще хуже – он боялся. Не только из-за выводов, которые мог бы сделать Бергманн. А, прежде всего, из-за обоих мертвецов, которых он видел вчера в Вевельсбурге. Конечно, полиция допросила бы его еще раз. Но он ничего не сделал. Зато те, вероятно, сделали бы ему кое-что. Вспоминая картину обливающегося кровью тела Пьера Мартена и его безжизненно вися-щей с потолка жены, он сознавал эту вероятность. Его разум говорил ему, что это было в высшей степени невероятно. Но его страх оставался.
Вайгерта оторвали от его мыслей.
- Мы должны спасти то, что еще можно спасти!
Бергманн как раз снова драматизировал.
- Я должен сохранить газету от того, чтобы она еще глубже соскользнет вниз во все это. Для этого нет никакой другой возможности, кроме как временно отстранить вас от должности.
Вайгерт уставился на Бергманна. Отстранить от должности: каждая отдельная буква этих слов въедалась в его мысли. Речь шла об его работе.
Бергманн ответил Вайгерта на взгляд. Теперь он был изгнан. Через несколько минут он позвонил бы Шнайдеру, чтобы сообщить ему, что он выполнил его желание.
Вайгерт чувствовал себя пустым и выжженным. Снова он не защищался по-настоящему, не боролся, как он собирался. У него также были дьявольски плохие карты. У главного редактора карты однозначно были лучше. Вайгерт безмолвно повернулся и громко захлопнул дверь кабинета за собой. Бергманн схватился за телефон.
В коридоре Вайгерт встретил начальника своего отдела.
- Ну, господин Вайгерт, что там случилось у шефа?
Лицо Вернера Хилльгрубера сделалось серьезным. Он пытался заботиться обо всем, что касалось людей в его отделе. Кроме того, он любил Вайгерта.
- Он отстранил меня от должности.
- Что!? Этого же не может быть!
Хилльгрубер редко говорил громко. Если это случалось, все же, однажды, то для этого был серьезный повод. Он посмотрел на часы, потом на Вайгерта. – Пойдем, поедим что-то.
Вайгерт вяло ковырял вилкой в своей картошке-фри, которая лежала рядом с венским шницелем на тарелке. Он еще не тронул кружку с пивом, которая стояла перед ним. Он рассказывал Хилльгруберу подробности вчерашнего дня. При этом ему казалось, что все это только дурной сон. Когда-нибудь он проснется, и все пройдет.
- Выше голову! Мы справимся с этим делом.
Хилльгрубер излучал оптимизм, который Вайгерт не мог разделить.
- Мы должны подходить систематически.
Глава отдела отхлебнул от своего яблочного сока.
- Итак, у нас есть убийство Бернхарда Фолькера, шефа Еврофеда. У нас есть второе убийство Джона Гринспэна, члена Совета Безопасности ООН. Вы, вообще, слушаете меня?
Вайгерт поднял взгляд от своей тарелки.
- Да, да.
- Послушайте, господин Вайгерт. Я верю вам, что вы видели у Фолькера. Вы не тот тип, который склоняется к тому, что выдумывает такие вещи или выдает не-подтвержденные слухи за собственные наблюдения. Для этого вы уже слишком долго работаете в моем отделе. Вместе с тем у нас есть общность обоих покушений: знак, который сделали обоим, как бы то ни было, на лбу. Прервите меня, если я кое-что упущу.
- Хорошо.
- У Фолькера мы не можем доказать это, так как власти умалчивают об этой де-тали, как кажется. Для этого могут быть совершенно совершено обычные при-чины, например, что они хотят идти по следу и не слишком много об этом шу-меть. Вы, господин Вайгерт, наконец, обнаружили этот знак, который не использовался до сих пор ни одной экстремистской группой или террористической организацией, в книге и посетили ее автора. Но он смог рассказать вам немного больше, чем то, что как раз этот знак вделан в пол зала в замке, который дол-жен был бы стать мировоззренческим центром СС много десятилетий назад. Правильно?
- Да.
- Он на самом деле не сказал вам больше ничего, что могло бы, наверное, по-мочь нам?
Вайгерт немного подумал.
- Нет, ничего. Только историю.
- Хорошо. Проблема в том, что у нас есть письмо сторонников Исламского народного фронта, где они берут на себя убийство Фолькера, и это письмо яко-бы должно быть подлинным. Но это никак не сходится с вашим замком.
- Зачем тогда убили Мартена и его жену?
- Хороший вопрос. И как раз это позволяет мне предположить, что в этом следе, вероятно, все же, что-то есть. Наконец...
- Стойте! Есть еще кое-что. Я же рассказывал вам о мужчине, который ударил меня. Я уже видел этого человека. А именно при моем первом посещении Мартена. Француз немного говорил с ним, пока меня рядом не было. Когда я подошел, оба попрощались. Мартен сказал мне, что это был просто турист, который
