адмиралу Нельсону — круглая башня с зубчатым парапетом в форме перевернутой подзорном трубы; осматривали древний Эдинбургский замок, построенный по всем правилам фортификационной науки прошлых столетий, и знаменитую эспланаду, где проводятся блестящие парады шотландских войск, и оставшийся недостроенный Национальный монумент памяти шотландцев, погибших в наполеоновских войнах. Задуманный архитектором в виде точной копии древнегреческого Парфенона, монумент скорее напоминает руины: на холме Кэлтон-хилл удалось возвести только несколько массивных колонн, за которыми утвердилось прозвище «гордость и нищета Шотландии».
Экскурсии по городу, включая и осмотр замечательной Национальной галереи Шотландии, открытой для обозрения в 1859 году, незадолго до приезда Жюля Верна, заняли три полных дня. Самое же эффектное зрелище мисс Ламберт приберегла напоследок.
Она повела своих спутников в Королевский парк, мимо дворца и аббатства Холируд, над которыми вздымаются крутые холмы Солсбери Крэгс, увенчанные Троном Артура, огромной базальтовой скалой в семьсот пятьдесят футов, чья одинокая вершина господствует над окружающими возвышенностями. Поднимаясь по тропе, вьющейся по ее склону, молодые люди меньше чем за полчаса достигли вершины, похожей на львиную голову, если смотреть на нее с запада.
Они сели на камни и опустили глаза. У ног расстилалась панорама Эдинбурга. Вот как ее описывает Жюль Верн:
«Чистенькие, прямые кварталы нового города, нагромождение домов и причудливая сетка улиц Старой коптильни. Надо всем этим господствовали две высоты: замок, прилепившийся к базальтовой скале, и Кэлтон-хилл с очертаниями современного греческого памятника на своем округлом хребте. От столицы лучами расходились прекрасные, обсаженные деревьями дороги. На севере залив Ферт-оф-Форт, подобно морскому рукаву, глубоко врезывался в берег, в котором открывался порт Лит. Выше, на третьем плане, развертывалось живописное побережье Файфского графства. Эти северные Афины соединялись с морем дорогой, прямой, как Пирей[19]. К западу расстилались чудесные песчаные пляжи Ньюхейвена и Портобелло, где песок окрашивал в желтый цвет первые волны прилива. Даль оживляли рыбачьи лодки и два-три парохода, поднимавших к небу султаны черного дыма. За всем этим зеленели необозримые поля.
Равнина была там и сям слегка всхолмлена. Ломонд-хилл на севере, Бен-Ломанд и Бен-Лиди на западе отражали солнечные лучи так, словно их вершины были покрыты вечными снегами» («Черная Индия», гл. 17).
Поезд Эдинбург — Глазго. В открытые окна вагона врывается живительный воздух. Зелень деревьев, изменчивые оттенки растений, небесная лазурь развертывают перед взорами пассажиров богатую гамму красок. С моста, переброшенного через Клайд, они любуются морскими судами, заходящими из одноименного залива в эту полноводную реку.
На ночь Жюль Верн с Иньяром остановились в «Королевском отеле», чтобы утром отправиться на вокзал. Между торговой столицей Шотландии, которую решено было осмотреть на обратном пути, и южной оконечностью озера Лох-Ломонд по железной дороге Глазго — Баллох насчитывается не более двадцати миль. В поезде нашим парижанам посчастливилось встретить французских туристов, которых сопровождал опытный гид, молодой розовощекий шотландец по имени Джеймс Старр.
Джеймс Старр — один из героев «Черной Индии». Описание экскурсии по стране озер мы заимствуем из главы восемнадцатой — «От Лох-Ломонд к Лох-Кэтрин».
— Итак, мы отправляемся на родину Роб-Роя и Фергуса Мак-Грегора, так поэтично воспетую Вальтером Скоттом! — воскликнул мистер Старр, когда прозвучал третий удар колокола. — Пока вы будете осматривать страну, я буду рассказывать вам ее историю.
«Поезд миновал Дамбартон, королевский город и столицу графства, замок которого, все еще укрепленный согласно Союзному договору, живописно венчает обе вершины огромного базальтового утеса.
Дамбартон построен при слиянии Клайда с Ливеном. По этому поводу Джеймс Старр напомнил несколько эпизодов из полной приключений жизни Марии Стюарт. Из этого замка отправлялась она во Францию, чтобы стать женой Франциска II и французской королевой. Там же в 1815 году английское правительство намеревалось заточить Наполеона, но потом выбор пал на остров Святой Елены, и пленник Англии отправился умирать на скалу в Атлантическом океане, что еще более умножило его легендарную славу».
Поезд остановился в Баллохе, возле деревянной эстакады, у самого берега озера. Туристов, совершающих экскурсии по озерам, ожидал пароход «Синклер». Мистер Старр быстро собрал деньги и купил билеты до Инверснайда, на северной оконечности озера.
Жюль Верн перебегал с борта на борт, без конца расспрашивая гида, который, впрочем, и без расспросов с энтузиазмом рассказывал о стране Роб-Роя по мере того, как она проходила перед глазами.
Вскоре пароход очутился среди целого роя островков. «Синклер» описывал восьмерки, огибая их крутые берега, пробираясь между ними в узких проливах. Пейзаж беспрерывно менялся: то проступали одинокие долины, то хаотическое нагромождение скал, то дикие ущелья, ощетинившиеся отвесными утесами.
— У каждого из этих островов, — говорил Джеймс Старр, — есть своя легенда и, быть может, своя песня, как и у гор, окаймляющих озеро. Без особого преувеличения можно сказать, что история этой страны написана гигантскими буквами — островами и скалами…
Затем, после эффектной паузы, он обратился к Жюлю Верну, словно позабыв о других туристах:
— Взгляните на эти острова! Вот Меррей со своим старым фортом Леннокс, где жила престарелая герцогиня Олбени, когда потеряла отца, мужа и двоих сыновей, обезглавленных по приказанию Иакова Первого… Вот остров Клар, остров Кро, остров Торр… Природа здесь не поскупилась на выдумку. Рядом с дикими, скалистыми островами — округлые и зеленые, поросшие лиственницей и березой либо целыми полями пожелтевшего засохшего вереска…
— А как называется та маленькая пристань? — спросил Иньяр, показывая на восточный берег.
— Это Бальма, врата в нагорья, — ответил словоохотливый гид. — Отсюда начинается горная Шотландия. Вон там, посмотрите, — развалины старинного женского монастыря, а в этих разбросанных по склону могилах тлеют кости многих поколений клана Мак-Грегора, который и сейчас славится по всей стране…
— Славится пролитой кровью, своей и чужой, — мрачно изрек один из туристов.
— Вы правы, — ответил Джеймс Старр, — но слава, купленная в битвах, всегда бывает самой громкой. Сказания о битвах вольнолюбивых горцев идут из глубины веков и увековечены в старинных песнях…
«С приближением к маленькому порту Лесс ширина озера, достигавшая от трех до четырех миль, несколько уменьшилась. На мгновение мелькнула старая башня древнего замка. Потом «Синклер» снова взял курс на север, и взорам туристов открылась гора Бен-Ломонд, возвышающаяся почти на три тысячи футов над уровнем озера».
— Отсюда, с ее вершины, видны две трети нашей старой Каледонии, — продолжал свои пояснения мистер Старр. — Здесь, у восточного берега озера, издавна жил клан Мак-Грегора. Невдалеке отсюда пустынные ущелья не раз обагрялись кровью в стычках между якобитами и ганноверцами… Бен-Ломонд, последняя вершина Грампианской цепи, вполне заслуженно воспета нашим великим романистом.
Немного помолчав, Джеймс Старр патетически воскликнул:
— Есть горы более высокие, вершины которых одеты вечными снегами, но, вероятно, во всем мире нет горы более поэтической!
«Тем временем «Синклер» подошел к селению Тарбет, на противоположном берегу озера, где высадил пассажиров, направляющихся в Инверери. Отсюда Бен-Ломонд открывался взгляду во всей своей красоте. Его склоны, изрезанные потоками, блестели, словно обрызганные расплавленным серебром.
По мере того как «Синклер» огибал гору, берег становился все более скалистым и голым. Лишь изредка попадались деревья, в том числе ивы, на гибких ветвях которых в старину вешали людей низшего сословия.
