— О чем же?
Он набрал воздуха в грудь и начал:
— Аманда, я знаю, ты подумаешь, что я сумасшедший. По правде говоря, пару раз за прошедшие несколько недель эта мысль мне самому приходила в голову. Но мне до безумия хочется кое-что знать.
—Что?
Его глаза светились жизненной силой, которую, как она думала, она навечно потеряла. Аманда затаив дыхание ждала, что он скажет.
— У тебя есть маленькая коричневая родинка на правой груди?
— По-моему, есть, — тихо сказала она, тая от удовольствия. — Хочешь взглянуть?
Он судорожно сглотнул, обдумывая всю невероятность сказанного ею. И тут до него дошел смысл ее предложения, и он улыбнулся.
— Боже, сладкая моя, ты даже не представляешь, как мне этого хочется. Ты меня понимаешь?
Аманда прильнула к его груди.
— О, Сет. Я понимаю это и многое другое.
Много позже, когда она заснула, Джефферсон почувствовал, что откуда-то дует, и выбрался из кровати посмотреть, не осталось ли открытым окно. Стоя в дверях между гостиной и спальней, он ненароком посмотрел вверх и застыл, глядя, как солнечный свет озаряет предметы над очагом.
И тут начали происходить странные вещи. Солнечный свет внезапно сконцентрировался на Дримкетчере. Перо идеальной формы, напоминающее о взмахе бело-коричневого орлиного крыла, свободно развевалось на ветру, которого не было.
Коготь уже не был треснут и покрыт мутным налетом времени. Теперь его полированная поверхность блестела на солнце. Свет, падая наискосок, утопал в теплой каштановой косичке на плетении, а кожаные ремешки и бусины слегка покачивались, будто кто-то, проходя мимо, щелкал по ним.
Что-то шевельнулось в глубине его души. Что-то старое, давно забытое. Дюпре моргнул, и видение исчезло.
Он еще раз в задумчивости посмотрел на Дримкетчер, а потом обернулся к спальне и женщине, которая принесла талисман.
Воздушные порывы стихли так же внезапно и таинственно, как появились. Он снова направился к постели, но вдруг остановился и бросил взгляд на камин. На этот раз ничего не произошло. Он пожал плечами. В конце концов, это мог быть всего лишь обман зрения.
