точки зрения Грейс часы, проводимые хозяйкой за письменным столом, работой не являются. В общем, не удивительно: для тех, кто занимается физическим трудом, какая-то писанина не кажется делом, требующим большого напряжения.
Грейс ушла, а она вернулась к своей корреспонденции и гранкам, запущенным за последние несколько дней. Время, оторванное от письменного стола, было потрачено не зря, и в особенности это касалось вчерашней поездки в Западный Линтон. Она приложила все силы, чтобы выполнить долг по отношению к Иану, и казавшееся неразрешимым дело распутано. На обратном пути Иан был непривычно словоохотлив.
– Вы были правы, – сказал он. – Мне действительно требовалось произнести эти слова благодарности. Похоже, теперь в этом деле поставлена точка.
– Я рада, – ответила Изабелла, размышляя над тем, какой насущной бывает потребность сказать «спасибо». – И вы надеетесь, что избавились от… Как бы назвать их? Образов? Видений?
– Не знаю. Но я теперь все ощущаю иначе.
– И все размышления о клеточной памяти по боку? Вера в рациональное восстановлена?
– Вы думаете, что мы с ним встречались или кто-то, как минимум, показал мне его? – спросил Иан с сомнением в голосе.
– А разве это не самое правдоподобное объяснение? Деревня маленькая. Все в ней знали об этой смерти. Наверняка обсуждали ее, и вы слышали эти разговоры. Возможно, не впрямую, а случайно, невольно. Например, ваши хозяева мельком сказали что-то за завтраком. Наш мозг фиксирует и сортирует информацию. И в результате вы знали (не зная), что Юан – тот человек, которому вам так хочется высказать благодарность. Неужели такая версия не представляется вам весьма вероятной?
– Пожалуй, – признал он, глядя на мелькающие за окном темные поля.
– И еще одна вещь. Она называется разрешение, кода. Все музыканты прекрасно чувствуют это. Любое музыкальное произведение стремится к разрешающему финалу, к точно найденной заключительной ноте. Если это не удается – всё насмарку. То же относится к жизни. Да, в точности то же.
Иан никак не откликнулся на эти слова, но думал над ними всю дорогу до Эдинбурга, а потом вечером, дома. Думал в молчании и с благодарностью. Он не был уверен в правильности объяснения Изабеллы. Возможно, оно и верное, хотя ему так не казалось. Однако что ж с того? Разве важно, как ты доберешься до места, куда стремишься, если ты до него действительно доберешься?
Она пригласила Джейми на ужин, и он принял ее приглашение. «Принесите ноты, чтобы вы могли петь, а я – аккомпанировать, – сказала Изабелла. – Выберите, что захочется».
Джейми пришел в семь часов с репетиции в Королевском зале, полный досады на работавшего с оркестром дирижера. Изабелла налила ему вина и сразу же повела в музыкальную комнату. На плите в кухне ждала тушеная рыба, на столе – свежие французские батоны, свеча, которую они зажгут позже, голландские салфетки с узором в духе дельфтского фаянса.
Сев к роялю, она открыла принесенные ноты. Шуберт и Шуман. Это было привычно, от этого веяло уютом, но сейчас ей хотелось другого.
– Спойте то, во что можно вложить всю душу, – попросила она после третьей песни.
– Неплохая идея, – с улыбкой откликнулся Джейми. – В самом деле этим репертуаром я сыт по горло. – Порывшись в нотной папке, он вытащил два-три листка и вручил их Изабелле.
– Якобитская песня? – удивилась она. – «Прощальная песнь Дервентвотера». Что это?
– Элегия, – разъяснил Джейми. – Я нашел ее в сборнике «Якобитские песни», составленном Хоггом. Повествует о бедном лорде Дервентвотере, казненном за участие в восстании. О том, с чем ему горько расставаться. Очень грустная.
– Вижу, – сказала Изабелла, взглянув на слова. – А текст в конце – его монолог?
– Да, – кивнул Джейми. – По-моему, очень трогательный. Написан всего за несколько минут перед казнью. Он был верным другом Иакова Третьего. Они вместе росли в Сен-Жерменском дворце.
– Верный друг, – задумчиво проговорила Изабелла, пристально вглядываясь в ноты. – Величайшее в мире благо – дружба.
– Я тоже так думаю. – Наклонившись над нотами, Джейми указал на один из абзацев напечатанного текста. – Смотрите, что он пишет. На самом пороге смерти – за десять минут до нее. Смотрите: Благословляю весь этот мир.
Изабелла, вслушиваясь, молчала. Благословляю весь этот мир – звучало у нее в голове. Да, это действительно кода.
– А теперь взгляните сюда, – попросил Джейми. – Вот. Он говорит: От всего сердца прощаю тех, кто неблагородно оклеветал меня. Он пишет это и идет на казнь.
– Сколько в них было достоинства, – с жаром сказала Изабелла. – Возможно, не во всех, но в очень многих. Взять хоть Марию Стюарт. Насколько иным был их мир.
– Да, – согласился Джейми. – Но мы живем в сегодняшнем. Так что начнем!
Он пропел горестную элегию, и, когда замер последний звук, Изабелла поднялась и закрыла рояль.
– А теперь рыба, – объявила она. – И, конечно, еще один бокал вина.
Ужиная при свечах, они подбирали остатки рыбного соуса, макая в него куски французского батона. И вдруг Джейми, сидевший напротив окна, насторожился и замер.
– Там, – прошептал он. – Сразу за окном.
Изабелла обернулась. Медленно, потому что уже понимала, о ком идет речь, и боялась спугнуть его резким движением.
Братец Лис смотрел в комнату. И видел двух людей. Видел, как они подняли, приветствуя его, бокалы с вином, и удивился, как это жидкость висит сама собой, чудом, в воздухе.
Примечания
1
В битве при Баннокберне в 1314 г. шотландский национальный герой, король Роберт Брюс, одержал победу над армией англичан, обеспечив тем самым независимость Шотландии. – Ред.
2
Туризм? (ит.)
3
Бернсовский обед – торжественное празднование дня рождения великого шотландского поэта Роберта Бернса (1759–1796), которое устраивают ежегодно 25 января в Шотландии, Англии и других странах, где живут выходцы из Шотландии. – Ред.
4
Ковенант – соглашение о совместных действиях, несколько раз заключавшееся в XVII в. шотландскими пресвитерианами для защиты своего вероучения и независимости Шотландии. – Ред.
