когда они сопели, подложив ладошки под румяные щеки.
— Им пока еще не о чем беспокоиться, — тихо проговорил папа, обняв меня одной рукой за плечи и прижав к себе.
Я не поняла, что он имеет в виду. Во всяком случае, я была совершенно уверена, что и Джейк и Джейми имели достаточно своих детских переживаний. (Джейми: «Этот толстяк опять собирается стащить одну из моих рыбных палочек!» Джейк: «Неужели этот тощий тип снова хочет отлупить меня?»)
— Я пытаюсь сказать, что тебе потребуется время для того, чтобы привыкнуть к этому дому. Я прекрасно понимаю, что для тебя это очень непросто,— продолжал папа. — Но помни, что мне и маме тоже сейчас непросто. Мне нужно искать новую работу, а мама тоже скучает по своим друзьям, оставшимся в Лондоне...
Я понимала, что папа старается меня подбодрить, но по непонятной причине почувствовала еще большее смущение.
— Так что всем нам придется набраться терпения, Стелла.
Внезапно я ощутила раздражение от того, что он делает вид, будто он, я и мама — мы все в одной лодке, хотя это было не совсем верно. Ведь в конечном счете это они решили перебраться сюда, а не я. Итак, теперь я была одновременно раздражена и смущена, и смешение этих двух чувств заставляло меня еще больше нервничать. А что я делаю, когда нервничаю? Я проглатываю язык. Обычно это происходит после одного или двух заиканий.
— Х-х-х-орошо, п-па-па... — невнятно пробормотала я, выскользнув из-под его руки, и выскочила из комнаты так быстро, что половицы даже не успели пискнуть-пукнуть...
Глава 12.
Убежище и яичница с беконом
«Мурррр-мурррр-рр!..»
Было без четверти восемь утра, когда меня разбудил самый громкий и раздражающий храп в мире (кто-то храпел в двух сантиметрах от моего уха).
— Доброе утро, Персик! — Сонно щурясь, я уставилась на комок спутанной шерсти, свернувшийся на моей подушке. — Где ты пропадал?
Я не видела его со вчерашнего утра, когда папа начал рушить стены и трубы своей кувалдой.
«Муррр-муррр...» — промурлыкал Персик в ответ.
Его короткие мохнатые лапы и неровные усы подергивались, как будто во сне он преследовал чайку или сардинку.
Знаете, прошлой ночью я действительно надеялась, что он придет, запрыгнув в окно спальни. Мне сейчас необходим был приятель (или, по крайней мере, дружеское пушистое объятие), поскольку я чувствовала себя неловко после того странного разговора с отцом в комнате близнецов. Но, увы, единственное, что проникало сквозь открытое окно, был морской ветер, пахнувший солью, морскими водорослями, персиками и сливками. Когда я наконец заснула, мне снилось, что я бегу по усыпанным песком коридорам каких-то старых разрушенных домов и никак не могу найти выход...
— Эй, — пробормотала я тихо, приподнявшись, чтобы лучше рассмотреть нечто странное, обмотанное вокруг шеи Персика, — это похоже на женский воротничок!
Но это был не воротничок, а венок из маргариток. Кто же нацепил его на шею Персику? Может, какая-нибудь маленькая девочка захотела украсить его загривок?
— Стелла, ты уже проснулась? — услышала я голос мамы, раздавшийся из-за двери.
— Угу, — пробормотала я.
Она, наверное, слышала, как я разговариваю с Персиком.
— А! Наш путешественник вернулся! — Мама улыбнулась, кивнув в сторону моего толстого кота.
— Угу, — снова промычала я, размышляя, сказал ли ей папа вчера вечером о том, что я практически сбежала посредине разговора с ним и спряталась в моей комнате, но ничего, кроме дружелюбия, на лице мамы я не заметила.
— Кстати, — сказала она, заправляя за ухо прядь темных волос, — тебе только что пришла открытка.
— От кого это? — равнодушно проговорила я, стараясь не выдать своего волнения.
— Чтобы это узнать, тебе нужно просто спуститься вниз и посмотреть. Не так ли? — Мама улыбнулась немного насмешливо. — Она лежит на кухонном столе. А если ты сначала оденешься, то можешь рассчитывать на вареное яйцо и тост для себя и, конечно, на кошачью еду для твоего друга.
За две минуты нацепив чистое белье, футболку и мини-юбку, я помчалась вниз по шероховатым ступенькам лестницы (жалея, что не успела надеть шлепанцы). Персик даже не пошевелился, когда я прошептала ему в ухо «скоро тебя накормят», так что я оставила его храпеть, свернувшись на моей подушке.
На нижней ступеньке я остановилась и на автопилоте направилась к компьютеру, чтобы проверить свою почту (если бы наш компьютер был живым существом, я думаю, он обвинил бы меня в преследовании). Однако потом передумала, соблазненная запахом воскресного завтрака (хотя была всего лишь среда) и вспомнив об открытке, хотя подозревала, что это, наверное, дурацкие поздравления с переездом от дедушки и бабушки из Норфолка.
— Привет, детка! — Отец улыбнулся мне лучезарной улыбкой, накладывая омлет на тарелку. — Тебе один кусок бекона или два?
Казалось, он даже не понял, как неловко я чувствовала себя во время разговора с ним вчера вечером. А может, он просто притворялся? В любом случае это было кстати, потому что мне как можно быстрее хотелось забыть обо всем этом.
— Два, если можно, — смущенно улыбнулась я, опускаясь на ближайший стул.
Мама поставила принесенные мною цветы наперстянки в свою любимую высокую стеклянную вазу. Я сразу это заметила, хотя вряд ли можно было не заметить такие длинные стебли.
Кстати, о том, что нельзя не заметить...
— А где Джейк и Джейми?
— В виде исключения я разрешила им поспать. Здорово, правда? — улыбнулась мама, как будто радуясь, что наконец-то сможет позавтракать, пользуясь ножом и вилкой, а не хватая на ходу кусок тоста между кормлениями, мытьем и укрощением близнецов. — Вот тебе твоя открытка!
На открытке, которую через стол протянула мне мама, я увидела портрет королевы, на котором кто-то синими чернилами пририсовал усы и подвел глаза так, что она стала косоглазой.
— Фрэнки! — просияла я, сразу же узнав ее почерк.
— Как мило с ее стороны, правда? — сказала мама, наверное имея в виду, что со стороны Фрэнки было очень мило послать мне почтовую открытку, а не разрисовывать бабушку принца Уильяма.
— Ага, конечно, — просияла я, немедленно простив Фрэнки ее молчание.
В конце концов, что такое несколько тоскливых дней в сравнении с целой жизнью, когда она была моей лучшей подругой?
— Да, Стелла, у нас с мамой выдалась свободная минутка, и мы хотели бы поговорить с тобой, — сказал папа, ставя передо мной тарелку с яичницей, беконом и бобами.
У меня сразу же пропал аппетит. Ох-хо... Что же меня ждет? Неужели лекция о моем отношении к ним?
— Стелла, папа вчера вечером пытался сказать тебе, что мы понимаем, как болезненно ты переживаешь этот переезд, — начала мама, — и мы не так уж много можем сделать, чтобы ты почувствовала себя здесь как дома — это просто случится, когда случится.
Я физически ощутила, что сейчас начну заикаться, так что решила промолчать.
