Букинист улыбнулся:
— Об этом не беспокойтесь: на “Джалите” поплывет свой человек.
— Поплыть-то он поплывет, — покачал головой стюард, — а вот доплывет ли? Ноябрь наступает. В ноябре Черное море потопит парусник.
— “Джалиту” не потопит, — ответил букинист убеждение. — “Джалита” хитрый бот. Очень хитрый!..
ХИТРЫЙ БОТИК “ДЖАЛИТА” И ЕГО ЭКИПАЖ
7 ноября 1920 года в горах за Новороссийском родился бора — губительный северо-восточный ветер. Но море еще не ощутило его дыхания — лежало ленивое, штилевое. Короткий широкий ботик, сверху похожий на жучка, казалось, уснул на синем щите моря, хотя полз он под всеми своими косыми парусами. Гафельный грот на его единственной мачте, фока-стаксель и кливера над бушпритом вяло морщинились от дохлого ветерка, а то и вовсе бессильно обвисали.
Ботик был чуть побольше шлюпки, но с палубой, на которой сейчас находился весь его международный экипаж: двое небритых молодчиков, медлительных и грязных, как их посудина, хозяин судна — турецкий грек из Трапезунда и Гриша, русский, в “вышиванной” украинской сорочке и берете английского матроса, с помпоном.
— Ветерку бы-ы, — мечтательно протянул Гриша.
Грек посмотрел с тревогой на задымленный горизонт:
— Осень. Плохой ветер бывает: бора.
— А если дизель качнуть?
Под палубой “Джалиты” был спрятан дизель-мотор с компрессором. Обычно катера таможенной охраны легко догоняли парусники контрабандистов. С “Джалитой” этот номер не проходил: в нужный момент включался двигатель. Кабы не двигатель, грек ни за что бы не решился пересекать Черное море в такое негостеприимное время года.
— Ну так качнуть дизель? — переспросил Гриша.
— Берег близко, — ответил наконец грек. — Мыс Мысхак, Новороссийск. С парус мы маленький турецкий контрабанда: чулочка, лифчика, кокаинчика. А мотор услышат — спросят: кто такой? Красный, белый? Становись к стенке.
Гриша снял берет с помпоном, почесал затылок:
— Да-а!.. С вами влипнешь… А если я сам по себе? Так не бывает?..
— Не бывает. Все русские поделились: белая — красная.
— А я выделился… в отдельное государство. Что, не может быть? Свой государственный флаг! — Гриша размотал засаленный шарфик и помахал им в воздухе. — Герб тоже свой! — Задрав рубашку, он продемонстрировал наколку на груди: русалка в кольцах удава.
Грек окинул Гришу критическим взглядом:
— Голоштанный твой государство.
— Что есть — то есть, — без спора согласился Гриша. — Министр финансов ходит без портфеля. Поэтому я и нанялся на вашу “Джалиту”, господин Михалокопулос… Тьфу, чуть язык не вывихнул. Давай по имени: ты меня просто Гриша, я тебя просто…
— Ксенофонт.
— Так вот, Сеня… финансы у нас с тобою скоро будут, потому что вот это пока работает. — Гриша деликатно постучался в свой собственный лоб, словно там шло заседание. — Министерство иностранных дел!
Грек не выдержал — улыбнулся, крепкие молодые зубы сверкнули под усами:
— Значит, у вас, как это говорится, “министерская голова”?
— В самую точку, — согласился Гриша. — Ты когда-нибудь видел Крым на географической карте — той, что в школе? С виду это такой кошелечек, ридикюль, куда российская толстопузия сложила сейчас всю монету, какую только успела свезти в Крым, удирая от большевиков…
Грек, не слушая, смотрел на море: вдали уже обозначилась потемневшая полоса волн с барашками пены. Ветер, налетая, срывал барашки. Гриша перехватил взгляд:
— Не бора это, просто свежачок. Ты слушай: когда большевики возьмут Перекоп, они, можно сказать, развяжут кошелечек, и мы с тобой начнем грести золото совковой лопатой — за место на “Джалите” желающие драпануть из Крыма отвалят больше, чем мы сможем увезти. У меня даже есть на примете один пассажир, вернее сказать, пассажирка…
В этот момент сизая полоса волн с барашками добежала до ботика, сильный порыв ветра накренил суденышко.
— Ай, говорил, бора! — закричал грек. — Грот убирай! Стаксель! Кливер! (Гриша с трудом убирал хлопающие паруса). Качай дизель!
Гриша раздраил люк, добрался до дизеля и схватился за пусковой рычаг. Застучал двигатель, палуба задрожала. Чихая нефтяными парами, оставляя мазутные пятна, ботик взобрался на волну и дал ход. Грек и Гриша вдвоем вертели штурвал. Вода то и дело окатывала обоих. Ботик, стуча дизелем, вползал на водяные горы, несущиеся наперегонки с тучами, и, срываясь с их пенистых вершин, зарывался чуть ли не вместе с мачтой. Иногда под кормой обнажался винт. Его лопасти свистели в воздухе среди брызг и пены…
Вдруг дизель чихнул — грек и Гриша прислушались. Снова чиханье и всхлип. Потом мгновение тишины; только слышно, как вода скатывается с палубы.
Грек увидел, как побледнел его моторист.
— Хан, дизель скис, — прохрипел Гриша.
Волна развернула ботик, другая, как кувалдой, ударила в пузатый борт, грек и Гриша уже не могли держать суденышко носом к волне. Потерявший управление ботик несло боком. Палуба все круче накренялась. Темная морская глубь глядела прямо в глаза… И вдруг среди грохота волн Гриша услышал голос грека:
— Коммерция не должна пропадать.
Гриша не поверил своим ушам, нашел время говорить о коммерции!.. Может, показалось?.. Но грек говорил в самое ухо:
— Кто живой доплывет до Крыма, будет делать, как я скажу. Слушай и запоминай…
АГЕНТ ПО ПРОДАЖЕ КОРАЛЛОВЫХ ОСТРОВОВ
Бора длится обычно не более суток. И вот уже вновь как ни в чем не бывало катятся ласковые волны к берегам вожделенного Крыма. В бирюзовом ожерелье прибоя лежит полуостров. На юге в эту пору осени солнце еще исправно освещает выходы известняка и можжевеловые заросли Яйлы, ветер треплет листву дубово-буковых рот на склонах гор. Внизу, где полоса пляжей, маленькие крабики взбегают на гладкие теплые камни. А на севере срывается по ночам ледяная изморозь, порой падает и тает снег. Там, у перешейков, где решалась судьба Крыма, шла тяжкая работа войны: по белесой воде Сиваша, заткнув за поясные ремни подобранные полы шинелей, брели красноармейцы.
На траверсе Севастополя, Феодосии, Керчи подпирали дымами небо суда пяти государств — английская, французская, итальянская, турецкая и греческая эскадры. Дрожали бронепалубы от гула беспрерывно работающих машин. Антанта тянула к Крыму пятерню.
— Ожидается высадка союзников! — кричали мальчишки-газетчики на набережных крымских городов. — Большевики не войдут в Крым!
Но в силу союзников уже никто не верил. Высаживались они и в Одессе, и в Новороссийске… даже в Архангельске, а большевики одержали верх и вошли во все эти города. Вот и сейчас армии Фрунзе неумолимо надвигаются, как бора в ноябре. И, хотя еще не было приказа об эвакуации, дорога, сбегавшая
