А потом случилась ужасающая вещь. По полу, рядом с его ногами, к нему полз черный грызун – размером больше всех известных Томасу собак; у зверя была длинная морда, а сияющие глаза пристально смотрели на него. Томас попытался соскочить со стула и убежать, но будто завяз в каких-то невидимых зыбучих песках. Он попытался закричать, но смог издать только хрип.
Он услышал низкий голос Роуленда – будто эхо, он долетел откуда-то из-за тысячи миль:
– Все в порядке. Это просто маленький
Огромное существо проползло мимо Томаса. Оно стало крутиться вокруг Макфи, и его ужасающие клыки блестели в свете фонаря.
– Он ищет вшей, – гремел далекий голос Роуленда. – Главное – не двигаться, иначе может укусить.
Теперь
Томас хотел рассказать своим собеседникам о том, что сейчас видел, но язык его не слушался. Он знал, что они разговаривают, но не мог уловить суть: каждое слово, казалось, настолько перегружено скрытым смыслом, что он растерялся. Однако через некоторое время он снова мог следить за их разговором, и слова больше не казались такими многозначительными. Они обсуждали «за» и «против» плана по расширению пролива в рифах; говорили об умершем старом вожде, которого они оба знали; о том, что нужны рабочие места для молодых островитян; о неизбежном упадке традиционного образа жизни.
Похоже, что ни Роуленд, ни Макфи не заметили ничего странного в поведении Томаса, и он был этому рад.
Из дома вышла молодая женщина и что-то сказала Роуленду.
– Пора обедать, – объявил он.
Все пошли в дом. Пол и стены прихожей были украшены множеством раковин моллюсков и деревянных вещиц самых причудливых форм. Некоторые выглядели весьма сюрреалистично: кошки с оленьими рогами, собаки с челюстями рыбы-меч, птицы с человеческими лицами и печальными глазами. Все прошли за Роулендом через открытый дверной проем в столовую, освещенную фонарем-молнией. Большую часть комнаты занимал стол из темного дерева; на нем было три прибора. Стены украшали маски ярких устрашающих цветов; тем не менее, здесь было три шкафа, заполненных книгами в одинаковых коричневых переплетах – таких же, как та, которую Роуленд читал на веранде.
Со своего места Томас дотянулся до одной и пролистал ее. Страницы довольно сильно заплесневели, но все были заполнены энергичным неразборчивым почерком; записи, видимо, были сделаны недавно.
– Это мои записные книжки, – сказал Роуленд. – Я постоянно делаю заметки.
– Простите, – сказал Томас, ставя книжку на место.
– Ничего страшного, – сказал Роуленд, улыбаясь. – Этот вечер тоже появится в моих записях.
– Не очень захватывающее чтение, – сказал Макфи. Роуленд рассмеялся:
– Возможно. Однако, живя здесь, я видел такие вещи, о которых большинство антропологов только мечтает. Я надеюсь в конце концов опубликовать свои записи. Одна из главных проблем в нашем деле – когда исследователь умирает, его работа умирает вместе с ним.
Вошла девушка, неся деревянное блюдо, на котором лежали куски жареного мяса и овощи. Она поставила их перед Роулендом и ушла.
– Жареная индейка, – сказал он.
Мясо великолепно пахло. Томас наполнил свою тарелку и, взяв в рот первый кусок, сразу понял, что больше никогда в жизни ему не доведется попробовать чего-либо вкуснее. В комнате стояла тишина; все ели, и только иногда Макфи или Роуленд отпускали замечания насчет еды.
Когда они доели мясо и овощи, девушка принесла блюдо с какими-то тропическими фруктами на десерт. Роуленд предупредил Томаса, что они могут показаться несколько острыми. Первый кусок, однако, показался ему тошнотворно сладким. А потом у него во рту вдруг вспыхнул пожар. Роуленд и Макфи смеялись, когда он осушил целый стакан джина, пытаясь погасить этот огонь.
9
Они опять вышли на веранду. Ночь была черна, лил сильный дождь, и воздух казался даже слегка прохладным.
– Здесь в горах у нас бывает месяц прохладных ночей в это время года, – сказал Роуленд.
Он дал гостям накидки, сшитые, видимо, из кроличьего меха.
Томас почувствовал, что молчал слишком долго.
– Когда я плыл на шхуне с Гавайских островов, – сказал он Роуленду, – я встретил людей, которые были с вами знакомы. Их фамилия Беркли.
Роуленд кивнул, а заговорил Макфи.
– Ну и парочка! – сказал он. – Им не терпится сделать из островитян копии самих себя. Можно ли вообразить себе худшую судьбу?
– Боюсь, это произойдет довольно скоро, – сказал Роуленд. – Беркли похожи на большинство иностранцев, которые приезжают в эти места. Они считают, что им здесь нечему учиться. Они думают, что люди безграмотны, если не умеют читать. Как будто не безграмотные люди сочинили Библию – и всю эту литературу. Конечно, Беркли считают таких, как я, идолопоклонниками в полном смысле слова. – Его черные зубы сверкнули в свете лампы.
– Хорошо бы послать Беркли на время клумба, правда? – сказал Макфи. – Это их исправит. – Он рассмеялся и закурил.
