– Конечно, помню, – сказал Роуленд, посмотрев на фотографию и снова подняв глаза на Рейчел. – Его звали Уилл. Уилл Драммонд.
Рейчел откинулась в кресле и закрыла глаза.
– Уилл Драммонд, – сказала она. И несколько раз повторила это имя, обретая его, размышляя над ним. Она снова и снова мягко выговаривала эти слова, точно пыталась восполнить все упущенное время, когда она не произносила этого имени. Потом снова открыла глаза.
– А теперь, Роуленд, – сказала она, – расскажи мне, как ты с ним познакомился. Расскажи мне все.
– Это было так давно…
– Мы никуда не спешим, – сказала Рейчел. – Просто начни с начала и расскажи нам все, что сможешь вспомнить.
– Да, я постараюсь. – Роуленд на минуту задумался. – Сейчас. Я поехал выполнить кое-какую работу в Британском музее. Помнишь? Это был последний раз, когда мы виделись.
– Как я могла это забыть? – сказала она без всякой иронии.
Он улыбнулся и продолжил:
– Я помогал составлять каталог находок Сирийской экспедиции…
6
После месяца изнурительной работы Роуленду пришла пора возвращаться домой. Он не очень этого хотел – дома нужно было что-то решать. К тому же в тот год часто случались забастовки, и корабль, на который он купил билет, застрял в доках Ливерпуля. Поэтому Роуленду пришлось ехать дальше на север, в Шотландию, где он все-таки смог сесть на корабль.
На поезде до Глазго пассажиров было немного, и вскоре Роуленд выяснил, почему. Поезд, казалось, останавливался на каждом полустанке. Это не беспокоило Роуленда – он мог в тишине работать над своими записями. В любом случае, раньше он никогда так не путешествовал, и ему больше нравилось смотреть на дикие вересковые пустоши, чем видеть только закопченное окно купе.
Когда поезд пересек границу, он попал в район древних гор, изношенных вечностью настолько, что они превратились в невысокие холмы. Через час поезд подошел к маленькому городку; на стене вокзала виднелась надпись – «Мюиртон». Было ясно, что улица рядом с вокзалом – центральная: типичный ряд серых домов под серым небом; банк, церковь, единственный магазин, кафе и гостиница.
Роуленд не мог не заметить, что примерно из дюжины людей, идущих по улице, несколько мужчин сильно хромали. Одному даже пришлось помогать взойти по ступенькам в кафе.
Пока Роуленд смотрел в окно, в купе вошел хорошо сложенный человек с сумкой, висевшей на широком плече. У него было лицо со следами многочисленных драк. Мужчина бросил сумку на полку и уселся в дальнем углу. Роуленд подумал, что он из Мюиртона, и хотел спросить его о хромых. Но человек показался ему не слишком дружелюбным; и едва Роуленд посмотрел на него и собрался заговорить, тот закрыл глаза, как бы заснув. Вскоре появился проводник, и Роуленд спросил его о хромых людях.
Проводник, похоже, удивился тому, что Роуленд об этом не знает.
– Вы не знаете, что Мюиртон – город одноногих мужчин? – спросил он. Судя по всему, проводник обрадовался, что об этом кому-то можно рассказать. – Это случилось десять лет назад. Подъемник вез вниз большую группу шахтеров. Трос оборвался, и подъемник упал на дно ствола; говорят, на глубину в тысячу футов. Когда подъемник начал падать, все шахтеры проделали стандартную процедуру по правилам техники безопасности. Вот так. – Проводник показал Роуленду, как это делается: дотянувшись до края багажной полки, схватился за нее правой рукой, при этом подняв правую ногу с пола. После чего продолжил рассказ. – Когда они ударились о дно, нога, на которой они стояли, разбилась. – Он ударил кулаком правой руки по левой ладони. – Но это спасло им жизнь. Им всем сделали деревянные ноги. – Проводник улыбнулся Роуленду, довольный тем, что его слушают. – Неместные обычно замечают хромых мужчин, когда мы останавливаемся в Мюиртоне.
Как раз в этот момент один из хромых вошел на вокзал и заковылял к окошечку кассы.
– Видите? – сказал проводник. – Посмотрите на его ботинки.
Хромой оперся на окошко, весело болтая со служащим. Роуленд увидел, что один из его черных ботинок – правый – поношен и сбит, а на левом нет ни царапины.
Проводник ушел, поезд засвистел и снова медленно тронулся. Мужчина в углу купе сидел с закрытыми глазами, хотя Роуленд был почти уверен, что на самом деле он не спит. Роуленду было любопытно, шахтер ли этот человек; на вид мужчина был довольно крепок. Но на нем был костюм в тонкую полоску, а его коричневые ботинки с рантом, хотя и были заляпаны грязью, явно принадлежали не рабочему человеку.
Через пятнадцать минут поезд замедлил ход и въехал в тоннель. А на другой стороне пополз очень медленно по ложбине между высокими голыми холмами. Проводник пришел снова – к своему благодарному слушателю.
– В этом месте нам всегда приходится замедлять ход, – сказал он Роуленду. – Здесь нетвердые почвы.
Поезд медленно взбирался по склону. С другой стороны был пятисотфутовый обрыв, спускавшийся к равнине, что простиралась на три или четыре мили и дальше переходила опять в холмы.
– Это равнина Стровен, – сказал проводник. – Видите, вон там? Все, что осталось от города. Отсюда, с высоты, на него открывается прекрасный вид.
Роуленд посмотрел вниз на равнину и действительно увидел развалины, которые когда-то были городом. В центре зияла черная дыра – как огромный водосток, в который, судя по всему, сползли многие здания. В него «впадали» дороги; на краях все еще держались камни и деревья. Дома в нескольких сотнях ярдов от провала выглядели совсем нетронутыми, хотя, казалось, они слегка наклонены к пропасти.
– Что здесь произошло? – спросил Роуленд.
– Точно неизвестно, – сказал проводник, – хотя это случилось двадцать лет назад. Подходить близко к
