Она подняла на меня взгляд и снова улыбнулась, и я поняла, что мне нравится видеть ее улыбку. Нравится то, что я ее заслужила.
— Спасибо, Эм.
Этого было достаточно, чтобы заставить Келли молчать. Из-за курения медицинская страховка подорожала бы во много раз, и родители бы ее убили. Так что буря утихла — на пару дней. Пока Келли не сделала следующий рывок к свободе.
На следующий вечер я открыла, куда исчезала Энила после занятий. Я искала Келли и, обойдя все ее любимые уголки, принялась обыскивать нелюбимые, и среди них библиотеку. Над ней был второй этаж, даже скорее мезонин, и на нем — балкон. Я увидела там свет и чью-то тень, поэтому пошла проверить.
Энила сидела на балконе, на деревянной скамье, босиком, положив ногу на ногу. Увидев меня, она подвинулась, чтобы я могла сесть. Темные волосы спускались по плечам, макияжа на ней не было. Поэтому она показалась мне не старше нас с Келли. Она улыбнулась мне и продолжала втирать в ладони дорогой лосьон.
— А что бы вы сделали? — спросила я. — Ну, если бы вас уволили?
Энила прекратила растирать руки, и лицо ее снова стало старым и усталым.
— Не знаю. У меня много долгов.
— А. — Я не знаю, каково это — иметь долги. — А что вы будете делать, когда рассчитаетесь с ними?
Она снова принялась массировать руки.
— Это случится через много лет, Эм.
— А все-таки? Если бы у вас был выбор.
— Ну, я бы получила паспорт. Потом бы путешествовала, наверное. Преподавала — мне это действительно нравится, несмотря ни на что… — Она вздохнула. — О, я не знаю. Может быть, самое главное — это иметь возможность выбора. — Она посмотрела на море, темнеющее небо и щедрую россыпь звезд, которые помогали нам терпеть все это. — Мне повезло. Есть места гораздо хуже. И много профессий гораздо хуже моей.
— Я рада, что все хорошо кончилось. С Келли.
— Ну, я тоже!
Мы улыбнулись друг другу, а затем внезапно я почувствовала себя отвратительно. Она была так добра, а я — так богата. Она смотрела на меня так, словно ей было меня жаль. Я поднялась и хотела пожелать ей доброй ночи, но она сказала:
— А разве вы не задумывались, Эм, о том, что вы не обязаны убирать грязь за Келли?
— Почему? А кто обязан — вы? Она улыбнулась:
— Вообще-то я тоже не обязана, но мне хотя бы за это платят. Странную вещь она сказала. Я не совсем ее поняла, так что
оставила ее наедине со звездами и тишиной. В конце концов, не найдя Келли, я легла спать позднее обычного.
Я проснулась в зловещее время между двумя и тремя часами ночи. Голова раскалывалась. Я встала и раздвинула занавески. Из соседнего окна — окна Келли — лился свет. Неужели она тоже не спит, подумала я, выбралась в коридор и постучала в дверь:
— Кел?
Ответа не было. Где-то прогремел гром. Я вошла; комната была пуста, учебные принадлежности валялись на кровати. В ванной Келли тоже не было. Где бы она ни провела весь день, сюда она не возвращалась.
Я спустилась вниз. В доме и на улице царила темнота. Гром снова загремел, уже ближе, наэлектризованный воздух, казалось, трещал. Я не нашла ее ни в обычных, ни в необычных местах. Я почувствовала себя глупо, стуча в дверь к Эниле среди ночи, но ведь существовал же быстрый способ отыскать Келли, вместо того чтобы бесцельно бродить в темноте.
Она оказалась у бассейна — лежала в дверях одной из раздевалок, полупрозрачных в лунном свете. Я обрадовалась, что Энила рядом. Она проверила у Келли пульс и попросила меня:
— Пойди позвони в береговую охрану, пожалуйста, Эм.
Они появились практически сразу, и Энила уехала с Келли, а я осталась в доме. До утра я просидела на балконе Энилы, обхватив руками колени, слушая гром и шепча заклинания, чтобы буря прекратилась. Иногда ваше настроение отражает погоду. А иногда — море.
Но дождь так и не пошел. Утро было ясным и очень жарким, и Энила вернулась, чтобы отвезти меня в больницу. Келли сидела в кровати и выглядела очень маленькой и напуганной. Бэнвилли приехали днем и начали терроризировать Энилу. Они замолчали только после того, как я сказала, что Келли отравилась антитоксином, взятым у матери, который та принимала вместе с лекарствами от старения и получала незаконно у личного врача. Бьюсь об заклад, Келли нарочно выбрала именно его. Полиция этим заинтересуется, подумала я, и мне понравилось чувство, которое я испытала, сказав об этом Бэнвиллям, — словно по жилам у меня пробежал электрический ток. Сначала я не знала, сколько я еще смогу вынести; когда я велела им заплатить долги Энилы, они и пальцем не пошевелили. После этого я решила порвать с ними, но вообще-то это было не важно — мне как раз исполнилось шестнадцать. Люди устраивают вечеринки, когда становятся полноправными гражданами. А мне пришлось любоваться на то, как бывает, когда тебе промывают желудок. Да, я думаю, Келли нарочно сделала это именно сейчас.
Я осталась в доме на острове еще на несколько месяцев. Фрэн и Пенни просили меня присоединиться к ним, но они были в Париже, а я не хотела ехать в жаркие страны. Прошло некоторое время, они оттуда уехали, но я больше не желала быть маленькой девочкой. Ни их послом, ни комнатной собачкой Келли, ни делом милосердия Бэнвиллей. А кроме того, теперь я получила доступ к фонду, и, пока еще не зная, что буду делать с деньгами, я поняла, что хотела сказать Энила: иногда возможность выбора лучше самого выбора. Я сделала модную короткую стрижку, купила дорогую одежду. Я подумывала о том, чтобы учредить стипендии — если бы я захотела, то могла бы купить несколько школ и руководить ими, как мне вздумается. Если бы только я знала, как лучше. С таким же успехом я могла пойти и изменить цвет глаз.
А что до Энилы — она отправилась путешествовать. Я ничего не ждала, но время от времени получала от нее сообщения из разных концов света. Последнее письмо пришло после событий в Пекине — она часто бывает в местах катастроф, помогает жертвам. Ее письма всегда коротки и одинаковы: «Эм — где бы вы ни были в вашем дивном новом мире».[3]
Примечания
1
«Домашние графства» («Home Counties») — графства, окружающие Лондон.
2
