эврика, а теперь вот здоровье. Поди разберись, что главнее всего!»
Они постояли молча перед свободной теперь поляной, где свежий ветерок гулял на просторе, наполняя, как парус, одинокую профессорскую палатку, но, крепко привязанная к земле, она только вздрагивала под сильными порывами.
Пора! Отец и сын вскинули рюкзаки на плечи, надо торопиться — время не ждет, да и электричка тоже.
— Счастливого пути! — пожелал профессор. — А мы еще останемся ненадолго, поработаем… Видишь ли, Анатолий… — хотел было что-то сказать Олег Николаевич, но махнул рукой, мол, потом.
Орешник, дальний синий лес, сизая река словно кивнули Алеше издали на прощание.
…Дома «мальчишек» ждали Маша и мама. Как же хорошо снова быть всем вместе! Первым делом сравнили загары, получилось, что Алеша с папой загорели даже больше, чего Маша не могла ему простить.
— Море синее-синее-пресинее, — хвалилась маленькая морячка. — Мы персиками, яблоками объедались.
— А хобот мамонта ты пробовала? Мы в экспедиции каждый день ели, — не сдавался Алеша, нисколько не смущаясь явным преувеличением.
— Мы с мамой камешки, ракушки собирали!
— Мы с папой древнего человека нашли!
— Подумаешь! Ничего особенного! — надула губы сестрица.
— Очень даже особенное. Настоящее научное открытие. Без нас его не было бы!
— Без тебя?
— Да вот, и без меня тоже! Без профессора, без папы, без Начарова, в сердце которого живет эврика!
— Чего-чего?
— Эв-ри-ка! Разве ты поймешь? — махнул рукой Алеша, собирая в портфель учебники.
В школе за ним табуном ходили мальчишки, все просили рассказать, какой на вкус хобот мамонта, какая такая сайга, с какими известными учеными он встречался.
Решили организовать вечер «Как ты провел лето?», где Алеша все про Сунгирь расскажет.
Отец похвалил затею и обещал показать на вечере цветные диапозитивы о Сунгире.
Готовились всем классом. Толик, первый Алешин друг и приятель, светловолосый, полноватый, за что его и прозвали Кубышкой, привел в порядок в классном музее стенд с орудиями первобытных — кремневым наконечником, ножом, топором. Все укрепил на фанере и подписал таблички: что где найдено, кем. Боря взялся оформить коллекцию ракушек, окаменевших растений: фосфоритный пласт, на котором теперь работал завод в их поселке, когда-то был мелководьем. Море ушло, моллюски, водоросли окаменели, и время сделало из них ценное удобрение.
Анатолий Васильевич, как начальник заводской лаборатории, попросил сотрудниц собрать образцы пород фосфоритной руды.
Лучше всех в классе рисовал, конечно, Эдька, и ему поручили нарисовать древний пейзаж с болотистой тундрой и стадом оленей на переднем плане. Когда он принес рулончик белой бумаги и развернул — все ахнули, как было похоже.
Вечер удался на славу. Анатолий Васильевич и Алеша едва успевали отбиваться от вопросов. Отца выручил многолетний опыт археолога-любителя, знатока окрестностей, а сына — неудержимая фантазия. Всем так понравилось, что решили собраться вновь и назвать свой краеведческий клуб «Сайга».
После вечера Маша страшно расстроилась, дома забилась под папин письменный стол и горько заплакала. Сколько ни вытаскивал ее оттуда Алеша, сестрица не шла и причину тоже не говорила. Еле-еле удалось ее оттуда вытащить.
— М-меня ту-да можно? — все еще всхлипывая, проговорила наконец Маша.
— Куда туда?
— Куда вы ездили, в экспедицию…
— Вот ты о чем? Глупышка, конечно, можно. Только, понимаешь, ты никому не скажешь?…
— Что ты, что ты! Никому-никому!
— Понимаешь, там, на Сунгире, мы, я и Светланка, была такая с черными волосами, договорились быть сильными, как охотник Байо, меткими и смелыми, как мудрый Арч. Понятно? Ну, как древние люди?
— «Быть сильными, как охотник Байо, меткими и смелыми, как мудрый Арч», — повторила, как эхо, Маша. — Как интересно, Алеша!
— Тише ты! Мама услышит! Сама подумай, ну, какая ты сильная, если тебя каждый мальчишка догонит?
— Я научусь, Алеша, обязательно научусь, только возьми меня с собой на твою лыжню.
— Ладно. Слушай, вот как ты думаешь, что такое «быть смелым»?
— Это… когда, ну… это… — Подняла черные, как спелые вишенки, глаза Маша. — Это когда ты не испугаешься спрыгнуть с крыши нашего сарая.
— Смешная!
— Ну, тогда со школьной ограды?
— Вовсе нет, не в этом дело: смелый — это когда в каком-то деле человек первый, понимаешь?
Маша ничего не понимала.
— Вот ты считать не любишь, значит, математики боишься!
— Сам ты боишься, — обиделась сестренка. — Ты-то какой смелый — по письму одни тройки…
— Правильно. Но ты заметила, что я каждый вечер читаю и пишу по полстраницы? Вот увидишь! Так натренируюсь, одни пятерки пойдут. Только, чур, молчок! Тайну мудрого Арча не выдавать!
…Дверь хлопнула, послышались шаги. Это мама с работы.
— Эх, и тяжелый был сегодня день, детвора! «Забивали» в план одну цифру, а она никак не лезла.
Алеша не раз думал, что работа у мамы какая-то непонятная, из двух слов состоит: «экономист- плановик». То она цифры в план «вколачивает», то с бумажками борется, как один рыцарь (позабыл его имя!) с ветряными мельницами боролся. Но все равно на мамином отделе весь завод держится: какие завтра привезут машины, сколько для них людей потребуется, сколько удобрений завод получит за пятилетку — все ей быстрее всех известно!
Устает, конечно, страшно, и ужин, бывает, нет у нее сил готовить. Поэтому они с Машей уже давнЪ научились чистить картошку без единого глазка, варить вермишелевый суп, кипятить чай.
«Обедали? — конечно, спросит их мама, как обычно. — Здоровы ли?»
— Обедали? — так точно и спросила она, вымыв руки.
— Нет еще, не ели, тебя ждем, — как можно солиднее пробасил Алеша. — Сегодня у нас хобот мамонта по-сунгирски, эх, и мясо получилось, мам!
Володина наука — уметь самому сготовить себе пищу — не пропала даром. Да и сам Алеша пришел к выводу, что познания в кулинарии необходимы настоящему путешественнику, и археологу, конечно, тоже.
…Румяный от первого морозца вернулся с работы отец. Снежинки таяли на его пушистой шапке, каракулевом коричневом воротнике. Алеша по глазам понял, что у отца прекрасное настроение: значит, его лаборатория выполнила важное задание в срок.
— Пляши, сынок, сегодня у нас с тобой радость. Телеграмму от Олега Николаевича получил — представляешь, второе погребение на Сунгире!
Отец с сыном схватились за руки и заплясали, как летом в кругу у костра.
— И я, и я, — прицепилась к ним Маша.
— Что стряслось? — выглянула из другой комнаты мама.
— Мамуля! Второе открытие на Сунгире! Я только что получил телеграмму от профессора.
— А я — то думала: второе открытие Америки. Что же, доченька, поздравим наших ученых- археологов!
Маша долго трясла папину и Алешину руки, изображая главного поздравляющего. Решили тут же отправить профессору в Москву телеграмму из двух слов: «Поздравляем! Краевы». А потом, как только
