Вначале шли бодро — Андрей впереди, я старался не отставать. Километров десять — двенадцать прошли великолепно, самоходом. То есть как великолепно: дождь не умолкал, трава, ветви деревьев и кустов — все было мокрое, на замоховелых участках ноги, погружаясь, всасывались в эту губочную мокрядь и выдирать их было нелегко, — главное, что мы шли, хоть и мокрые и сверху и снизу, но без серьезных ЧП. Не знаю, как шефу, но мне было жарко.
Часа через три после безостановочной ходьбы, когда усталость начала сказываться и я увидел, что потихоньку отстаю, я начал броски: дистанция увеличивается, собираю себя в кулак и бегом вперед. Тут Андрей остановился.
— Вон видишь впереди мысок? Мы вчера на нем делали малый привал. Там сосняк, песочек, и потому должно быть относительно сухо. Там мы шикарно отдохнем.
Он ободряюще хлопнул меня по плечу:
— Вперед, на штурм этого благодатного местечка!
Едва добрались до мыска, я рухнул на валежник под первую сосну. По совету Андрея ноги вытянул, пристроив их таким образом, чтобы они были выше головы. Что делать, в походе главный работающий орган — ноги, им и положение соответствующее. Сам Андрей не мешкая захлопотал по хозяйству. Не скрою, приятно было наблюдать работу туриста-аса. От помощи Андрей отказался: экономь, дескать, силенки.
Вскоре ароматный дым пошел от разогретой на костре продолговатой банки свиной тушенки.
— Бери ложку, бери бак, ложки нету — хлебай так, — сигнальной трубой пропел аспирант, нарезая огромными ломтями хлеб.
Мы ели прямо из банки, поочередно опуская чуть изогнутые для удобства алюминиевые серые ложки и подставляя хлеб так, чтобы ни капли жира не пропало по дороге. Сбоку от огня уже стояли, закипая, кружки с чаем.
— Обед, конечно, примитивный, но…
— Лучше не бывает!
— Ну вот, молодцом! Да, старые истины не ржавеют: «Путь к сердцу солдата…» Сейчас, брат Василий, мы с тобой сделаем перекур с дремотой. Путь неблизкий, надо спешить медленно.
Отдохнув, мы собрались и двинулись дальше. Идти стало как будто легче. С утра у меня сильно болели мышцы после вчерашних экзерсисов, каждый взмах руки резал спину у лопатки; теперь наступало втягивание в марш. Примерно через час-полтора мы подошли к безымянной речке — притоку Вилюги. Берег не казался топким, ширина метров пятнадцать. Посоветовавшись, мы решили подняться немного вверх по течению, предположив, что там может быть поуже и найдется более удобное местечко для переправы.
И точно, мы не сделали и сотни шагов, как наткнулись на перекинутый через речку ствол. Андрей попробовал: жидковат, но все же держит. Рядом валялся почерневший от влаги и времени шест. Пока Андрей примеривался, как пройти по стволу, упираясь в дно шестом, я увидел в зарослях осоки маленький, аккуратно-сбитый плот, видимо, давно никем не используемый. Быстро срубив подходящую палку, я лихо вскочил на плот и изо всех сил уперся в берег. Плот тяжело сдвинулся с места, нехотя заскользил, подгибая осоку.
— Андрей! — крикнул торжествующе я. — Пока ты там балансируешь, как канатоходец, я на этом корабле устремляюсь вперед!
И в этот же момент наступила развязка. Мы оба дали промашку, недооценив препятствие, посчитав его плевым. Шест Андрея прорвал верхнее тонкое, травянисто-наносное дно и ушел вниз. Аспирант, потеряв внезапно опору, снопом рухнул в воду, с маху завязнув в коварной ловушке. Это было как раз на середине речки. Не успев еще никак среагировать, я ощутил, что медленно, но верно сам погружаюсь в воду. Набухшее, пропитанное влагой дерево почти не имело плавучести, и плот, вытолкнутый на чистую воду, опустился на дно. Положение сложилось отчаянное. Я стоял почти по пояс в воде, в шести-семи метрах барахтался Андрей, и мы были не в силах помочь друг другу. Сделай я шаг с плота — и я провалился бы в цепкую, вязкую тину. Андрей вдруг сделал винтообразное движение, развернувшее его ко мне спиной, еще два исступленно-резких взмаха обеими руками одновременно, как при плавании баттерфляем, и он, срывая ногти, уцепился за бревно. Остальное было уже делом техники.
Через несколько минут мы, выстукивая зубами барабанную дробь, выкручивали на берегу наше бельишко.
Хорошо, что хоть дождь кончился; у самого горизонта показалась ослепительно голубая полоска, которая начала постепенно расширяться. Мы повеселели, согревшись быстрой ходьбой, и дальнейший путь до Слободы проделали без происшествий, хотя времени и сил было положено немало. Несмотря на то что мы срезали несколько вилюжских петель, сократив дорогу на целые километры, уже начинало темнеть, когда мы увидели впереди знакомый сосновый лесок на приречной возвышенности, а за ним — россыпь неярких трепетных огоньков Малой Слободы.
Дядя Сергеев без малейшего удивления отшагнул в сторону, пошире отворив дверь:
— Заходите.
Мы стояли на добела отмытом дощатом полу, освещенные резким светом голой лампочки, свешивающейся с косого потолка боковой галереи-прихожей. Только здесь, посмотрев друг на друга уже глазами цивилизованных людей, мы осознали, до чего же грязны и дики.
— Дедани, кто пришел?
В прихожую заглянула Аленка, рукой придерживая на груди домашний пестрый халатик; ее роскошные волосы были расплетены, очевидно уже на ночь, и тяжелыми пшеничными волнами лежали на плечах.
— Ой, что это? Случилось что?
Сергеев покосился.
— Ты, Олена, сперва гостей прими, накорми-напои да в баню своди. А потом спрашивай, — сильно напирая на «о», сказал он.
— Неужели на ночь глядя затеемся баню топить? — простодушно сказала Аленка.
— Спасибо, тут не до бани, — вмешался Андрей, — дело в том, что…
— Пока переоденьтесь, — перебил старик, копошась в развешанной на гвоздях старой, но чистой и, главное, сухой рабочей одежде, — вот штаны, вот рубахи, на ноги какие-нито опорки подберем либо старые валенки.
Андрей рассказал все, как было, по порядку. Дядя Сергеев и ухом не повел, даже зевнул слегка, деликатно прикрывшись гнутой черной ладонью.
— Ничего, переночуют ваши ребята еще раз в лесу, эка беда! Этот, как его, Александр, ух, здоров детина! Исправный воин! И лодка найдется. Куда ей здесь деваться? Не иголка! У нас здесь ничего не пропадает.
— Ну, а если кто-то угнал?
— Тем паче. Говорите, слышен был мотор? Завтра узнаем весь расход, — уверенно сказал Сергеев, — тут не город, тут все на виду, все наперечет. С утра схожу к Иванову, отпрошусь, возьму у свояка моторку… Завтра будет ведро, а нынешний дождь воды в Вилюге подбавил. Пройдем быстро! Так что собирай-ка, Оленка, чего покушать гостям. А завтра съездим. Для друзей и семь верст не околица, ек- кувырок.
Свет мигнул три раза.
Я посмотрел на лампочку.
— Сигналят, — объяснила Алена, — через пять минут движок остановят. На три часа только и дают.
Дядя Сергеев зажег фитиль керосиновой лампы и вставил высокое стекло, Алена забегала по хозяйству. Андрей прошел за перегородку, в узкое запечье, и загремел рукомойником. В мгновение ока у меня на плече оказалось льняное домотканое, богато расшитое разноцветными узорами полотенце. Я залюбовался им и не сразу сообразил, что шеф уже умылся.
— Ну-ка, — Андрей протянул руку, — кажется, старинное, даже жаль таким произведением искусства пользоваться, так сказать, утилитарно. Все равно что сесть в музейное кресло. Подожди-ка… Сейчас посмотрим. Кажется…
— Прабабка еще вышивала, — пробегая мимо со стопой тарелок, объяснила Алена.
