экспедиции. — Ничего ему не сделается, а утром продолжим поиски тунцелова.
Суворов угрюмо задумался, теребя бороду, потом пробурчал:
— Ладно, давайте обождем до утра. Но вообще мне эти поиски надоели. Мешают нормальной работе.
— Ничего не попишешь, — покачал головой Волошин. — Помощь терпящим бедствие — священный долг.
Вечером, вскоре после ужина, радиостанция береговой охраны поблагодарила всех оказавших помощь в поисках исчезнувшего тунцелова и официально объявила, что считает дальнейшие поиски бесполезными, а “Сперри” погибшим. Предполагалось, что он погиб еще неделю назад, во время шторма, когда загадочно пропал без вести и “Остер”.
Оказывается, “Сперри” давно не выходил на связь, но до сих пор никого это не беспокоило, ибо рыбаки во всем мире вообще не очень аккуратно поддерживают связь с берегом. А координаты свои предпочитают не сообщать, особенно если напали на рыбное место.
— Во время того шторма он погибнуть не мог, — покачал головой Костя Синий. — Ведь мы же сами видели: разве то штормик был? Так, небольшая зыбь.
— Они еще днем заявили: нечего, дескать, тратить время и деньги на поиски проржавевшей банки, — угрюмо подал голос Вася Дюжиков. — Мы слышали разговоры катеров береговой охраны. Дескать, все рыбачьи суда настолько изношены и потрепаны, что их вообще нельзя в море выпускать.
Радист на судне, а тем более старший, — лицо важное и всеми уважаемое. Он передает приветы родным и близким, оставшимся на берегу, и весточки от них, так что все перед ним немножечко заискивают. “Маркони” в курсе всех событий в мире, всех новостей, в том числе и таких, о которых нам, простым смертным, знать не положено. Поэтому Вася, человек весьма отзывчивый и добрый, привык говорить солидно, веско, а мы все — слушать его почтительно и внимательно.
Мы стояли на палубе, возле радиорубки. Из открытой двери ее доносился громкий писк морзянки, потом вдруг вырвались чьи-то хриплые голоса.
— Яхту все продолжают искать, — кивнул в сторону двери Вася, — твердят на всех языках: Пасть Дьявола да “роковой треугольник”. На шведском, на немецком — даже без перевода понятно.
— Ш-ш, — остановил я его, схватив за руку.
Сочный, хорошо поставленный баритон проникновенно произнес по-английски:
“Господи! Прими души погибших в море рыбаков катера “Сперри” — Джона Бенсона, Оливера Кроу, Ганса Гартвига, Роско Санчеса, Бенжамена Маковски, Диего Родригеса. Господи! Благослови всех, находящихся в открытом океане, и помоги им благополучно вернуться в родной порт…”
Голос внезапно оборвался. Полная, глубокая тишина…
Начальник радиостанции взглянул на часы и тихонько пояснил:
— Очередной период молчания.
Мы осторожно вслушивались, но эфир безмолвствовал.
Я очень опасался, что после вчерашнего заявления местных властей, так поспешно объявивших “Сперри” погибшим и поиски его бесполезными, начальник экспедиции отменит полет. Но он приказал, чтобы мы отправились пораньше. Может, именно потому, что местные власти так быстро поставили крест на своих рыбаках.
Перед вылетом Сергей Сергеевич посовещался с океанографами.
Решили сегодня осмотреть район севернее и восточнее тех мест, где рыбаки обычно ведут промысел тунца. Вылетели мы рано. Но сколько ни кружили над океаном, ничего не нашли.
— Все, окончательно решили больше не искать, — сказал Костя, сдвигая наушники на загорелую, крепкую шею. — Сейчас передали: родственники рыбаков требуют продолжать поиски, а им ответили: дескать, рыбаки знают; на что идут. На море, мол, всегда были и будут несчастные случаи. С этим приходится мириться. Так и заявили.
— Да, — сказал Гриша Матвеев. — Можно уже наверняка считать, что и они стали жертвой Пасти Дьявола.
— Не спешите отпевать, — вдруг сказал Сергей Сергеевич, рассматривавший что-то в бинокль.
Он произнес это таким тоном, что мы все схватились за бинокли. И увидели шлюпку.
Нет, это была даже не шлюпка, а целое маленькое непотопляемое суденышко, словно небольшая подводная лодка с иллюминаторами и наглухо задраенными люками. Окрашенная в голубовато-серый цвет, она едва выступала из воды. Ее удалось заметить только потому, что из люка высунулся человек в оранжевой куртке, размахивающий красной тряпкой.
— Отличная спасательная шлюпка, — сказал Волошин. — И какой оригинальной конструкции.
Когда мы подлетели ближе, он крикнул в мегафон:
— Вы со “Сперри”?
Человек в люке быстро закивал.
— Сколько вас?
Человек поднял указательный палец и крикнул по-немецки
— Меня зовут Гартвиг!
Гартвиг! Его имя упоминалось вчера в молитве, которую мы слышали по радио.
— Хм, а из нас никто толком не знает немецкого, — покачал головой Волошин.
Он подал знак Косте. Тот сбросил штормтрап. Гартвиг ловко поймал его, закрепил и скрылся в люке.
— Костя, спустись. Надо ему помочь.
Но помощь не понадобилась. Гартвиг снова показался в люке и, выбравшись из него, освободил трап и начал довольно уверенно подниматься по качающейся лесенке, хотя ему мешала, оттягивая левое плечо, туго набитая сумка.
— Подождите, мы вас поднимем! — крикнул Волошин по-английски.
Гартвиг лишь помотал головой.
В тот же миг мы с удивлением увидели, как его лодочка стремительно скрылась под водой…
— Что за черт. Он ее утопил? — озадаченно произнес Сергей Сергеевич. — Не могло же ее так быстро залить через верхний люк. Волны-то нет никакой. А я только хотел предложить ему поднять и шлюпку, прихватить ее на “Богатырь”. Любопытная лодочка, хотел посмотреть ее поближе.
Тем временем Гартвиг уже благополучно поднялся по лестнице. Гриша и Костя дружно подхватили его, втащили в гондолу.
— Добро пожаловать, — не очень, пожалуй, к месту приветствовал Сергей Сергеевич.
— Благодарю! Благодарю! — раскланиваясь со всеми, уже по-английски вскрикивал спасенный.
Был он среднего роста, черноволосый, с глубоко запавшими глазами. Куртка на нем болталась, как на вешалке.
— Зачем вы лодку затопили? Мы могли бы захватить и ее, — сказал Сергей Сергеевич.
— О, я не знал… Не надо беспокойства… На нее мог наткнуться какой-нибудь судно, — с сильным акцентом, коверкая слова, по-английски отвечал Гартвиг. — Будет катастрофа.
Сергей Сергеевич усадил спасенного поудобнее, поставил перед ним термос с горячим черным кофе, разложил бутерброды. Тот, благодарно кивая, начал жадно есть. Но уже через несколько минут отодвинул от себя столик:
— Данке! — И добавил на ломаном английском: — Много вредно. Нельзя.
Тем временем штормтрап был уже поднят, двигатели взревели, и мы на полной скорости помчали к “Богатырю”. Гартвиг с интересом осматривал гондолу, пульт управления.
Сергей Сергеевич пробовал его расспрашивать по-английски, но узнали мы немного. Гартвиг был на “Сперри” механиком. Вопросы Волошина он понимал плохо, отвечал на них запинаясь, с трудом, часто вставляя немецкие слова.
Мы поняли только, что после шторма Гартвиг вышел на палубу подышать свежим воздухом и вдруг увидел, что с юго-запада стремительно мчится огромная волна.
— О! Водяная гора! До неба! — воздевая руки, с ужасом восклицал он.
По счастью, Гартвиг стоял недалеко от спасательной шлюпки. Крикнув товарищам, чтобы спасались, он успел забраться в шлюпку и захлопнуть за собой люк. Налетевшая волна сорвала шлюпку и швырнула
