Он напоминал Лихтенбергу одного его давнего знакомого — молодого австрийского графа-убийцу по фамилии Блиер, задачей которого являлось уничтожение венгерских повстанцев. В Австрии было много мятежников, и императору не хотелось тратиться на бесконечные суды над ними. Молодой Блиер убил сорок повстанцев, прежде чем те поймали его и посадили на кол. Граф умирал трудно, но он сделал свое дело, сэкономив императору расходы на сорок судебных процессов.
Лихтенберг не был знаком с графом близко, но встречал его несколько раз и запомнил выражение его глаз. У этого мальчишки Джо были такие же глаза. Они без сожаления могли смотреть на сотни и даже тысячи смертей. Лихтенбергу приходилось наблюдать казни как в Мексике, так и в Европе. Он видел, как трясутся под дулами ружей приговоренные к расстрелу, как рыдают и молят о пощаде те, на чьи шеи опускается петля. Некоторые мочатся в ожидании смерти, других при этом выворачивает наизнанку. Он не мог смотреть без жалости на людей, теряющих человеческий облик, когда приближалась смерть.
А вот граф Блиер смотрел на это без малейшего чувства сожаления. Так же, наверное, смог бы смотреть и этот мальчишка Джо, который победил его при стрельбе из его же собственной винтовки. Джо был очень миловидным. Он был
Мария видела, что Джо все время поглядывает на вещи старого немца, а от чемодана с винтовкой просто не отводит глаз. Видела она также и то, что немец смотрит на Джо теми же глазами, что и на нее. Хоть бы он поскорее уехал, думала она, иначе не миновать беды. Но когда хочешь, чтобы мужчина ушел, ему это всегда невдомек, и старый немец здесь не был исключением. Он проторчал у них четыре ночи. Четырежды ей приходилось уговаривать Роберто провести ночь на земле. Мужу это не нравилось. Он клял ее и поносил немца. Правда, ударил он ее всего раз, а немца вообще не тронул.
На пятое утро, когда Лихтенберг уезжал, Джо украл из его сумки шесть монет. Немец был пьян и ничего не заметил. Джо отправился вниз по реке и купил коня, трехгодовалого вороного мерина. Стоило сыну появиться на нем, как Мария тут же поняла, что немец уехал от них обворованным. Теперь оставалось только надеяться, что тот не скоро хватится. Иначе Донифан с подручными будут тут как тут.
— Не знала, что у тебя есть лошадь, — сказала она Джо. — Еще вчера ее у тебя не было.
— Я украл всего шесть монет, — заявил Джо. — Если старик вернется, я просто пришью его, и дело с концом.
— А что, если приедет Донифан?
— Скажи ему, чтобы искал меня в Мехико, — ответил Джо.
В тот же вечер он уехал. Дня через четыре или пять у Марии немного отлегло от сердца. Лихтенберг был за много миль. И даже если он не досчитается нескольких монет, то вряд ли станет возвращаться. А еще через год она прослышала, что старик утонул в Соноре. Пытаясь переправиться через реку, он угодил в поток, который и поглотил его.
Весть о смерти немца подняла настроение Марии. В тот вечер она так плясала в кантине, что в нее влюбились сразу несколько
В огромном городе Мехико Джо Гарза впервые почувствовал, что нашел то, что искал. Здесь он оказался в своей стихии. Улицы по ночам не пустели. В бархатном воздухе носился красивый перезвон церковных колоколов. Молодые священники ходили босыми по улицам. Особенно много их было вокруг огромного собора. Джо не был верующим, но собор ему понравился. Несколько раз он возвращался в него, чтобы, стоя внутри, поглазеть на высокие своды и почувствовать всю его огромность. В Охинаге все потолки были низкими. Ночью, когда он бродил с лошадью на поводу, за ним устремлялись проститутки. Они принимали его за богатого, потому как в Мехико немногие подростки его возраста имели отличных вороных меринов.
На проституток Джо не обращал внимания и не часто заглядывал в кантины. Он приехал за ружьем — желательно, с оптическим прицелом. Чтобы найти такое, ему потребовалось три дня. Ружье продавал старый француз с необъятным животом и пустыми глазами. Джо так и подмывало воткнуть в его живот нож и посмотреть, исчезнет ли после этого пустота. Возможно, умирая, француз оживет на несколько мгновений. Когда Джо показал ему пять монет — одну он отдал за мерина — француз не сказал ни слова. Он просто спрятал ружье и кивком головы показал, чтобы Джо убирался из его магазина.
Вечером Джо ходил по кантинам и высматривал везучих картежников. В кантине неподалеку от большого собора на глаза ему попался небольшого роста человечек с проворными руками, у которого было много золотых монет. Наигравшись вдоволь, тот сложил монеты в небольшой мешочек и дал его проститутке, которая собиралась идти вместе с ним. Когда к нему стала цепляться ее подруга, он грубо отшвырнул ее прочь. Джо отправился вслед за ним, когда тот шаткой походкой вышел из кантины, запустив руку под платье молодой проститутки. Джо вспомнил, что точно также вел себя Бенито с его матерью. Так вели себя с ней все мужчины. Все ее мужья лезли к ней с руками, не заботясь о том, что их видят другие.
Джо шел за ними, пока человечек с проституткой не удалились от кантины на порядочное расстояние. Когда под ногами у него оказалась булыжная мостовая, он заметил, что один из камней выгнал из нее и лежит совершенно свободно. Джо верил в знамения. Выпавший камень означал, что ему пора действовать. Он поднял его, быстро догнал мужчину и ударил его по голове. Схватил проститутку и отнял у нее мешочек с деньгами. Проститутка перепугалась и бросилась наутек.
Джо не стал смотреть, жива ли еще его жертва, вскочил на коня и поскакал на окраину города, где устроился на ночлег. В магазин француза он вошел наследующий день, позванивая монетами. У толстяка на лице не дрогнул ни один мускул, и он молча продал ему винтовку. Затем Джо купил к ней патроны, два пистолета и отличное седло. Постояв в огромном соборе еще раз, он поскакал из города, держа путь на север.
Через десять дней на границе с Техасом западнее Ларедо Джо ограбил свой первый поезд. Все вышло в некотором смысле случайно. Поезд, перевозивший овец, остановился у водозабора. Пара пастухов и четверо машинистов стояли вокруг бака с водой и курили. Джо находился в трех сотнях ярдов от них. Жара была такой, что все расплывалось в мареве, и его никто не видел. Решив, что представился отличный случай попрактиковаться в стрельбе из новой винтовки, Джо привязал коня и подполз поближе. Вначале он застрелил двух пастухов. Пастухов в них узнать было нетрудно. Они носили огромные сомбреро и были такими же лохматыми, как овцы, которых они пасли. Затем он застрелил двоих машинистов — тех, что были самыми жирными из четверки. Джо не любил жирных, их было слишком много на свете. Хуан Кастро и Роберто Санчес — двое из мужей, с которыми распутствовала его мать, — были жирными. Просыпаясь по ночам в детстве, он часто видел жирную тушу на матери. Ее мужья хрюкали, как свиньи, когда лежали на ней. Два застреленных толстяка с железной дороги были лишь небольшой местью за ту боль, которую доставила ему его распутная мать.
Два других железнодорожника бросились бежать, но не к поезду, а вниз по реке, к Ларедо. Джо смотрел, как они бегут, пытаясь определить подходящее расстояние, на котором его винтовка могла бы продемонстрировать все свои возможности.
Когда первый из бегущих был от него в четырехстах ярдах, Джо глянул в прицел и выстрелил. Он целил в шею, но, поскольку мужчина бежал по склону, пуля прошла чуть выше и, пробив голову, разнесла ему лицо. Потом Джо подъехал, чтобы посмотреть на труп. Большая часть лица отсутствовала.
Шестой бежал изо всех сил. Он несся вдоль реки с такой скоростью, что это стало раздражать Джо. Он поскакал прочь на своем вороном мерине, давая понять жертве, что охота окончена. Мужчина замедлил бег, а затем и вовсе перешел на шаг. Джо обошел его стороной и оказался впереди. Он был доволен винтовкой и теперь хотел испытать свои пистолеты на короткой дистанции.
Человек с поезда появился из лощины не более чем в тридцати ярдах от того места, где Джо сидел на вороном мерине. Беглеца охватил ужас. Он стал умолять Джо именем всех святых. Это лишь разозлило
