оружия, он сразу понял, что в нем что-то переменилось. Это была хоть и неприятная, но не такая уж неожиданная новость. Лорена с каждым годом все надежнее прибирала его к рукам. Последние два года нежелание Пи Ая участвовать в делах капитана становилось все более очевидным и даже начинало сказываться на его работе. Во время их вылазок Пи Ай слишком скучал по дому и жене, чтобы действовать так же сноровисто, как некогда. К тому же его возможности имели свои пределы даже тогда, когда он был молодым.
— Полагаю, что зря остановил этот поезд, раз ты не собираешься садиться, — проговорил Калл. Капитан был раздосадован и знал, что Пи Ай понимает это, но, поскольку он прибыл без снаряжения, Калл не видел смысла заострять на этом внимание. — Я, пожалуй, пойду, — заключил капитан. — Желаю тебе удачи в фермерских делах.
Он пожал Пи Аю руку и сел в поезд, который тут же тронулся. Вскоре даже тамбур служебного загона скрылся из поля зрения, как исчезает лодка среди беспокойного моря. Пи Ай медленно отошел от путей и поймал свою лошадь, которая паслась в некотором отдалении. Он был ошеломлен: капитан уехал. Калл даже не стал спорить, хотя был явно раздосадован. Само собой, капитан сразу же заметил, что Пи Ай приехал без оружия.
— Забыл свой арсенал? — спросил Калл, как только вышел из вагона.
— Нет, я не забыл его, а просто оставил дома, — ответил Пи Ай. Из окна вагона на них смотрел человек в шляпе. Пи Аю и без того было неловко, а тут еще этот в шляпе.
— А, это Брукшир, он работает на железной дороге, — пояснил капитан, перехватив взгляд Пи Ая. — Ему придется поменять эту шляпу, если он собирается ехать со мной дальше. От человека, который не может удержать шляпу на голове, не будет много пользы в Мексике.
— Полагаю, что от меня тоже не будет пользы в Мексике, капитан, — проговорил Пи Ай. — У меня жена и пятеро детей, один из которых только что родился. Настала пора, когда мне надо оставаться дома.
Хотя Калл давно уже ждал такого решения от Пи Ая, оно все же оказалось неожиданным. Он платил ему за последние поездки особенно щедро, пытаясь тем самым преодолеть его нежелание, ведь ферма требовала расходов, а то немногое, что Лорена унаследовала от Гаса, уже наверняка давно истрачено.
Однако Калл слишком хорошо знал Пи Ая, чтобы рассчитывать, что деньги или что-то другое возымеют решающее действие. Рейнджер в Пи Ае умер, и Калл должен был признать, что их последние поездки больше напоминали пародию на настоящие операции рейнджеров.
Предвидя дезертирство Пи Ая — а в глазах капитана это было именно дезертирство, — Калл всегда злился. Но там, возле железнодорожного полотна, на продуваемой всеми ветрами равнине севернее Куаны, он подавил в себе злость, пожал Пи Аю руку и вернулся в вагон.
Женщина одержала победу. Похоже, что в конце концов победа всегда остается за ними.
Брукшир опешил, когда увидел, что капитан вернулся один. Виду него был раздраженный. Затем поезд тронулся, оставив высокого и его лошадь одних посреди прерии.
— Что случилось с вашим человеком? — спросил Брукшир. — Он что, болен?
— Нет, он не болен, он женат, — ответил Калл. — И ему больше не хочется гоняться за бандитами.
— А я думал, что у вас все решено, — проговорил Брукшир, не на шутку встревоженный. Согласно указаниям полковника Терри, Калл должен был привлечь своего человека. Пи Ай в некотором смысле был легендой, и Брукшир с нетерпением ждал встречи с ним. Рассказывали, что, вырвавшись из рук индейцев чейеннов, он прошел больше сотни миль голый, чтобы привести подмогу другому знаменитому рейнджеру Августу Маккрае. Немногие могут пройти сотню миль голыми по земле чейеннов и остаться в живых. Брукшир сомневался, что он способен пройти сотню миль нагишом даже по обжитому и родному Нью- Джерси.
Он надеялся встретиться с Пи Аем и поговорить о его приключениях. О приключениях капитана Калла он пока так ничего и не узнал. А интересно было бы послушать о легендарном стомильном переходе, но этому уже, видно, не бывать.
— Я приношу извинения — раньше на него всегда можно было положиться, — сдержанно отреагировал Калл. — Он прослужил со мной более тридцати лет, но я никогда не думал, что он может жениться. Когда он ездил со мной, женщины его совершенно не интересовали.
— Что ж в этом такого, я сам женат, — заметил Брукшир, вспомнив толстые ноги Кэти. Эти ноги когда-то страшно привлекали его, но с годами потеряли свою притягательность. Иногда он скучал по Кэти, а иногда нет. Когда не скучал, то считал, что совершил глупость, связав себя семьей. По правде говоря, он надеялся, что вознаграждением ему за долгое путешествие станет мексиканская девушка. В Бруклине бытовало мнение, что мексиканские девушки яркие, темпераментные и дешевые.
— Кем мы заменим его? — спросил он, памятуя о том, что полковник Терри ждет результатов — и не в будущем году. Джо Гарза нападал семь раз, останавливая поезда в отдаленных местах юго-запада, там, где этого никто не ждал. Пока на его счету было одиннадцать жертв, которых он, похоже, выбирал наобум. Семеро из них были пассажирами, остальные — машинисты. Четверо из, семерки ограбленных поездов везли воинское денежное содержание, а на одном из них ехал сам Леланд Станфорд собственной персоной. В то время он считался самым богатым человеком в Калифорнии. Парень снял с него кольца, часы и взял отличные шелковые простыни с постели в его персональном вагоне. Забрал он также и его бриллиантовые запонки.
Леланд Станфорд был не из тех, кто остается спокойным, когда мексиканские малолетки вытаскивают из-под него шелковые простыни. Он-то и запалил огонь под хвостом у полковника Терри, потребовав от того нанять такого дорогого охотника на бандитов, как капитан Вудроу Калл.
Брукшира беспокоило, что их план пошел наперекосяк, когда до границы оставались сотни миль и еще больше — до того места, где предстояло отыскать Джо Гарзу, если его вообще можно было найти.
О полковнике Терри можно было сказать с уверенностью только одно: он не любил, когда планы шли наперекосяк. Если какой-то из них все же шел именно так, кто-то неизменно оказывался виноватым, и в большинстве случаев этим «кем-то» оказывался Брукшир.
— Мне повезет, если я не лишусь работы, — сказал Брукшир, привыкший думать вслух.
— С чего бы это? За Пи Ая вы не отвечаете, — возразил Калл. — Вы с ним даже не знакомы и не виноваты в том, что он женился и ведет теперь оседлый образ жизни.
— На меня можно повесить любую собаку, — заверил его Брукшир. — Я один из тех, кого обвиняют во всех бедах без исключения.
Несколько минут он сидел с опущенной головой, испытывая жалость к себе. Жизнь представлялась ему сплошной чередой несчастий, вина за которые ложилась на него. Он был восьмым сыном в семье, где было восемь сыновей. Мать винила его в том, что он не родился девочкой, которую она так ждала. Отец обвинял в том, что он не смог выбиться в люди и разбогатеть. Братья сетовали, что он коротышка, а в армии обвиняли в трусости.
В последнем случае он должен был признать, они были правы. Брукшир был трусоват. Рукопашные бои вызывали у него отвращение, а ружейная стрельба приводила в состояние ужасной тревоги. Он не любил грозу и предпочитал жить на первом этаже, чтобы легче выбраться в случае пожара. Он боялся, что Кэти не выйдет за него, а когда она вышла, стал бояться, что бросит его или, еще чего доброго, умрет.
Но из всего того, что его пугало в этой жизни, самым страшным был, безусловно, гнев полковника Терри. Брукшир боялся его настолько, что скорее откусил бы себе язык, чем сообщил полковнику даже малейшую плохую новость.
Калл не сомневался в том, что услышит от Брукшира именно это. Человек, который не может справиться даже со своей шляпой, неминуемо становится причиной всех бед. В этом отношении, по мнению Калла, Брукшир не отличался от самого Пи Ая. У Пи была странная тенденция полагать, что любой дурной поворот судьбы происходит по его вине. Во время долгого перегона скота в Монтану случались разные вещи, которые нелегко было предусмотреть. Однажды утром молодой техасский бычок, которого побаивались все ковбои, вступил в схватку с гризли. Гризли определенно не боялся бычка, и схватка так ничем и не закончилась, хотя бычок изрядно потрепал медведя.
По непонятным для всех причинам Пи Ай решил, что стычка лежала на его совести. Он считал, что ему следовало либо заарканить бычка, либо застрелить медведя, хотя ни то ни другое, по мнению Калла, не
