по-военному честь судье и поклонился дамам — карета выехала со двора на улицу. Телега с телами техасцев со скрипом двинулась по двору к тем же самым воротам.
— Мы хотели бы помочь с похоронами, майор, — начал Гас. — Они наши друзья. Теперь многого мы для них уже не сделаем, но хотелось бы побывать на похоронах.
— Как пожелаете, месье, — решил майор. — Кладбище находится как раз за этой стеной. Идите за телегой и возвращайтесь назад, когда все закончится.
Гас немного удивился, что майор отпускает их без охраны.
— Советую вам возвращаться поскорее, — продолжал майор с веселым выражением лица. — Местные собаки очень злые — думаю, вы не сумеете убежать от них с кандалами на ногах. Минувшей ночью вы сами видели несколько собак, но их вообще-то гораздо больше. Если попытаетесь бежать, то удерете недалеко — очень скоро повстречаетесь с ними.
У Матильды не выходило из головы услышанное прекрасное пение. Ей хотелось, чтобы и Длинноногий знал об этом чудесном пении, которое раздавалось после смерти его и других техасцев. Она пыталась разглядеть певицу в черном, но вуаль на ней была слишком густа, а расстояние довольно большое.
— Никогда еще не слышала подобного пения, майор, — сказала она. — Кто эта женщина?
— Это леди Кейри, — ответил майор. — Она англичанка. Вскоре вы ее увидите.
— А что английская леди делает в такой глуши? — с недоумением спросил Гас. — Она же здесь еще дальше от родного дома, чем мы.
Майор Ларош повернулся, всем своим видом дав понять, что ему надоел разговор, и рукой сделал знак солдату подвести коня.
— Да и мой отчий дом тоже расположен подальше вашего, — сказал он напоследок, когда уже садился в седло. — Но я солдат и нахожусь там, куда меня пошлют. Леди Кейри здесь потому, что она военнопленная, как и вы. Я скажу своим людям, чтобы они отпустили вас на похороны. Советую навалить на могилы как можно больше камней. Как я уже сказал, местные псы очень кровожадны, а еды им не хватает.
Гас пошел к своим — все они столпились позади телеги с расстрелянными. Когда рейнджеры уже вышли из ворот, вслед за ними выехал майор Ларош и десяток его кавалеристов. Они взяли с места в карьер и вскоре скрылись в клубах пыли и песка, поднятых копытами скачущих лошадей.
— Я спросил насчет той женщины, которая пела псалом, — сказал Гас Каллу. — Майор ответил, что она тоже военнопленная, как и мы.
Калл промолчал — он смотрел на тела своих мертвых товарищей. На днище грубо сколоченной телеги поблескивала лужица крови, оставляя за телегой длинный след, который быстро покрывался поднятой в воздух пылью с песком.
— Боже мой, до чего же здесь ветрено, не правда ли? — проговорил Уэсли Баттонс.
11
Мексиканские солдаты с готовностью пошли навстречу техасцам и позволили им похоронить своих боевых товарищей. У одного из солдат нашлась бутылка белой кактусовой водки, и он пустил ее по кругу среди своих. Довольно скоро мексиканцы напились до такой степени, что все, как один, без памяти валялись в телеге. Оружия при них не было, так что не было и смысла предпринимать попытку побега, хотя Вудроу Калл и задумал ее осуществить.
Гас, догадавшись, что замышляет его друг, напомнил ему слова майора про собак.
— Он предупредил, что они сожрут нас, если мы попытаемся бежать с цепями на ногах, — упомянул Гас.
— Думаю, что меня все же бродячие псы не тронут, — отмахнулся Калл, но в душе решил, что майор, по всей видимости, сказал правду.
Свора одичавших собак могла завалить любое живое существо, кроме, разве, свирепого медведя- гризли.
Несмотря на все перипетии длительного перехода, у Матильды Робертс сохранилась черепаховая гребенка, и она причесала ею волосы мертвых техасцев, пока мексиканские солдаты распивали водку.
Техасцев уложили в одну братскую могилу у стены монастыря Святого Лазаря.
Поднялась песчаная буря. В начале похорон они видели вдали реку, но вскоре та пропала из виду. Зарыв могилу, техасцы разбрелись вокруг подбирать камни. Уже появились несколько собак — Гас и Уэсли запустили в них камнями, но псы, свирепо ворча, отскочили всего на несколько ярдов.
В то время как они занимались похоронами, вдоль стены проехала небольшая телега со старым мулом в упряжке. Она оказалась тоже своеобразным катафалком — в ней лежали тела двух умерших прокаженных, туго запеленутые в белые простыни. Телега проехала совсем близко от техасцев; ею управлял человек, тоже закутанный в покрывала.
— Посмотрите, это тот, который без мяса на пальцах, — сказал Гас.
У кучера виднелись лишь костлявые ладони. Это он принес Длинноногому его сапоги несколько часов назад. Прокаженный не смотрел в их сторону, будто они его вовсе не интересовали. Он просто наклонил немного телегу, вывалил мертвецов на землю и поехал назад, к воротам. Вскоре собаки вцепились зубами в завернутых в простыни покойников. Сцена эта повергла Матильду в еще большую печаль. Она боялась, что не найдется достаточно камней, чтобы надежно прикрыть тела Длинноногого и других рейнджеров от острых зубов одичавших собак.
Калл повел мула обратно в монастырь. Мексиканские солдаты по-прежнему дрыхли в телеге. Если бы не храп, то их можно было бы принять за мертвых. Двое солдат, которые еще не уснули, жались к техасцам, опасаясь свирепых псов.
Въехав в ворота монастыря, техасцы получили свободу передвижения по двору, но только в ножных кандалах. На стол, где чуть ранее стоял кувшин с фасолинами, поставили для них простую еду из вареных бобов и похлебки.
Обслуживали их старик со старухой — оба прокаженные, но не закутанные в покрывала, хотя и с темными пятнами на щеках и руках. Пятна не вызывали у техасцев отвращения, они выглядели как сильные ушибы. Старик со старухой, судя по всему, были добрыми людьми: они улыбались техасцам, а когда те опустошили миски, принесли добавки. Оставшиеся в монастыре солдаты по-прежнему спали пьяные в телеге. Просыпаться они начали лишь в разгар дня. А проснувшись, похватали свое оружие и уехали на телеге из монастыря. Все они выглядели перепуганными.
— Они боятся собак, — решил Гас. — Почему же майор не устроит охоту на них и не истребит этих проклятых тварей?
— Да их сразу же станет еще больше, — сказал Калл. — Всех псов не перебьешь.
Он наблюдал за прокаженными, когда те появлялись и занимались своими делами. Все они были наглухо закутаны, но одеяния изредка раздувались и распахивались под воздействием ветра, и тогда можно было разглядеть их тела под покрывалами. Некоторые находились в жутком состоянии: без подбородков, с проваленными носами, на щеках темные пятна. Другие хромали из-за деформации ног. Какой-то старик ходил с костылем — у него вообще не было одной ноги. Во дворе играли и несколько детей — они показались Каллу вполне здоровыми. Среди них был даже один светловолосый мальчик лет десяти — у него не наблюдалось никаких признаков болезни. Кое-кто из взрослых казался не хуже, чем старик и старуха, обслуживающие рейнджеров, у них виднелись лишь темные пятна на щеках, лбах или на руках.
Как только солдаты ушли, монастырь Святого Лазаря ожил и уже не казался таким скверным местом. Многие прокаженные смотрели на рейнджеров приветливыми, дружелюбными взглядами. Кое-кто улыбался. Другие, с пораженными лицами, покрывал и капюшонов с голов не снимали, но при приближении техасцев почтительно кланялись.
Опять поднялась пыль с песком, кружась так высоко, что едва можно было разглядеть нависающие над монастырем горы.
Гас почувствовал такое облегчение от того, что остался в живых, что в нем снова проснулось острое
