Бес-Дас. — Он говорит, что взамен он отдаст молодую лошадь.
Ни Матильда, ни Чадраш не двигались с места и не говорили ни слова.
— Скажи ему, что мы не можем принять его предложение — не в наших обычаях менять людей на лошадей, — сказал Калеб. — Фолконер, тащи сюда свое великолепное ружье.
Капитан Фолконер удивился.
— Зачем? — спросил он.
Оставив свое предложение об обмене, Бизоний Горб затараторил снова. На этот раз он говорил еще дольше, во время речи не спуская глаз с Чадраша. Закончив говорить, он взял миску с соусом из сладкого мяса и залпом осушил ее.
— Что он сказал на этот раз? — спросил Калеб. — Вроде, чувствовался враждебный тон.
— Он сказал, что снимет с Медвежьего Хвоста скальп, если он перейдет через реку Канейдиан, — перевел Бес-Дас. — А потом он возьмет в жены эту женщину и сохранит коня.
— Давай, дуй за ружьем, Билли, обед заканчивается, — напомнил Калеб мягким, спокойным тоном.
— Как же так, это мое ружье, — запротестовал капитан Фолконер.
— Беги, неси, Билл. Нужен хороший подарок, а у нас в лагере единственный достойный вождя подарок — твое ружье, — пояснил Калеб. — Торопись. Я куплю тебе не хуже, как только доберемся до Санта-Фе.
Капитан Фолконер заартачился. Спортивное ружье фирмы «Холланд энд Холланд» было у него самой лучшей и ценной вещью. Он выписал его из Лондона по специальному заказу и дожидался два года, пока его, наконец, прислали. Он хранил ружье в футляре вишневого дерева. Одна из причин, почему он отправился в экспедицию, заключалась в том, что ему хотелось опробовать ружье на охоте в прериях — на бизонов, лосей, оленей и, может, на медведя-гризли. Ружье обошлось ему в полугодовое жалованье, он думал не расставаться с ним всю жизнь. Не мог он смириться с мыслью, что ружье следует передать в руки дикого индейца с раскрашенной мордой, и так прямо и сказал:
— Не отдам я ружье. Дайте ему мушкет. Он и того не стоит.
— Чего он стоит — мне решать, капитан, — вспылил Калеб Кобб.
Он все время сидел, а тут встал, поднялся и Бизоний Горб.
— Я не сделаю этого, полковник — уж лучше подам в отставку, — твердо заявил капитан Фолконер.
Быстрым движением руки, так что никто даже толком и не разобрал, Калеб Кобб выхватил пистолет и в упор выстрелил в капитана Фолконера. Пуля угодила ему прямо в лоб, чуть выше переносицы.
— Вот ты и вышел в отставку, капитан, — проговорил Калеб.
Он зашагал к фургону, где капитан хранил свой багаж, и быстро вернулся с футляром из вишневого дерева, внутри которого лежало разобранное ружье фирмы «Холланд энд Холланд». Тело убитого Билли Фолконера валялось всего в двух футах от края одеяла Бизоньего Горба. Военный вождь и его жены даже бровью не повели, словно у них на глазах не произошло убийство.
Калеб Кобб открыл футляр и протянул его Бизоньему Горбу. Ружье хранилось в разобранном виде: ствол лежал в отдельном отсеке, обшитом вельветом, а ложе со спусковым механизмом — в другом. Калеб положил футляр на землю, вынул обе части ружья и быстро соединил их. Затем вручил ружье Бизоньему Горбу, тот покачал его в руке, прикидывая вес, и, не говоря ни слова, зашагал к лошади. Запрыгнув ей на спину, он махнул рукой своим женам, те свернули одеяло и понесли его к своим лошадям вместе с футляром из вишневого дерева. Калеба он даже не поблагодарил, но, взглянув еще разок на Матильду, наклонился с лошади к Чадрашу и что-то сказал ему.
— Ну, если только я не достану тебя первым, — спокойно ответил Чадраш.
Затем Бизоний Горб ударил лошадь пятками по бокам и поскакал, а вслед за ним последовали его жены. Солнце только что скрылось за горизонтом.
Странная тишина, установившаяся в лагере рейнджеров, сохранялась и тогда, когда команчи отъехали на порядочное расстояние и слышать разговоры уже не могли.
Рана на лбу капитана Фолконера слегка кровоточила — лишь тоненькая полоска крови запеклась на его ухе.
— Похороните этого паршивца, я не потерплю мятежа, — распорядился Калеб.
Он внимательно посмотрел на рейнджеров, пытаясь определить, не собирается ли кто-нибудь из них оспаривать его действия. Все они стояли застывшие, словно статуи, все, кроме Сэма. Он вызвался похоронить капитана с готовностью не меньшей, чем когда брался за стряпню, и тут же подхватил лопату.
— Можешь взять его вороного скакуна — я думаю определить тебя в разведчики, — сказал Калеб Каллу.
— Сэр, капитан Фолконер произвел меня в капралы, — напомнил Гас.
Он понимал, что об этом не следовало бы говорить сейчас, когда капитана рейнджеров только что казнили за попытку мятежа, но ведь это было, ему действительно присвоили чин капрала и он намеревался заявить об этом прямо. Его произвели в капралы, как он полагал, вполне законно, и ему очень хотелось, чтобы Клара Форсайт узнала, что не один лишь Вудроу Калл сумел заслужить быстрое повышение по службе.
Услышав об этом, Калеб Кобб немало удивился, но все-таки всерьез заинтересовался. Этот молодой парень из Теннесси оказался, на его взгляд, смелым и смекалистым, во всяком случае, он не побоялся потребовать повышения в чине в такой, казалось бы, неподходящий момент.
— Тогда докладывай: что особенного ты сделал, что заслужил честь стать капралом? — спросил Калеб.
— А я врезал как следует Джону Киркеру по башке пистолетом, — сказал Гас. — Он увязался за нами на охоту, когда никто его не просил, и не хотел уматывать, когда его попросили.
— Ты врезал Джонни? — удивился Калеб. — Ну и как же крепко ты ему врезал?
— А он вышиб его из седла и рассадил ему лоб, — пояснил Длинноногий. — Я сам видел. Киркер стал огрызаться, я и сам чуть было не врезал ему.
— Охотники за скальпами не отличаются вежливостью и хорошими манерами, — промолвил Калеб. — Ну а Джон Киркер относится к тем парням, которые не остановятся и перед убийством за оскорбление, особенно если он был не в духе и не желал терпеть ничьих замечаний. Если ты все-таки справился с ним, тогда Фолконер был не прав, производя тебя в капралы, — нужно было присваивать сразу генерала. — Калеб сделал паузу и улыбнулся. — Но тем не менее, поскольку я при этом не присутствовал и не знаю всех перипетий, то произвожу тебя всего лишь в капралы. А что случилось с Киркером после этого?
— Мы не знаем, — ответил Калл. — Он куда-то смылся.
Калеб понимающе кивнул и посоветовал:
— На твоем месте, капрал Маккрае, я был бы настороже несколько дней. Джон Киркер не из тех, кто забывает обиду, особенно если ему врезали.
Сказав так, Калеб повернулся и зашагал под свой тент.
Вскоре все увидели, что он завалился там спать, и принялись за текущие дела: одни что-то стряпали, другие выпивали, третьи заступали в сторожевое охранение, четвертые разводили костры. Калл и Гас, чувствуя расположение к Сэму, потому что они все трое прибыли из Сан-Антонио, взяли в руки лопаты и кирки и стали помогать ему рыть могилу для Фолконера.
У тента Калеба Кобба понуро стоял генерал Фил Ллойд, чувствуя себя одиноким и позабытым. Про Фолконера тоже все стали быстро забывать, хоть его и убили всего каких-то десять минут назад. А разница заключалась в том, что Фолконер был взаправду мертв, а генерал Ллойд только чувствовал себя покойником. Он надел на себя самый чистый голубой мундир, приготовившись к визиту Бизоньего Горба. Его слуга Пиди нацепил на мундир все его двенадцать боевых наград. На самом деле у него насчитывалось восемнадцать орденов и медалей — он твердо помнил, что их должно быть восемнадцать, но шесть куда-то запропастились во время пьяных загулов и пикников в разных паршивых городишках.
Но что ни говори, двенадцать наград — тоже немало, по сути дела, целая дюжина. А дюжина наград — аргумент серьезный, но только не в прериях, прилегающих к Бразосу, где небо закрыто облаками и надвигаются мрачные сумерки. В таких условиях они, похоже, ни на кого не производят впечатления.
