вдалеке промелькнули один-два кролика. Калл чувствовал себя нарушителем, вторгшимся в чужие владения. Он понимал, что находится в чужой стране, и не знал, где кончается Техас и начинается Нью- Мексико. Но здесь простирались земли и не техасцев и не нъю-мексиканцев — он вторгся на земли команчей. Наблюдая за ними, когда они гуськом пересекали каньон, он понял, что команчи являются хозяевами своих земель и знают их так глубоко и досконально, что рейнджерам никогда не достичь их опыта и знаний. Ни одна лошадь под команчами и ни один команч ни разу не упали и даже не споткнулись, когда пересекали каньон по гладким скалам. Пешие же рейнджеры цеплялись за кустики и траву, когда спускались с края каньона, спасаясь от пожара, и тем не менее несколько из них упали и разбились насмерть. Индейцы могли то, что белым нипочем не сделать.
Он поделился своими мыслями с Длинноногим, тот неопределенно пожал плечами и ответил:
— Довольно скоро мы будем вне их досягаемости. Мы движемся к землям апачей, а может, уже скачем по ним. Они, конечно же, ничуть не лучше, но у них не так много лошадей, поэтому они передвигаются медленнее команчей. Большинство апачей — это пешие индейцы.
— Ну и хорошо. В таком случае, полагаю, что всегда обгоню их, — хвастливо заявил Гас. — Это я сумею, если замечу их раньше, чем они проткнут меня копьем или зарежут ножом, или еще как-то укокошат. Я проворный.
— Да ты их и не увидишь, пока тебя не проткнут копьем, — осадил его Длинноногий. — Апачи маскируются еще лучше команчей, а это уже говорит о многом. Апач может спрятаться даже под коровьем дерьмом, если больше ничего нет.
Через минуту-другую они заметили пятнышко на горизонте. Казалось, оно даже не двигалось. Длинноногий подумал, что это, возможно, фургон или повозка. Калл не видел ничего и почувствовал раздражение от того, что у него глаза плохо видят. Почему они не видят так же далеко и зорко, как у других людей?
Гас, чьим острым зрением гордился весь отряд, не согласился с тем, что точка — это повозка. Посмотрев туда пристальнее, он заметил, что точка вроде как пляшет. Иногда она как бы делилась на две и даже три точки, но на повозку не походила никак.
— Нет, если это повозка, тогда были бы мулы или лошади, — доказывал Калл. — Или люди. Но там не видно ни мулов, ни лошадей, не вижу я и людей.
— А может, это просто груда земли? — предположил Длинноногий. — Я слышал, что в Нью-Мексико можно наткнуться на груды земли, выпершие из недр. Полагаю, это одна из них.
Но подъехав на милю или две, Гас увидел, что пятно движется. Груда земли, конечно, может выпирать, но двигаться она никак не может. Он помчался галопом вперед, стремясь первым определить, что это такое, и определил: это бродил отбившийся от стада бык-бизон.
— Ну вот, теперь и мясо появилось, давайте убьем его, — сказал Длинноногий, вытаскивая ружье.
Не успел он договорить, как бизон заметил, что они приближаются, и стал неуклюже пятиться назад. На первый взгляд, он отходил довольно медленно, и Калл подумал, что успеет подскочить к нему через минуту-другую, но ошибся. Бизон казался медлительным, но и лошади продвигались к нему не быстрее. Они давно не паслись, отощали и вымотались. Даже если бы они мчались во весь опор, все равно вряд ли догнали бизона. Они скакали за ним почти три мили, чтобы приблизиться на расстояние ружейного выстрела. И лишь когда до бизона осталось ярдов тридцать, выстрелили, затем перезарядили ружья и опять выстрелили, потом еще раз. Но бизон не упал, не остановился и даже не пошатнулся. Он продолжал бежать в том же быстром темпе, бежать и бежать по пустынной равнине.
— Ребята, нам лучше остановиться, — предложил Длинноногий после третьего залпа. — Так мы лишь без толку загоним лошадей. Мы влепили в бизона уже пятнадцать пуль, а он даже не замедлил бега.
— Почему же эта проклятая скотина не падает? — воскликнул Гас, сильно расстроившись.
Упрямство бизона-одиночки здорово разозлило его. По всем законам охоты он давно должен был упасть. Целых пятнадцать пуль, да они убьют кого хочешь — даже слона, да что слона — кита. Бизон был не очень крупный. Он должен был упасть, но упорно не падал. Гасу казалось, что в Техасе все происходит не так, как надо. Индейцы внезапно возникают прямо на голой земле или появляются на склонах гор, маскируясь под горных козлов. Змеи ползают в постелях у людей, колючки у кустарников, если на них наткнуться, окажутся такими же ядовитыми, как и гремучие змеи. По его мнению, все эти ненормальности вызывают раздражение и злость. Нет, надо поскорее возвращаться обратно в Теннесси, где люди и звери ведут себя нормально.
Но они сейчас не в Теннесси. Они скачут по пустынной равнине, преследуя медлительное коричневое животное, которое по всем законам природы давно должно быть убитым. Решив раз и навсегда покончить с этим бизоном, Гас пришпорил своего усталого коня, тот сделал отчаянный рывок и подскочил прямо к упрямцу. Гас выстрелил, держа дуло ружья всего в каком-то футе от выпиравших ребер бизона, но тот все равно продолжал бежать. Гас натянул поводья — лошадь вздыбилась и зашаталась — и выстрелил снова, но бизон не останавливался.
— Тпру, стой! — крикнул Длинноногий. — Кончай скачку, а то мы угробим лошадей!
Гас задержался немного, поточнее прицелился и опять выстрелил — теперь он вроде попал в самое сердце бизона, но тот просто сбился с ноги и снова припустился бежать.
— Видимо, это заколдованный бизон, — проговорил Длинноногий, слезая с усталой лошади, чтобы дать ей отдохнуть.
— Что ты сказал? — не понял Гас. Он никогда не слышал про заколдованных бизонов.
— Видимо, тот горбун заколдовал его, — ответил Длинноногий. — В него попало двадцать пять пуль, а может, и все тридцать. Если он не заколдованный бизон, то мы уже давно бы лакомились его печенью. Индейцы — они горазды на всякое колдовство, — добавил он. — Они в этом намного превосходят белые народы. Бизоний Горб — он военный вождь, но у него в племени есть довольно сильные колдуны. Думаю, он нарочно навел на нас этого бизона, чтобы мы израсходовали на него все патроны.
— Как же он может вытворять такое? — удивился Гас, весьма пораженный таким разъяснением.
— Путем заклинаний и магических плясок, — объяснил Длинноногий. — Вот таким образом.
— Не верится, — усомнился Калл. — Просто мы, видимо, не попали куда следует.
— Нет, влепили мы ему здорово, — не согласился с ним Гас. — Ведь стреляли тридцать раз.
— Ну и что ж, что стреляли? Но попали не туда, — настаивал на своем Калл.
Только он произнес эти слова, как лошадь под Гасом рухнула. Она грохнулась на землю, закатила глаза, поджилки у нее тряслись.
— Поднимай ее! Поднимай! — закричал Длинноногий. — Поднимай! А то умрет!
Гас принялся дергать за поводья, но конь лишь слегка поднимал голову.
Тогда Калл схватил коня за хвост, а Длинноногий стал пинать ногами по бокам и кричать на него, но из этого ничего не вышло. Лошадь даже не пыталась встать на ноги, троим рейнджерам с большим трудом удалось поднять ее, но ноги у нее разъехались в разные стороны и она снова тяжело рухнула.
— Бросай с ней возиться, жить она не будет, — сказал Длинноногий. — Надо было раньше думать да кончать погоню. Нам здорово повезет, если нас всех троих теперь не перебьют.
Бизон пробежал еще ярдов пятьсот и остановился. Он не упал, но все же остановился. Гас ощутил, как внутри у него нарастает бешенство. Еще бы — из-за этого проклятого бизона он лишился лошади и теперь будет топать до самого Санта-Фе на своих двоих.
— Если меня должны убить, то прежде я сам убью эту проклятую скотину, — произнес он, хватаясь за ружье и подсумок с патронами.
— Ну если это заколдованный бизон, тебе нипочем не убить его, а вот он тебя угробит, — стал отговаривать его Длинноногий. — Лучше всего для нас оставить заколдованного бизона в покое.
— Он, когда психует, не слушает никого, — заметил Калл.
Он снял со спины сдохшей лошади скатку постельных принадлежностей и протянул ее Гасу. Тот же быстро устремился вперед, решив подойти вплотную к раненому бизону и вышибить у него мозги. Он все еще не верил, что индейский колдун может заклинаниями и плясками заколдовать бизона и уберечь его от смерти. Ну а если Длинноногий верит в такую глупость, то и черт с ним — пусть верит, если ему так хочется.
И тем не менее, когда он подошел к бизону, тот повернулся и зафыркал. Он опустил голову, нацелил
