скоропалительный брак был своего рода утешением для Леони, лишний раз подтверждая, каким дерьмом оказался Симон и как ей повезло, что она вовремя от него избавилась.
Как неизбежность воспринимала Леони восхождение Симона на политический Олимп. Зная его, как никто другой, она почти не сомневалась в том, что его амбиции простираются до кресла премьер-министра, на меньшее он не рассчитывает. Тем временем ее театральная карьера, после некоторого периода провинциальной безвестности, наконец сдвинулась с мертвой точки; и по мере того как росла ее популярность, Леони перестала следить за успехами Симона. Получив предложение из Голливуда, она отправилась в Лос-Анджелес, где и началась ее кинематографическая карьера. Симон был почти забыт.
Прошли годы, прежде чем она вновь увидела его, – сразу же после возвращения из Штатов, где только что закончились съемки нового фильма, за роль в котором Леони упорно выдвигали на 'Оскара'. Симон к тому времени уже стал достаточно влиятельной фигурой в британской политике, и его имя все чаще и чаще мелькало на страницах газет. Леони знала, что он все еще женат на Элизабет и имеет двоих сыновей. А дочери так и нет, с тайной радостью отметила Леони.
Найджел Бекштайн, ловкий и преданный агент Леони на протяжении многих лет, пригласил ее на ленч отпраздновать новый контракт на фильм. Леони, радуясь тому, что опять в Лондоне, потягивала шампанское и посматривала по сторонам, выискивая знакомые лица, краем уха улавливая последние сплетни из театральной жизни Лондона, которые щедро изливал ей Найджел. Внезапно взгляд ее остановился на вошедшей в ресторан паре: высоком темноволосом мужчине и миловидной шатенке. Леони замерла, не успев даже донести до рта бокал с шампанским. Найджел, сидевший спиной к залу, обернулся, проследив за направлением ее взгляда.
– Вот это да, – сказал он, покачивая головой в неподдельном изумлении, – он здорово рискует, приводя ее сюда.
– Ты знаешь его? – осторожно спросила Леони. Некогда темные волосы Симона уже слегка тронула седина, но они все еще оставались густыми, а легкие морщинки добавляли шарма его красивому лицу.
– Кто ж его не знает сегодня, – ответил Найджел. – Симон Брентфорд, новый кумир консерваторов. Ему надо бы быть поосмотрительней и не таскать любовниц куда не следует. Особенно сейчас, когда он в фаворе. Премьер не очень-то одобряет подобные штучки. Красавец-парень, этот Брентфорд, правда? Ты его раньше встречала, Леони?
Леони уже немного успокоилась и глотнула шампанского.
– Очень давно, – сказала она. – Одного раза оказалось достаточно. – Давно это было, и она в конце концов убедила себя в том, что все прошло, и похоронила боль глубоко в душе. И все же один его вид, даже сейчас, после стольких лет, поверг Леони в такое смятение, что это одновременно и удивило, и испугало ее.
5
– Проклятье, это еще что за бред? – взревел Роб, свирепо уставившись в газету, которую держал в руках. Было воскресное утро; впереди их ожидало несколько драгоценных часов блаженного безделья, которые они с Леони могли провести вместе. По мере того как продвигались съемки, такие мгновения выпадали все реже. Влюбленные лениво позавтракали в постели, насладившись свежесваренным кофе, натуральным, только что выжатым апельсиновым соком и вкуснейшими теплыми рогаликами panini. После завтрака Роб вышел на улицу в поисках каких-нибудь английских газет. Вернулся он с торжествующим видом, держа в руках целую охапку. Теперь он уже был не рад своему энтузиазму, поскольку в погоне за новостями с родной земли он в числе прочих газет купил и 'Глоуб'.
– Что такое? – лениво спросила Леони. Она уютно устроилась в кресле, все еще в халате.
– Ты только послушай! – Он сделал паузу и, глубоко вдохнув, начал читать. – 'Леони О'Брайен и Роб Фентон на грани разрыва', как тебе это нравится?
Леони резко выпрямилась в кресле.
– Дай мне взглянуть.
– Сейчас. – Он продолжал, и его красивое лицо все больше хмурилось. – 'Друзья этой дисгармоничной парочки…'
– Дисгармоничной? Что они хотят этим сказать? – Леони почувствовала слабость. Она уже вдоволь хлебнула подобных оскорблений, когда в прошлом году пресса пронюхала об их отношениях с Робом. Сердце защемило при мысли о том, что грядет новая волна.
– Бог его знает. Слушай дальше, – настаивал Роб. – 'Друзья этой дисгармоничной парочки в разговоре намекнули, что у стареющей красавицы возникли кое-какие проблемы…' – Тут он сделал многозначительную паузу и искоса взглянул на Леони, которая, слушая, лишь морщилась. – '…с ее молодым избранником. Напряженная работа разлучила влюбленных, и обоих уже видели в обществе других спутников'. Что все это значит? Где они это раскопали?
– Дай-ка мне посмотреть. – Леони вскочила с кресла и подсела на диван к Робу. Прижавшись к нему, она заглянула в газету. Кричащие заголовки били в глаза. Хотя она и знала, что в них нет и намека на правду, тем не менее они неприятно напоминали о терзавших ее опасениях, рождавшихся в минуты слабости, когда она начинала задумываться об их отношениях с Робом.
Не обращая на нее внимания, Роб продолжал листать газету.
– Смотри, здесь еще больше. Черт возьми, что за мерзкая фотография – ты выглядишь просто ужасно, дорогая, – сказал он и добавил с отвращением: – А я и того хуже. – На фотографии они были запечатлены за обедом в ресторане. На лицах обоих застыло совершенно идиотское выражение, какое бывает у людей, застигнутых врасплох фотовспышкой. Глаза Леони сузились – то ли от смеха, то ли от гнева, а Роб выглядел усталым и раздраженным.
– Когда это они засняли? – спросил Роб. Леони вгляделась в снимок: сцена казалась очень знакомой.
– Думаю, на днях. Когда мы ходили ужинать в 'Пинчиану'. На мне тогда было платье от Джаспера Конрана.
– Я не заметил там никаких фотографов, а ты?
– О, мне кажется, я обратила внимание на вспышку, но что из того?
– Могла бы и догадаться, что это за нами охотятся, – с горечью в голосе сказал Роб. – Ты видела, кто это состряпал?
Леони прочитала подпись, и ее сердце сжалось.
– О Боже, этот говнюк Снеллер. Но он не мог от меня получить такую информацию. Я была с ним ровно пять минут.
– Я же говорил, что тебе не стоит соглашаться на это интервью. Пресса – это всегда плохие новости. Тебя попросту надули, да еще с твоего же разрешения, разве не так? – Серые глаза Роба полыхали гневом. Леони на мгновение задумалась, из-за кого же он так переживает. Была ли это тревога за нее или все-таки в первую очередь – за свою карьеру, которой вовсе ни к чему была такая плохая реклама. Усилием воли она подавила в себе сомнения. В конце концов, она тоже была далеко не в восторге от такого внимания прессы, но за долгие годы научилась достойно выходить из подобных ситуаций. Все это было обратной стороной славы, своего рода наказанием за успех. Роб же был еще новичком в этом. Придется и ему привыкать, а пока она должна проявить терпение и выдержку.
Леони ласково взяла из его рук газету и отложила ее в сторону. Обняв его, она легким поцелуем коснулась его губ.
– Не обращай внимания, – прошептала она, чувствуя, как расслабляется Роб, как откликается его тело на ее призыв. – Просто им больше не о чем писать, вот и все. Всем известно, что они печатают один мусор. Не поддавайся им.
– Гм, возможно, ты и права, – глухо пробормотал он, склонив голову к ее грудям и нежно лаская языком соски.
Леони блаженно вздохнула, погружаясь в знакомую и трепетную любовную игру. По крайней мере, в эти мгновения ее страхи и сомнения уходили прочь.
День только начинался, когда Роб выехал на своем 'мерседесе' с боковой улочки, где обычно парковал автомобиль, и устремился на киностудию. Эти ранние утренние съемки были убийственны. Какого черта нельзя придерживаться обычного европейского распорядка, когда начинаешь в
