Напряжение несколько спало к вечеру, когда Энди Берена, дублер-каскадер Карло, возвратился из госпиталя и сообщил, что ранение не столь опасно, как думали поначалу. Связки руки не повреждены, так что мастерство Карло как фехтовальщика не должно пострадать, хотя в ближайшие несколько недель держать в руке меч он все-таки не сможет. Облегчение, которое все испытали, услышав радостную весть, отразилось и на игре основных актеров. Так что даже появилась надежда на то, что дневная съемка окажется в конце концов удачной.
Энди Берена, ветеран кинематографа, снявшийся чуть ли не в восьмидесяти фильмах, в свои далеко за пятьдесят все еще лихо падал с лошади, прыгал с дерева или с крыши здания. Оставшись на площадке посмотреть финальные съемки, он сидел, сгорбившись, задумчиво наблюдая за тем, что происходит, и отмечая про себя, что настроение всей съемочной группы все еще подавленное. Когда режиссер в последний раз прокричал 'снято', Энди вышел на площадку и поднял вверх руку, призывая к тишине. Все оставили свои дела и терпеливо ждали, что скажет Энди, – возможно, есть еще какие-то сведения о Карло.
– Мальчики и девочки, – сказал Энди, оглядывая обращенные к нему мрачные лица, – я знаю, что все мы огорчены тем, что произошло сегодня утром, и очень тревожимся как за Карло, так и за Роба. – Послышалось одобрительное бормотание. – Но все мы также знаем и то, что Карло надеется на нас, на то, что мы продолжим работу и сделаем этот фильм лучшим фильмом с его участием. Мы просто обязаны сделать это для него, не так ли? Поэтому, как мне кажется, всем нам надо взбодриться и запастись положительными эмоциями, а чтобы помочь этому, я собираюсь устроить вечеринку, – тут он ухмыльнулся, лукаво оглядывая всех, – а что это такое – многие, кто бывал у меня в гостях, знают, так ведь? – Одобрительные возгласы переросли в рев ликования. Большинство знали, что Энди был асом кинематографа по части вечеринок. – О'кей, итак, договоримся на пятницу вечером: почти все знают, где я живу, так что жду вас около девяти, с собой прихватить по бутылке и много-много девочек.
Все расходились маленькими группками, обсуждая новости и смеясь, лишь Роб покидал площадку в одиночестве. Он знал, что сегодня днем он своей добросовестной игрой попытался в какой-то мере сгладить вину, но тем не менее сейчас ему все равно было не до компании. Он до сих пор не мог отойти от той головомойки, что устроила ему Леони. Она обошлась с ним, как с провинившимся школьником, и, хотя он и понимал, что она имеет право злиться, ее менторский тон взбесил его. Они наговорили друг другу кучу обидных слов, о чем оба будут потом жалеть, и Леони в ярости покинула студию, оставив его разозленным и в то же время обиженным.
Вдруг он почувствовал легкое похлопывание по плечу. Он обернулся и увидел жизнерадостное, открытое лицо Джованни Фрескальди.
– Эй, Роб, – сказал он, – хорошие новости о Карло. Хочешь, пойдем выпьем пива, а потом, может, по пицце съедим? Я слышал, Леони улетела в Лос-Анджелес, а что тебе одному оставаться?
– Спасибо, Джон, но нет, – ответил Роб. – Думаю, лучше пойду домой и напьюсь в одиночку. Я сегодня что-то не расположен к компании.
– О'кей, – непринужденно сказал Джованни. – Но ты придешь в пятницу на вечеринку?
– Конечно, – мрачно ответил Роб, – почему нет? Я приду. Ничего лучшего у меня не предвидится.
Прошло две недели, как Аманда побывала на 'Чинечитта', и с тех пор она больше ни разу не видела Джованни. Она несколько раз заходила в 'Ла Моска', но все впустую: съемочная группа 'Мечей на закате', как ей удалось выяснить, работала на натуре, где-то южнее Рима. Она решила дождаться их возвращения, прежде чем предпринимать новые шаги.
Чтобы как-то убить время в свой выходной, пришедшийся на пятницу, она отправилась побродить по городу. Вот уже месяц, как она была в Риме, но так толком ничего и не видела. Как любой гость Рима, она в первую очередь направилась на Пьяцца ди Спанья, знаменитую своей испанской лестницей, которая одновременно служила и местом встреч, и ориентиром для туристов, и излюбленным объектом фотосъемок.
Подойдя к подножию лестницы, намереваясь взобраться на самый верх и оттуда полюбоваться великолепным видом города, она оказалась рядом с газетным киоском. Случайно в поле ее зрения попала фотография в утреннем выпуске 'Мессаджеро', ежедневной римской газеты. Хотя фотография была и не очень четной, Аманда сразу же узнала на ней Роба Фентона. Она тут же купила газету и, так и не покорив испанскую лестницу, присела за столик близлежащего кафе почитать статью, сопровождавшую снимок. Поначалу она никак не могла вникнуть в смысл написанного по-итальянски, но под фотографией Роба была другая – чуть поменьше – итальянского актера Карло Филлиппи, и крупными буквами было выведено слово
Углубившись в свои мысли, она не сразу заметила, как кто-то остановился возле нее. Почувствовав, что за ней наблюдают, она подняла взгляд и, к своему изумлению, оказалась лицом к лицу со своей приемной матерью.
– Аманда, – сказала Берил, радостно улыбаясь, – я так и подумала, что это ты. Мне не хотелось беспокоить тебя, когда ты работаешь, но я была уверена, что рано или поздно наткнусь на тебя где-нибудь в городе.
Конечно, Берил предупреждала ее, что собирается в Рим, но Аманда была так поглощена своими планами, что не придала тогда этому значения. Она быстро сориентировалась, постаравшись скрыть свое удивление.
– Рада тебя видеть, – сказала она. – Присоединишься ко мне? Я закажу тебе что-нибудь. Жара ужасная, правда?
– Да, – согласилась Берил, – пожалуй, я что-нибудь выпью. Это что у тебя – лимонный сок? Выглядит аппетитно.
Аманда с интересом разглядывала Берил. Она была совершенно другая: во-первых, выглядела лет на десять моложе и, светловолосая, с легким загаром и в простом, но элегантном черно-белом летнем платье, смотрелась очень эффектно. Для Берил, которую она знала раньше, такой эпитет был бы совершенно неуместен.
– Ты выглядишь чудесно, – сказала Аманда, когда Берил села напротив. Та смущенно тронула свои светлые кудри.
– Да, спасибо, похоже, всем моя прическа нравится.
Аманда с удивлением обнаружила, что искренне рада видеть Берил. Она вдруг поняла, что привязана к своей старушке, – в конце концов, Берил всегда старалась делать все возможное для ее блага. Но в то же время Аманда никак не могла смириться с тем, что она заняла место ее настоящей матери. Как бы то ни было, вновь увидеться с ней Аманде было приятно.
– Как работа? – осторожно спросила Берил.
– Все в порядке, – пожала плечами Аманда. – Мальчишки, конечно, негодяи, но родители – люди неплохие. И дом у них замечательный.
– О, милая, я тебе сочувствую – жаль, что мальчики попались озорные. Но ведь дети бывают иногда такими трудными, ты же знаешь. – Она осеклась, поняв, что сказала лишнее, но Аманда, в этот момент заказывавшая для нее сок, казалось, пропустила ее слова мимо ушей. – Ну, и как эти Вандербильты относятся к тебе? – продолжила Берил, быстро переключившись на менее опасную тему.
– Ван дер Вельты, – поправила Аманда. – Они богаты, но не баснословно.
– Да, конечно, – улыбнулась Берил. – И как ты думаешь, ты будешь здесь счастлива?
– Я не собираюсь здесь надолго задерживаться, ты же знаешь.
– О! И что же ты собираешься делать дальше?
– У меня есть кое-какие планы, – загадочно сказала Аманда, и в ней опять проснулось ее прежнее высокомерие.
Берил какое-то мгновение изучала ее и вновь задавала себе вопрос: где же она промахнулась?
– Как тебе Рим? – поинтересовалась Аманда, прервав короткую паузу.
– По-моему, это самое красивое место из всех, что я видела, – просто ответила Берил.
