– Мне совсем не трудно было обнаружить это в тебе. В тихом омуте водятся не только черти.
Казалось, что прошла целая вечность, прежде чем Джеймс снова заговорил:
– Больше всего меня потрясает то, что ты никогда не теряешь надежды. Ты любила меня даже тогда, когда я считал, что в наших отношениях нет места любви.
Нежным движением Софи дотронулась до его лица.
– Я была очарована тобой в тот самый момент, когда увидела, как ты входишь в шикарную гостиную в Лондоне, высокий, элегантный, уверенный в себе. Мне ужасно захотелось узнать, кто ты такой, что находится у тебя внутри, под этой холодной и непроницаемой внешностью, и почему ты с такой циничной и презрительной усмешкой смотришь на окружающих. Почему-то мне казалось, что мир вокруг тебя может измениться, если кто-нибудь попробует откровенно поговорить с тобой.
– Ты хотела спасти меня от моей английской сдержанности? – шутливо осведомился Джеймс.
– Возможно. Но еще я хотела, чтобы ты спас меня от бесконечно тоскливой жизни, которую я вела в Нью-Йорке. Мне никогда не приходилось чего-нибудь добиваться, потому что родители обеспечивали нас, детей, абсолютно всем. Из-за этого я чувствовала себя слабой, зато теперь я стала сильнее.
– Нет, – возразил Джеймс, – ты всегда была сильной.
Софи улыбнулась:
– Кроме всего прочего, ты спас меня от многочисленных женихов, которых постоянно подыскивала для меня мать. Я не хотела женихов, зато хотела любви, и мне показалось, что я увидела ее в твоих глазах. Я словно чувствовала, что в тебе есть эта страсть, что она замурована, как в бутылке, и только ждет, когда ее выпустят на свободу. Мне захотелось найти эту бутылку и открыть ее.
– И ты сумела это сделать, Софи. Ты нашла ее, открыла, и теперь я перед тобой такой, каким ты хотела меня видеть. – Джеймс положил свою большую руку на ее нежную грудь и внимательным, изучающим взглядом долго смотрел на жену, а потом прижался губами к ее губам. Поцелуй был нежным и пылким, и в этот момент Софи поняла, что последний барьер, наконец преодолен.
Опустив руку в воду, она коснулась его возбужденной плоти и в результате окончательно потеряла возможность соображать. Повернувшись в ванне, она встала на колени, и уже через секунду он оказался у нее внутри; тогда и она, изогнув спину, медленно и ритмично задвигалась в воде.
И комната, и дневной свет не достигали ее сознания. Кроме Джеймса, Софи не видела и не ощущала ничего.
– Моя Софи, – тихим голосом произнес Джеймс, но она, казалось, даже не услышала его. – Софи, – повторил он еще раз.
Она открыла глаза и взглянула на него:
– Да?
Джеймс с невыразимой нежностью посмотрел на нее, и Софи перестала двигаться. С удивлением она увидела, как по его щеке скатилась слеза, и уже не могла оторвать взгляд от этой единственной слезы. И тут она, наконец, услышала долгожданные слова.
– Я люблю тебя, – еле слышно прошептал Джеймс.
Софи не в состоянии была пошевелиться и только молча смотрела на него. Казалось, ее тело и мозг были парализованы.
– Не только сердце мое принадлежит тебе, – продолжал Джеймс, – я весь в твоих руках.
Ощущая невероятную радость, которая, как водопад, обрушилась на нее, Софи едва могла говорить.
– Я тоже люблю тебя, Джеймс. И я буду любить тебя всегда, до самой смерти, а может быть, и после нее.
Любовь эта была такой огромной, что не помещалась у нее в сердце, и Софи, раскинув руки, обняла Джеймса, а потом разрыдалась. И тут же Джеймс прижал ее к себе так, как будто собирался никогда не выпускать из своих объятий.
– Теперь я принадлежу тебе, Софи, принадлежу навсегда.
Продолжая рыдать, Софи отодвинулась и посмотрела на его такое красивое, такое любимое лицо. Она всхлипывала и смеялась одновременно и тут же пыталась смахнуть слезы со щек.
– Думаю, теперь я самый счастливый человек на свете, – наконец произнесла она срывающимся голосом.
– А я обещаю, что сделаю счастливым каждый день той жизни из тех, что ждут нас впереди. Ты моя единственная любовь, Софи, и я никогда не забуду, что ты спасла меня.
Слезы не переставая лились у нее из глаз.
– Я так боялась, что ты никогда не сможешь полюбить меня!
– До того как я встретил тебя, мне казалось, что я вообще не смогу кого-либо полюбить. Слава Богу, я оказался не прав. Я люблю тебя, люблю больше жизни.
– Об этом я никогда даже и мечтать не смела...
Не дав ей возможности договорить, Джеймс крепко поцеловал ее, и впервые за время своего пребывания в Англии Софи почувствовала, что теперь она действительно дома. Теперь она принадлежала этой стране, принадлежала Джеймсу как его жена и его герцогиня.
Джеймс слегка пошевелился, и этого оказалось достаточно, чтобы в один миг превратить их взаимную нежность в сексуальное влечение. Он закрыл глаза, и Софи, упершись руками в бортики ванны, ритмично задвигалась в теплой воде.
Но в этот раз все было совсем не так, как раньше. Они не только доставляли друг другу удовольствие,
