Джеймс обернулся и еще раз взглянул на Софи.
– Мне было очень приятно, ваша светлость, что вы заехали к нам. – Произнося эти слова, она внимательно смотрела на него.
Поклонившись, герцог покинул комнату. Как только он вышел, Софи повернулась к матери:
– Ты же обещала мне, что никому не назовешь сумму, которую готов заплатить отец.
Беатрис побледнела.
– Мне очень жаль, милая, и я ничего не хотела говорить. Просто граф так интересовался всем! Я намеревалась убедить его в том, что делать предложение в настоящее время нецелесообразно, поскольку ты хочешь как следует узнать джентльмена до того, как ответить на его предложение. А то, о чем ты говоришь, дорогая, – я не смогла солгать ему. Я пыталась сменить тему разговора, правда, Флоренс? – Беатрис беспомощно посмотрела на графиню.
– Да-да, конечно. Твоя мать пыталась уйти от ответа, но ей это не удалось, так как герцог был весьма настойчив.
Однако Софи сомневалась, что все происходило именно так, как ей пытались представить.
– Теперь каждый будет знать, насколько мы богаты. К тому же всех шокируют «невоспитанные американки», которые обсуждают финансовые проблемы в гостиной.
– Я предупредила герцога, что это секрет, а он все же джентльмен...
Софи недоверчиво покачала головой:
– Ладно, я отправляюсь к себе в спальню.
Она была уже у дверей гостиной, когда Беатрис окликнула ее:
– Но, дорогая, ты, по крайней мере, счастлива, что герцог приехал к нам?
Софи остановилась, потом вернулась и поцеловала мать в щеку, понимая, что нет никакого смысла сердиться. Беатрис сознавала, что совершила оплошность, и, наверное, теперь не сможет заснуть спокойно. Она была доброй, хорошей женщиной и любящей матерью, вот только не умела хранить секреты. К счастью, это было ее самым серьезным недостатком. А вот бабка Софи продавала своих детей, чтобы купить виски, после того как отец Беатрис оставил семью.
Была ли счастлива Софи, общаясь с герцогом? Вряд ли она чувствовала себя счастливой. Это было нечто совсем другое. Но она понимала, что впредь следует соблюдать особую осторожность.
Слуга в ливрее открыл дверь кареты для Джеймса и, когда тот удобно уселся внутри, закрыл ее. Однако еще до того, как лошади тронулись, в дверь кареты постучали, и в окне появилась физиономия Уитби.
– Подождите! – прокричал Джеймс кучеру и открыл дверь.
– Не подвезешь меня до Грин-стрит? – спросил Эдвард.
Поборов непроизвольное желание отказаться, Джеймс кивнул, и почти всю дорогу они молча сидели друг напротив друга, пока экипаж подпрыгивал на неровной каменной мостовой.
– Так ты все-таки изменил свои намерения? – спросил, наконец, Уитби.
– Какие намерения? – пожал плечами, словно не понимая, о чем речь.
– Относительно американской наследницы. Ты ведь говорил, что она тебя не интересует.
В тоне Эдварда Джеймс уловил враждебность, но постарался ответить как можно спокойнее:
– Что-то не припомню.
– Ты сказал, что вообще не признаешься ни в чем.
– Совершенно верно. А почему тебя это интересует?
От очередного толчка Эдвард покачнулся на сиденье.
– Видишь ли, я сообщил миссис Уилсон о моей заинтересованности, и она высказала мне свое одобрение.
Джеймс крепче сжал рукоять своей трости.
– Кто, миссис Уилсон или ее дочь?
– Конечно, миссис Уилсон. Сама девица была оживленна, любезна, и к тому же на прошлой неделе она улыбалась мне каждый раз, когда мы встречались с ней.
– Думаю, таково обычное поведение молодых американок, – холодно заметил Джеймс.
Боже, уж не ревнует ли он? Джеймс постарался взять себя в руки.
– Так ты сделал предложение?
– Не... не совсем. Миссис Уилсон сказала мне, что делать предложение слишком рано. Ее дочь хочет, чтобы за ней сперва ухаживали подобающим образом, а уж потом заводили речь о браке.
– Ухаживали подобающим образом? – удивленно приподнял брови. – Звучит уж очень по- американски.
У его собеседника дернулся подбородок – судя по всему, его друг прилагал неимоверные усилия, чтобы скрыть злость.
– Я не предполагал, что ты хочешь жениться, – сказал Уитби.
Теперь в его голосе звучало отчаяние, и Джеймсу это было весьма неприятно. Ему следовало немедленно убедить приятеля в том, что он не собирается делать предложение, и на этом окончить
