яйца не оторвало.
Он залпом допил свою граппу, потом спросил:
– Если ты раздобудешь три миллиарда для своей компании, сколько ты надеешься заработать?
Я быстро перемножил в уме цифры.
– От шестисот до шестисот пятидесяти миллионов после уплаты налогов.
Он по-новому, с большим уважением, взглянул на меня.
– А ты богат!
– Ну, до тебя мне еще далеко.
– Пожалуй, но у тебя лучше получается, – тяжело вздохнув, проговорил он. – Тебе не нужно было с пятнадцати лет разгребать дерьмо, тебе не пришлось переживать тяжелые времена – долгие одиннадцать лет, или убивать, чтобы спасти собственную жизнь и добиться уважения своих. И тебе никогда не мерещились покойники, как только ты закрывал глаза.
Я положил свою руку на его, сухую и морщинистую.
– Все это было давным-давно, дядя Рокко. Тогда было другое время, и мир был другим.
– Но я все еще жив, – тихо отозвался он, – и для меня мир остался тем же. Вот поэтому я и хочу выйти из игры.
Теперь наступила моя очередь разливать граппу.
– Salute, – сказал я.
И мы выпили до дна. Открылась дверь, и четверо мужчин в спецодежде внесли большой ковер и расстелили его на полу взамен испорченного.
Я уставился на ковер, потом посмотрел на дядю Рокко.
– Кажется, ты сказал, что в мире всего два таких ковра.
Он улыбнулся и кивнул.
– Все правильно. Я подумал: а вдруг что-нибудь произойдет с моим ковром, поэтому и купил оба.
– А что ты будешь делать с первым?
– Отошлю его в Пакистан. Его соткали там более двухсот лет назад, и до сих пор только пакистанцы умеют их чистить и чинить.
Я поднялся со стула. Ноги не слишком крепко держали меня.
– Я иду спать, – заявил я.
Тут появилась Альма, уже одетая. Она подошла к дяде Рокко.
– С вами все в порядке? Тот кивнул головой.
– Все о'кей.
Она повернулась ко мне.
– Анжела уже спит.
– Вот и хорошо.
– Девочка без ума от тебя, – проговорила она. – Она считает тебя героем.
Я рассмеялся.
– Она всего лишь ребенок. Когда вырастет, будет считать меня болваном.
Тут вмешался дядя Рокко.
– Ты на самом деле герой. Ты пришел и спас мне жизнь.
– Я был просто дураком, – возразил я, – тебе не нужна ничья помощь.
У меня внезапно разболелась голова.
– Я лучше отправлюсь спать, а то у меня голова кружится.
– Я провожу тебя, – быстро сказала Альма.
– Спасибо, не надо. Я как-нибудь сам. Она повернулась к дяде Рокко.
– Вы сказали ему, что я собираюсь в Лос-Анджелес? Я посмотрел на дядю.
– Ты мне этого не говорил.
– Я забыл.
– Черт вас всех подери!
С горем пополам я выбрался из комнаты и чуть было не скатился кубарем с лестницы. Трое охранников, чей пост находился на этом этаже, помогли мне добраться до постели. Потолок ходил ходуном у меня перед глазами, я отключился. Граппа. Я не мог в это поверить. Я проспал до полудня следующего дня.
Дядя Рокко сидел на краю моей постели, когда я открыл глаза.
– Как ты себя чувствуешь?
