всех вызовов: внеземной разум. Не то чтобы он оказался полной неожиданностью. Еще схоласты обсуждали множественность миров. Англиканин К. С. Льюис[4] обдумывал этот вопрос в научной фантастике, агностик Блиш[5] толковал его с воистину иезуитской тонкостью. Христианская поэтесса Элис Мейнелл размышляла над иномирными евангелиями, безбожный болтун Макдиармид[6] воспел Неисчислимого Христа. В дискуссиях, последовавших за этим великим открытием, все эти прошлые литературные опыты были извлечены из небытия и подвергнуты критическому анализу. Дональда они царапали по живому: какими бы благонамеренными, благочестивыми и искренними или скептическими и сатирическими ни были эти изыскания, все они представлялись издевкой. Истинно существовало лишь одно Воплощение, одной жертвы было достаточно. Если Реформация имела хоть какой-то смысл, он был таков. В сравнении со своими предками Дональд мог показаться податливым, как глина, очень во многом, но в одном он, подобно им, был тверд как скала. Из всей научно-фантастической теологии он предпочитал честное предупреждение светского гуманиста Гаррисона: «Не рассказывайте в Гефе, не возвещайте на улицах Ашкелона…»[7]
После следующей порции Дональд покинул кают-компанию и отправился в свою казарму. Топология коридоров на Квази-станции наводила на непривычного человека жуть, да и вряд ли она могла быть иной в помещении, встроенном человеком в ось червоточины — создание нечеловеческой инженерной мысли. Устье червоточины за вращающимся корпусом станции оставалось неподвижным, и потому вогнутые поверхности внутри ее представлялись и ощущались выпуклыми. На ближнем конце короткого, заканчивающегося тупиком коридора трудилась ночная смена — компания техников и ученых. В нескольких метрах от них дальний конец коридора перегораживала толстая стеклянная плита с воздушными шлюзами. За ними открывались поверхности планет и их недра, глубины океанов, слои тропосферы и пустые по видимости участки космоса, за которыми горели далекие звезды. Оставался открытым вопрос, то ли мнимые разумные обитатели этих участков населяли близлежащий вакуум, то ли — довольно неуютная мысль — речь шла о мыслительных процессах внутри или среди самих звезд. Число порталов оставалось неизвестным. Их никогда не бывало намного больше пятисот, но при каждом пересчете ответ оказывался другим. От этого тоже становилось неуютно, учитывая, что люди запланировали и выстроили ровно триста коридоров-интерфейсов. Впрочем, все признавали — хотя не все смирились с этим фактом, — что станция странным образом втянулась в окружающий ее запутанный узел пространства-времени. Это отразилось в названии: Квази-станция.
Шутливое прозвище, как и многое другое, строго вырезалось цензурой из сообщений домой. Станция была военным аванпостом ЕС Земли, и почти все сведения о ней, кроме самого ее существования где-то за орбитой Нептуна, считались секретными. Дональд Макинтайр, попавший сюда на втором году срочной службы в качестве военного капеллана, был удивлен не менее своей новоявленной паствы. Видно, чей-то палец ткнул наугад в его номер в перечне религий, принятых актом терпимости, — том самом, что запрещал сайентологию, Церковь объединения, секту ваххабитов и, по случайности или из-за ошибки перевода, унитарный универсализм, — но для священника шотландской церкви понятия случайности не существовало.
Он был прислан сюда с миссией.
— Тот тип в черном считает себя посланцем Господа, — сказал Касим.
— Что? — Майор Бернштейн моргнула, отрываясь от интерфейса.
— Вот. — Касим постучал по столу, пальцем вызвав нужный файл.
— Это что?
— Личные заметки.
Майор нахмурилась. Ей не нравился Касим. Ей не нравились шпионы среди личного состава. И она этого ни перед кем не скрывала. Касиму это было известно. Как и Брюсселю. Этого она не знала.
— Какие у вас основания считать так? — спросила она.
— Вчера в кают-компании он наговорил лишнего.
— В таком случае помоги нам Небеса, — сказала майор. Касим промолчал.
— Ну ладно. — Она просмотрела записки, вернулась к первому абзацу, выделенному Касимом. — «Хуже всего, — читала она вслух, — неопределимые сущности. Отсутствует связное общение. (В худшем случае: попробовать экзорцизм?) Далее: колонии организмов. Микоиды. Перевод предположителен. Молекулярная грамматика. Сомнительно их представление о личности. И об ответственности. Если это удастся установить: рациональная природа, падшая природа. Существует ли у них моральный кодекс, который ими нарушается? Существуют ли какие-либо религиозные представления? Далее: дискретные живые существа. Здесь обратная опасность: антропоморфизм. (См. фиаско доминиканской миссии с ИИ.) Вывод: использовать микоидов, чтобы попытаться установить совпадения». — Она закрыла файл и уставилась на Касима. — Ну? И что здесь плохого?
— Он преследует группу, работающую с микоидами. Если бы вы прочитали дальше, то увидели бы, что он намерен проповедовать им Евангелие.
— Ученым?
— Микоидам.
— О! — Майор Бернштейн расхохоталась. Смех начался и оборвался резко, как звук разбивающегося стекла, и так же резал ухо. — Если он сумеет передать им что бы то ни было, он способнее наших ученых. И пока вы, мой целеустремленный мухабаратчик, не сумеете найти доказательства того, что доктор Макинтайр сеет религиозную рознь в рядах, проповедует рыночный маоизм или новое республиканство или иными способами играет на руку китаезам или янки, я вас серьезно предупреждаю: не тратьте свое и мое время. Я понятно выразилась?
— Вполне, мэм.
— Свободны.
Лишь с большой натяжкой удалось прочесть такой смысл в последовательности концентраций органических молекул. В подстрочном переводе это выглядело так:
Титрование Перевод
Маркер-указатель ЭТОТ
Сумма импульсов МИКОИД
Действие (в общем смысле) ДЕЛАЕТ
Маркер отрицания НЕ
Маркер-указатель ТО
Маркер утверждения (ЧТО) НАМЕРЕВАЛСЯ
Маркер-указатель ЭТОТ
Сумма импульсов МИКОИД
Маркер отторжения (И ЭТО) ОТВРАТИТЕЛЬНО
Сумма импульсов (ЭТОМУ) МИКОИДУ
Дональд дрожал, глядя на распечатку. Трудно было не увидеть в ней первого свидетельства того, что внеземному разуму знакомо понятие греха. Он, конечно, прекрасно понимал, что это вполне может означать нечто вполне невинное, например: «Я не могу сдержать рвоту». Однако соблазн — если это был соблазн — увидеть доказательство борьбы духа с плотью — вернее, слизью — был почти непреодолим. Дональд невольно видел совпадение, и отнюдь не случайное.
— Можем мы как-нибудь откликнуться?
Треппер, старший группы контакта с микоидами, покачал головой:
— Воспроизводить градиенты очень сложно. Для нас это все равно что… Слушайте, предположим, дерево могло бы понимать человеческую речь. Оно попыталось бы отвечать, отращивая ветви и листья так,
