готова дать показания человеческим властям по делу об этом преступлении, которые снимут с тебя все подозрения.
— Почему?
— Ты гораздо больше моего преуспела в спасении полукровок, попавших в плен к вампирам, и моя королева тебе за это признательна. — Грианна показала на меня черным остроконечным ногтем. — Ты умеешь думать, как люди, у тебя обширные связи в вампирских и ведьминских кругах и среди волшебного народа — троллей и гоблинов. Твое знание Лондона не имеет цены.
— Ого, Грианна, не знала, что я тебе настолько небезразлична, — протянула я и, заметив, как она недовольно покривилась, подняла ладонь. — Ничего-ничего, главное я поняла. По Лондону и в самом деле бродит еще одна бин-сида, она умудрилась просочиться во врата без ведома твоей королевы, и теперь королева желает, чтобы я ее нашла. За это она снимет меня с крючка. Надо полагать, еще королева желает, чтобы сиду депортировали на родину, а не выдали властям, — я не ошиблась?
— Истинно так. — Грианна протянула мне руку. На ладони лежал гладкий округлый камешек — блестящий гематит. — Все, что от тебя требуется, — это найти сиду и вручить ей этот камень. Тогда она в мгновение ока вернется домой.
Ах, снова магия, прелестно-прелестно. Я взяла камешек — пальцы закололо, будто током. Сунула его в карман.
— Чтобы это сделать, мне понадобится все, что ты знаешь. И никаких недомолвок, Грианна!
— Значит, ты согласна? — Поука выгнула шею и взглянула на меня сверху вниз, в глазах на миг блеснул странный желтый огонь.
— А что я только что сказала? — Я подняла бровь, но Грианна продолжала выжидательно молчать, и я вздохнула. — Да, я согласна.
Поука довольно улыбнулась.
— Вот и славно, — буркнула я. — Наконец-то твоя душенька довольна, теперь можешь и поговорить.
— Очень хорошо, дитя мое. Трое лондонских ворот не открывали, однако одни из них недавно подверглись магическому взлому, это сделал смертный из здешних мест. Пока что моей королеве не удалось установить, где находится якорь врат, неизвестно даже, здесь он или на ее территории.
Я нахмурилась:
— Что такое якорь?
— По традиции, врата отворяются в местах, отмеченных особым сочетанием чар воды, земли и воздуха, так их легче находить и охранять, и такое сочетание чар называется якорем. — Мне показалось, будто она прижала заостренные уши. — Якорь этих врат — магия крови.
— То есть?..
— Эти врата может открыть любой, кто контролирует кровь, будь то здесь или на Зачарованных Землях.
— То есть их якорь — это не место, а кто-то живой?
— Ты почти угадала, дитя мое. Якорь — это двое, две створки врат. С этой стороны — смертный, состоящий в тесной кровной связи с кем-то из свиты моей королевы.
— Какая еще кровная связь?!
— С этой стороны — отец или мать, со стороны Зачарованных Земель — дитя.
— Смертный отец или смертная мать с нашей стороны, — проговорила я, складывая в уме два и два. — Что ты имеешь в виду — с вашей стороны должен быть похищенный ребенок, так?
Грианна аж побелела от возмущения:
— Моя королева никогда не допустит, чтобы в ее свите оказалось похищенное дитя! Это нарушило бы договор, который смертная королева Виктория заключила со всеми королевами Зачарованных Земель при рождении своего первого ребенка!
Я не знала точно, сколько в Зачарованных Землях королев; я несколько раз интересовалась об этом у Грианны, но в ответ на настойчивые расспросы получала только «более двадцати» или «сколько пожелает магия». Именно так она всегда отвечала мне, когда чего-то не знала или не хотела говорить.
— Королева Виктория умерла больше ста лет назад, — сообщила я без всякого выражения.
Возмущение сменилось озадаченностью.
— На английском престоле по-прежнему сидит королева, а не король, если не ошибаюсь?
— Да, королева Елизавета. Вторая.
— Тогда договор будет перезаключен, когда она родит первого ребенка, — отмахнулась Грианна. — Эта традиция восходит к Боудикке.
— Ладно, не важно. А если дитя не похищено, тогда как?
— Тогда это драгоценный дар, поднесенный моей королеве во времена великих горестей, — тихо произнесла Грианна.
Ясно. Интересно, однако, кто переживал времена великих горестей — королева или та несчастная смертная женщина, которую заставили отдать своего ребенка в дар. Впрочем, таких наверняка было мало, что сразу сужало область поиска.
— Ну и кто мать? — спросила я.
Грианна положила руку мне на запястье:
— В этом и заключается сложность, дитя мое.
Вот оно что!
— Продолжай.
— Врата открыли не родители и не дитя, а кто-то не состоящий с ними ни в каком родстве.
Я остановилась:
— Ты же сказала, что вратам нужна их кровь, чтобы установить связь.
— Именно так, — кивнула Грианна.
— Значит, тот, кто открыл врата, имеет доступ к их крови, — заключила я. — Следовательно, он близок к матери или к отцу, поэтому, если я найду их, то через них выйду на того, кто взломал ворота, а через него — на сиду.
— Поиски послужат на пользу и моей королеве, и тебе самой. — Грианна подтолкнула меня чуть в сторону, и мы обошли большую лужу, затянутую радужной бензиновой пленкой. — Когда ты разыщешь якорь, моя королева заступится за тебя перед человеческими властями и подтвердит, что ты не виновна в гибели того человека.
— Отлично.
— Ты должна знать еще одно. — Грианна на миг примолкла, затем продолжала: — У этой бин-сиды помутился разум.
— Надо полагать, раз уж она кого-то убила, — сухо отозвалась я.
— Вероятно, она сама этого не помнит. — Кончики ушей у Грианны дернулись. — Прошу тебя, постарайся не причинить ей вреда.
— Хорошо. Информация, Грианна.
— Она у тебя в кармане, дитя мое.
Поука повернулась, воздух вокруг нее задрожал, она опустилась на четыре собачьи лапы, и в конце улицы затих резкий перестук когтей по тротуару.
— Вот ведь любительница с достоинством удаляться со сцены, — пробормотала я себе под нос, вытаскивая из кармана куртки сложенный лист пергамента. Развернув его, я прочитала имя…
…и охнула. Хелен Крейн, она же полицейский инспектор Хелен Крейн, глава Отдела расследования магических убийств при лондонской полиции, мой главный обвинитель и преследователь — за убийство, которого я не совершала.
Зараза. Ну и денек!
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ
