жесткий деревянный стул, который использовали, наверное, для другого, а не как место для шляпы. Он подавил в себе желание взять ее оттуда и тоже повесить на вешалку.
Она закрыла дверь и прислонилась к ней, видя, что он ищет глазами замок.
— Здесь нет запоров, дорогуша, — проговорила она сладким голосом. — Но не беспокойся. Никто не войдет, если я не закричу. — При этих словах у него все похолодело. Сколько же раз приходилось ей кричать и как сильно ее могли избить, пока кто-то успевал добежать до двери.
— У меня к тебе просьба, Адди.
— Ив.
— Хорошо, Ив, — повторил он. — Пожалуйста, не называй меня «дорогуша».
— Ладно. — Она все еще стояла, прислонившись к двери. — Что-нибудь еще?
— Нет.
Они молчали. Она продолжала стоять у двери, а он пытался представить себе, что это — совершенно незнакомая ему женщина.
— Ты впервые в таком заведении? — спросила Адди.
— Да.
— Нам велено спрашивать, принимал ли ты ванну?
— Да, сегодня во второй половине дня.
— Хорошо. А это нам не обязательно спрашивать: ты в первый раз с женщиной?
Помедлив секунду, он тихо ответил:
— Нет.
Она отошла от двери и сказала на одном дыхании:
— Что ж, тогда к делу.
Он полез в карман за мешочком с золотым песком, но она подошла к нему и удержала его руку.
— Не торопись. Мы можем сначала немного поговорить. — Она обошла его, пощупала его тело быстрыми, резкими движениями, достала из кармашка часы на цепочке и вложила обратно. Он весь внутренне сжался.
— Хорошо бы ты взяла деньги сначала. Остальное я сделаю, как все.
— Спокойно, Роберт, спокойно. Мы перейдем к этому через минуту. Сначала поговорим о том, чего ты хочешь.
Он хотел, чтобы она прекратила щупать его так, как она это делала со всеми другими мужчинами, бывавшими в этой комнате. Он хотел, чтобы она отрастила свои прекрасные белокурые волосы и надела приличное платье, Он хотел стереть грязный грим с ее лица, повести ее в церковь, стать на колени рядом с ней и оставить позади навсегда эту мрачную, грязную комнату.
— Так чего же ты хочешь, Роберт, а? У нас так это делается. Ты говоришь мне, чего ты хочешь, а я скажу тебе, сколько времени это займет. И никто тогда не будет неприятно удивлен.
— Прекрасно. — Он вынул руку из кармана, где лежал мешочек с золотом.
— Мы можем сделать это быстро, раз-раз и готово, да. Видишь таймер? Каждая минута стоит доллар.
Бог мой! Часы! Сколько же мужчин могут сменяться таким образом?! Без всякого намека на какое-то чувство?!..
— А то можем «поездить». Большинство мужчин это любят. Это займет минут сорок. Скажи, сколько, по-твоему, стоят сорок минут райского наслаждения, Роберт. Мы начнем тихо-тихо… — Она опустила руку и лениво стала гладить низ его живота. К своему стыду, он почувствовал возбуждение. Схватив ее за руки, он отодвинул ее от себя.
— Пожалуйста, Адди… Ив. Не надо, Я заплачу, сколько ты скажешь, только не надо, не надо… Не будь такой… такой… легкодоступной и многоопытной. Разве мы не можем сделать все прямо и просто?
— Конечно. — Она отошла от него и сменила показное сладострастие на холодную отчужденность. — Скажем, это будет стоить двадцать долларов. Плата вперед.
Двадцать долларов, двадцать минут… Сможет ли он заставить ее поговорить с ним в эти двадцать минут? Ему не удалось это сделать за несколько недель, что он здесь. Да и ни к чему будет этот разговор, если она так и не расскажет обо всем, что случилось за прошедшие пять лет.
Адди взяла мешочек с золотом и взвесила унцию, потом вернула его и стала ждать, пока он стоял в нерешительности.
— Ты не поцелуешь меня, Роберт?
Он судорожно глотнул и ответил прямо:
— Нет.
— А хочешь, я тебя поцелую?
— Я хочу поговорить с тобой, Адди. Мы можем только поговорить?
— Конечно. — Она взяла его за руку и подвела к кровати, Они сели на край, она подняла колено и повернулась, глядя ему в лицо. — Только я не буду говорить о том, что ты собираешься обсуждать. О чем угодно, только не об этом. Ты одинок, Роберт, ведь сегодня Рождество? Да?
Слова, которые он хотел произнести, застряли у него в горле.
— Ты скучаешь по своим? — Ее голос прозвучал искренне, в нем чувствовались интерес и забота. Впервые с тех пор, как он приехал в Дедвуд.
— Нет. Я никогда не был близок с ними. Разве только с моим братом Франклином.
— Никогда с ним не встречалась. Я никогда не виделась ни с кем из твоих родных.
— Я хотел, чтобы ты с ними познакомилась.
— Да, не всегда все получается, как хочешь. — Она протянула руку и погладила лацканы его пиджака. — А ты неплохо преуспел, не так ли, Роберт? Ты богат, как всегда и хотел?
— Да, я хотел быть богатым, и ради тебя, разве ты не знала? Вот почему я был так долго вдали от тебя тогда…
— Шш-ш! — Она приложила палец к его губам. — Ни слова об этом.
Он схватил ее руку и прижал к груди.
— Почему же, почему?!
Она медленно покачала головой. Ее раздирали противоположные чувства. Ив и Адди боролись друг с другом. С тех пор как увидела его в зале, она обратилась в Ив, окаменев в своих чувствах. И она сможет выдержать и дальше, если закроет Адди от своих и посторонних взоров. Легкоранимая, нежная Адди плакала в ее душе, она хотела уйти от всего, хотела упасть в объятия Роберта и просить у него прощения, прощения за действо, которое невозможно описать и которое низведет их обоих туда, где не будет искупления.
— Почему, Адди? — повторил Роберт. — Разве я не должен знать? Разве я не заслужил этого за все эти годы? Ведь я прошел через ад, думая, что это мое идиотское поведение заставило тебя убежать. Но я никогда толком не понимал всего. Да, ты была молода, а я был достаточно взрослым, чтобы отдавать себе отчет, что ты не была готова ко всему. Но почему ты бросила своих и убежала? Знаешь ли ты, как страдал твой отец, как мучилась Сара?
— Я тоже страдала, — произнесла она с горечью.
— Тогда почему же, почему?! Зачем все это? — Он обвел рукой вокруг себя.
— Потому что это — единственное, что знает женщина.
— Нет! Не говори мне ничего подобного, потому что я все равно не поверю. Ты была невинной девушкой тогда, когда мы были в том сарайчике с тележкой и цветами. Я знаю это так же твердо, как и то, что теперь ты не такая. Ты была в ужасе от того, что чуть было не произошло между нами. То, что ты сейчас говоришь, не вяжется с тем, что было.
Адди умоляла: «Скажи ему».
Ив говорила: «Заканчивай все это».
Лицо ее потускнело. Она посмотрела на часы у кровати.
— Роберт, я должна отсчитывать время, как только закрылась дверь. Уже прошло пять минут. У тебя осталось пятнадцать. Ты уверен, что хочешь их потратить только на разговоры?
Время сентиментальности кончилось. Он почувствовал, что ответов на его вопросы не будет.
Он встал с кровати и стал развязывать галстук. Два резких движения, кожа на его лице туго
