темно и холодно, как в сырой, промозглой камере; пол тоже был железный, а пространства над головой едва хватало, чтобы стоять в полный рост. Трехъярусные железные койки без матрацев и одеял — вдоль переборок, посредине — длинный узкий стол.
В отсеке было человек двадцать: одни сидели на нижних койках, другие стояли, держась за вертикальные стойки коек, но большинство лежали — это были солдаты, и многим из них, казалось, уже никогда не суждено подняться. Несколько человек умерли — Николсон заключил это по восковым лицам и пустым, лишенным всякого выражения глазам. Тут были и женщины — медсестры в юбках цвета хаки и гимнастерках, подпоясанных ремнями, и двое или трое гражданских.
— Кто здесь старший? — гулко прозвучал голос Николсона, отразившись от обитых железом переборок отсека.
— Полагаю, вот он. Вернее, он так считает, — произнесла стоявшая рядом с Николсоном пожилая женщина, маленькая и худощавая, с затянутыми в тугой пучок седыми волосами, выглядывавшими из-под лихо сидевшей на голове соломенной шляпки; выцветшие голубые глаза старушки сверкали решимостью. Она указала пальцем на человека, склонившегося над полупустой бутылкой виски. — Только сейчас он здорово набрался.
— Кто это набрался, мадам? Я, что ли? — Сидевший за столом человек — пожалуй, единственный из всех — выглядел здоровым и крепким, а его лицо, шея и даже уши были цвета жженого кирпича, резко контрастируя с седыми волосами и белесыми щетинистыми бровями. — И у вас еще хватает дерзости ут… утверждать… — Здоровяк тяжело поднялся из-за стола, одернул помятый пиджак и уже более твердо проговорил: — Клянусь небом, мадам, будь вы мужчиной…
— Лучше попридержите язык и сядьте на место. — Не дал ему договорить Николсон и снова повернулся к пожилой женщине. — Будьте любезны, скажите, как вас зовут.
— Мисс Плендерлейт. Констанция Плендерлейт.
— Ваш корабль тонет, мисс Плендерлейт, — без обиняков заявил Николсон. — С каждой минутой он все глубже погружается носом в воду. От силы через полчаса «Кэрри Дэнсер» наскочит на рифы. К тому же в любую секунду вновь может обрушиться тайфун. — Вспыхнули еще два или три фонаря, и Николсон оглядел лица обступивших его людей, не проронивших ни звука. — Так что надо поторопиться. По левому борту, фугах в тридцати отсюда, нас ожидает спасательная шлюпка. Мисс Плендерлейт, сколько человек не в состоянии передвигаться без посторонней помощи?
— Спросите лучше мисс Драхман. Она у нас старшая медсестра, — решительно ответила старушка.
— Мисс Драхман? — выжидающе спросил Николсон.
Из дальнего угла вышла девушка — ее лицо скрывала тень.
— Боюсь, только двое, сэр, — напряженным голосом сказала медсестра. — Все, кто лежит, умерли сегодня вечером. Их пятеро, сэр. Они были совсем плохи… Потом этот ужасный шторм. — Голос девушки задрожал.
— Значит, пятеро, — задумчиво повторил Николсон и покачал головой.
— Да, сэр, — подтвердила мисс Драхман, прижав к себе стоявшего рядом ребенка и плотнее закутав его в одеяло. — С нами еще вот этот малютка. Он очень устал и хочет есть… — Медсестра мягко, но настойчиво попыталась вытащить изо рта мальчугана грязный палец, который тот сосал, как леденец, но малыш увернулся, отрешенно глядя на Николсона.
— Сегодня его накормят до отвала, а потом уложат в теплую постельку, — пообещал Николсон. — Ладно, а теперь пусть все, кто может, идут к шлюпке. Но сначала — самые крепкие: когда будем грузить раненых, надо, чтобы кто-то придерживал шлюпку.
Помедлив секунду, старпом подошел к любителю виски и похлопал его по плечу:
— Вы пойдете первым.
— Но почему я?! — начал возмущаться здоровяк. — Здесь я командир и фактически капитан. А капитан всегда последним…
— Ступайте первым, — терпеливо, но настойчиво прервал его тираду Николсон.
Пьяный здоровяк уже стоял на ногах, придерживая одной рукой кожаный саквояж; в другой руке у него была наполовину опорожненная бутылка виски.
— Сэр, меня зовут Фарнхольм. Бригадный генерал Фостер Фарнхольм. — Он отвесил комичный поклон и прибавил: — Полностью к вашим услугам, сэр.
— Приятно слышать, — холодно улыбнулся Николсон. — А теперь ступайте. У нас на борту вас встретят приветственным залпом из семнадцати карабинов, — Николсон грубо ткнул пальцем в грудь Фарнхольму, и тот, пошатнувшись, но не выпустив саквояжа из рук, завалился в объятия стоявшего у него за спиной боцмана, у которого ушло чуть меньше четырех секунд на то, чтобы вывести генерала наружу.
Поводив фонарем вокруг себя, Николсон остановил луч на человеке в странной накидке, съежившемся на койке.
— Ну, а вы как? — спросил Николсон. — Вам что, плохо?
— Аллах милостив к тем, кто его почитает, — сказал человек в накидке низким голосом, прозвучавшим гулко, точно из могилы. С достоинством поднявшись в полный рост, он натянул на голову черную скуфейку, взглянул на Николсона темными глазами и прибавил: — Я здоров.
— Прекрасно. Значит, вы — следующий.
Николсон осветил капрала и двух солдат.
— А у вас как дела, ребята? — спросил он.
— Гм, лучше не бывает, — ответил капрал за троих с улыбкой посмотрел на Николсона. Лицо капрала было желтым, изможденным лихорадкой, глаза налиты кровью. — Как еще, по-вашему, могут чувствовать себя доблестные сыны Британии? Мы в отличной форме.
— Что-то не верится, — осторожно и тактично возразил Николсон. — Но все равно, благодарю вас. Идите к выходу. А вы, мистер Вэньер, проводите их, пожалуйста, к шлюпке. Дайте каждому по страховочному концу и закрепите двойным булинем. Боцман вам поможет.
Проводив взглядом человека в накидке, старпом с любопытством спросил у стоявшей рядом маленькой старушки:
— Что это за странный господин, мисс Плендерлейт?
— Это мулла с Борнео. — Она строго поджала губы. — Я четыре года прожила на Борнео. Там полно пиратов, и все как один — мусульмане.
— У этого муллы, должно быть, немалый приход, — предположил Николсон. — Нуда Бог с ним, мисс Плендерлейт, теперь ваша очередь, потом — медсестер. А вас, мисс Драхман, я попрошу помочь подготовить тяжелораненых к переноске. Надеюсь, вы не станете возражать?
Не дожидаясь ответа, старпом последовал за женщинами. Выбравшись на палубу, он остановился, ослепленный прожекторами «Виромы», раскачивающейся на волнах не более чем в пятидесяти ярдах от «Кэрри Дэнсер». Капитан Файндхорн, подведя танкер так близко к тонущему кораблю, здорово рисковал, тем более, при таком-то волнении.
Прошло всего лишь десять минут, как моряки с «Виромы» ступили на борт «Кэрри Дэнсер», теперь еще глубже ушедшей под воду. Волны уже перекатывали через правый борт, захлестывая и кормовую колодезную палубу. А слева по борту — то взлетая на пенные гребни, то падая в провалы между ними — металась спасательная шлюпка с «Виромы».
Николсон увидел, как капрал спрыгнул с фальшборта точно на дно шлюпки, где его тут же подхватили Эймс и Докерти, и та канула в черную бездну. Следом за тем Маккиннон поднял на руки одну из медсестер и держал до тех пор, пока шлюпка снова не взмыла на гребень, почти до уровня фальшборта.
Николсон включил фонарь и перегнулся через фальшборт. Шлюпка теперь была где-то внизу и со скрежетом билась о борт «Кэрри Дэнсер», несмотря на усилия сидевших в ней людей, что, отчаянно борясь с волнами, пытались ее выровнять.
Возникший за спиной старпома Вэньер указал рукой куда-то в темноту, и взволнованно воскликнул:
— Сэр, рифы! Они уже близко.
Николсон выпрямился и пристально посмотрел туда, куда указывал Вэньер. У самого горизонта
