центральными [248] дивизиями (5-я и 27-я стрелковые) стремилось нанести удар по левому флангу Северной группы противника. Успех маневра зависел от устойчивости 26-й стрелковой дивизии, которая, в свою очередь, была атакована превосходными силами противника и должна была выполнять трудную задачу по обеспечению с юга маневра центральных дивизий, иначе вся челябинская операция была бы сорвана. Эту задачу она самоотверженно выполняла в течение нескольких дней, хотя бои временами шли в самых предместьях Челябинска. Особенно критически сложилась обстановка 31 июля, когда левый фланг 5 -й армии вынужден был осадить на высоту ст. Эсаульская и Каргаяц. Но уже 1 августа начали сказываться результаты контрманевра 5-й армии, и бои приняли переменный характер. 2 августа мы имели уже первый крупный успех севернее Челябинска, полностью уничтожив несколько полков противника и взяв до 5000 пленных. Это означало перелом всей операции, так как к этому же времени выдохлись усилия Южной группы противника против 26-й стрелковой дивизии; в последующие два дня противник только оборонялся, а 5 августа он уже находился в полном отступлении{88}.
Челябинская операция закончилась полной катастрофой для противника. Об этом свидетельствуют его потери. Не считая раненых и убитых, он потерял 15 000 одними пленными; его 12-я дивизия совершенно перестала существовать. В районе Челябинска части 5-й армии захватили, кроме того, до 4000 груженых вагонов и 100 паровозов. Моральные последствия победы красных были еще более значительны, чем материальные. Почти одновременно с челябинской победой красные части заняли Троицк (4 августа), что создавало уже [249] действительную угрозу тыловым сообщениям Южной белой армии генерала Белова. Это был уже стратегический результат победоносного завершения челябинской операции. Действительно, Южная армия Белова вынуждена была начать свой отход с Оренбургского направления в юго-восточном направлении.
Последнее обстоятельство, в связи с наличием местных сил противника в Оренбургской и Уральской областях, вызвало образование 13 августа 1919 г. из войск Южной группы Восточного фронта особого Туркестанского фронта, с оставлением в составе Восточного фронта только 3-й и 5-й армий. В задачу Туркестанского фронта входило утверждение советской власти в Оренбургской и Уральской областях и продвижение в Туркестан. На армии Восточного фронта возлагалась задача уничтожения сибирских армий противника и овладения Западной Сибирью (см. приложение, схема VI).
Тем временем разложение белых сибирских армий продолжало идти своим чередом, отражая на себе общую картину разложения колчаковского тыла.
Развал фронта и тыла Колчака являлся естественным результатом тех глубоких внутренних социальных противоречий и потрясений, которые начал переживать колчаковский режим с первых же дней своего прихода к власти. Поэтому вполне уместно будет временно оторваться от изложения хода военных событий и остановиться на явлениях, изнутри подточивших государственную организацию белого Сибирского правительства.
Уже первые шаги «верховного правителя» были ознаменованы кровавой борьбой с рабочим классом. В ночь с 22 на 23 декабря 1918 г. в Омске и его пригородах вспыхнуло восстание рабочих против колчаковской власти. Коммунистическое руководство восстанием было арестовано, а вследствие этого восстание протекало стихийно. Подавление восстания производилось посредством кровавых репрессий. В одном Омске было убито и расстреляно около 1000 рабочих.
Наряду с этим сибирское крестьянство очень скоро на практике убедилось в явно помещичьем характере колчаковского режима. Искры недовольства белой сибирской властью — предшественницей колчаковского режима — уже давно тлели среди крестьян, главным образом «новоселов». [250]
Политика Колчака в отношении крестьянства раздула эти искры в большой пожар. Наиболее жизненным районом для сибирского повстанчества явился Енисейский край, где в составе крестьянского населения преобладали «новоселы». Поэтому в их среде нашли особенно радушный приют те остатки красноармейских отрядов, которые были летом 1918 г. отброшены в тайгу и сопки чехо-словаками и белогвардейцами. Осколки этих отрядов явились теми первоначальными ячейками, вокруг которых начали нарастать силы местных партизан. Выступления енисейских партизан против власти Колчака начались с конца декабря 1918 г. Первоначально движение охватывало отдельные села и волости, и отряды были невелики. Но они состояли из отборного по политической сознательности и боевым качествам элемента. Большинство из них были солдаты-фронтовики мировой войны, опытные таежные охотники и отличные бегуны на лыжах. Борьба с ними была необычайно затруднительна для правительственных отрядов, состоявших, главным образом, из молодых, плохо обученных солдат. Поэтому первоначальные действия этих отрядов были мало удачны. Движение разрасталось и принимало правильные организационные формы. Повстанческие отряды начинали насчитывать в своем составе уже сотни партизан. Так, одна лишь Степно-Баджейская волость располагала отрядом в 600 хорошо вооруженных и обученных партизан. Главный организационный центр енисейского повстанчества образовался в северной части Канского уезда.
В январе 1919 г. вся Енисейская губерния была покрыта целой сетью партизанских отрядов. Сибирская железнодорожная магистраль — единственная артерия питания белых сибирских армий находилась в непосредственной опасности. Для защиты Сибирской магистрали антантовское военное командование густо разбросало по ней отряд чехо-словаков, снимаемых с фронта. Колчаковское правительство также усиленно принялось за борьбу с повстанчеством, причем вся тяжесть его массовой карательной политики обрушилась главным образом на население. Сам Колчак требовал от своих исполнителей «самых жестоких мер» не только в отношении повстанцев, но и «сочувствующего» им населения. Эти указания окончательно развязали руки сибирским [251] карателям разного рода. Массовые репрессии в отношении местного населения в виде сжигания целых деревень, взятия заложников, поборов и грабежей вконец ожесточили крестьянство. Движение не только не пошло на убыль, но разрасталось все более. Крестьянские партизанские отряды организованно объединились в «крестьянскую» армию. Эта армия имела свой военнореволюционный штаб. Штаб осуществлял общее военное руководство, издавал осведомительные и разведывательные сводки. Вскоре движение из Енисейской губернии перекинулось и на соседние уезды Иркутской губернии (Шиткинский фронт). К лету 1919 г. в Алтайском районе возник самостоятельный очаг партизанского движения.
Местные коммунистические организации сразу взяли это движение в свои руки. Несмотря на свою значительную пространственную разобщенность, сибирские партизаны выступали под общим политическим лозунгом — борьбы за власть советов. Движение носило массовый характер, им руководила и на него опиралась РКП. Местные эсеровские и меньшевистские организации в результате своей предшествующей соглашательской политики окончательно утратили авторитет и значение в широких народных массах. Они старались удержать свое влияние в небольших кругах местной городской интеллигенции и связаться с той частью молодого колчаковского офицерства, которая сама была не прочь устроить военный переворот. Сибирский комитет РКП вел самостоятельную политическую линию, отвергая всякое сотрудничество с этими политическими банкротами. Он занят был внедрением планомерности в революционное творчество масс; попутно в его задачу входило полное отделение обанкротившихся политических партий в виде эсеров и меньшевиков от широких народных масс. Можно считать, что уже летом 1919 г. крестьянское партизанское движение выросло в такую силу, справиться с которой правительство Колчака было не в состоянии.
Оно обратилось за содействием к представителям Антанты, последние заставили чехо-словаков еще раз активно выступить на поддержку Колчака. Чехо-словацкие отряды совместно с белогвардейцами снова оттеснили в тайгу отряды сибирских повстанцев, угрожавших сибирской магистрали. [252]
Выступление чехо-словаков сопровождалось такими же жестокостями, как и «подвиги» сибирских карательных отрядов. Этот последний успех был куплен ценой окончательного разложения чехо-словацкого корпуса. Уже 27 июля 1919 г. колчаковское правительство вынуждено было заявить представителям Антанты о необходимости заменить чехо-словаков на линии железной дороги другими иностранными войсками. Самое оставление их в Сибири еще на одну зиму признавалось опасным и нежелательным. Просьба колчаковского правительства о замене чехо-словаков совпала с колебаниями Антанты в ее отношениях к колчаковскому правительству и самому Колчаку. Военные неуспехи на фронте и неурядицы в тылу заставили Антанту вновь обратить свои взоры на эсеров как на силу, способную, по их мнению, вывести сибирскую реакцию из тупика, куда ее завел Колчак. Эсеры, в свою очередь, нащупывали почву у Антанты насчет ее отношения к «военному перевороту», который бы вновь выдвинул на сцену
