спускавшейся к золотой гостиной, и бесшумно уселись на дубовые табуреты, стоявшие по обе стороны лестницы. Окутанные тьмой, они не были видны снизу.
Да, решил Смит, запасам «Наполеона» в винном погребе полковника Крамера этой ночью будет нанесен серьезный урон. К компании полковника, рейхсмаршала Роземейера, Джонса и Анны-Марии присоединились еще трое — Каррачола, Томас и Кристиансен. Они были уже без наручников и охраны. Наоборот: вполне вольготно расположились рядышком на обитом золотой парчой уютном диване, держа в руках стаканы, в которые были налиты совсем не символические дозы коньяка. И сама Анна-Мария стояла с бокалом в руке. Судя по всему, отмечалось какое-то важное событие.
Крамер приветственным жестом поднял бокал, обращаясь к сидящим на диване.
— Ваше здоровье, господа. — Он обернулся к рейхсмаршалу: — Наши лучшие европейские агенты.
— Надеюсь, эти господа приносят пользу, — выговорил Роземейер, преодолевая неприязнь. — Так или иначе, их мужество несомненно. Ваше здоровье!
— Ваше здоровье, джентльмены! — присоединился и Джонс. Выпрямившись в кресле, он швырнул бокал в огонь камина. Внутри бокала взвился тонкий язычок пламени — это горел коньяк. — Вот как я пью здоровье двойных агентов!
Шэффер перегнулся через проход и прошептал:
— А вы еще говорили, что он бездарный актер!
— Просто никто еще не платил ему двадцать пять тысяч за роль, — съязвил Смит.
— Ай-яй-яй, генерал. Венецианское стекло. — Крамер укоризненно покачал головой и улыбнулся. — Но ваш порыв понятен. Птички, прилета которых вы ожидали, оказались не той раскраски.
— Предатели! — презрительно выплюнул Джонс. Крамер опять улыбнулся, проявляя терпение, и повернулся к троице на диване.
— А как насчет обратного путешествия, господа? Оно так же хорошо организовано?
— К сожалению, об этом мы толком не знаем, — угрюмо сказал Каррачола. — За нами должен прилететь бомбардировщик «Москито». В Зален, деревушку на север от Фрауенфельда, в Швейцарии. Там есть маленький гражданский аэродром.
Шэффер наклонился к Смиту:
— Ай, какой вы жуткий обманщик! — прошептал он в восхищении.
— Итак, Зален, — повторил Крамер. — Насчет этого мы в курсе. Швейцарцы умеют вовремя отвернуться, когда им выгодно, а у нас тоже есть причины не поднимать шума. Да, странные вещи случаются в Залене… У нас есть встречное предложение. Мы отправим послание в Лондон. Вы полетите к границе — это гораздо удобнее, чем пешком, господа, потом на резиновой лодке через Рейн, оттуда легко добраться и до Уайтхолла. Вы сообщите, что генерал Карнаби был отправлен в Берлин, до вашего появления у замка.
— Возвращаемся в Лондон? — Томас недоверчиво покачал головой, его явно не устраивал этот вариант. — Пока Смит и этот янки еще где-то гуляют? А что, если они раньше нашего отправят донесение в Лондон…
— За кого вы нас принимаете? — прервал его Крамер. — Вы также сообщите о смерти руководителя группы. Обнаружив эту тепленькую рацию в багажном отделении, мы выпустили собак. Ваш драгоценный майор Смит был последним, кто пользовался передатчиком и оставил на нем свеженький след. Собаки выследили его до восточной околицы деревни, там, где находится гараж, а затем до нижней станции фуникулера.
— До канатки? — недоверчиво переспросил Томас.
— Именно, до канатки. Ваш майор отчаянный человек… Так вот, у нижней станции собаки потеряли след. Проводники покружили вокруг вагончика, но добыча будто в воздухе растаяла. И тогда один из наших людей выдвинул оригинальную идею: так сказать, поискать в воздухе. Он залез вместе с собакой на крышу нижней станции. И — чудо: обнаружил свеженькие следы пребывания там наших гостей. Отсюда логично родилось решение обследовать крышу вагончика и…
— Они в замке! — воскликнул Кристиансен.
— И не выберутся оттуда! — Полковник Крамер уютно откинулся в кресле. — Не бойтесь, господа. Все выходы блокированы — в том числе на верхней станции. Мы удвоили охрану, и наши люди прочесывают сейчас этаж за этажом.
Смит и Шэффер озадаченно переглянулись.
— Не знаю, — неуверенно протянул Томас, — Смит дьявольски изворотлив…
Крамер поднял руку, требуя внимания.
— Ему осталось гулять не более четверти часа. Это — гарантия. — Он перевел взгляд на Джонса. — Не стану делать вид, что мне это доставляет удовольствие, генерал, но должен напомнить, что пора заняться вашим, гм, лечением.
Джонс по очереди оглядел Каррачолу, Кристиансена, Томаса и медленно, раздельно произнес:
— Вы — грязные свиньи!
— Вопреки моим принципам, генерал Карнаби, — нервно сказал Роземейер, — нам все же придется прибегнуть к насилию, если вы сами несогласитесь.
— Принципам? Не смешите меня! — Джонс вскочил и зычно откашлялся. — Да пропадите вы пропадом! Гаагская конвенция! Принципы! Офицеры и джентльмены третьего рейха! — Он расстегнул китель, завернул рукав и сел на место.
Повисла неловкая пауза, потом Крамер кивнул Анне-Марии, которая отставила бокал и прошла в боковую дверь. Она менее других испытывала чувство неловкости: полуулыбка на ее лице свидетельствовала о предвкушении удовольствия.
Смит и Шэффер вновь обменялись взглядами, в которых ясно читалось понимание того, что им сейчас предстоит сделать. Стараясь не шуметь, они поднялись с места, взяли наперевес свои «шмайсеры» и стали спускаться со ступеней. Когда они подошли к границе, за которой начиналось освещенное пространство, в гостиную возвратилась Анна-Мария. На стальном подносике, который она держала в руках, лежали стеклянная мензурка, ампула с какой-то прозрачной жидкостью и шприц. Она поставила поднос на стол у кресла Джонса, и влила содержимое ампулы в мензурку. Смит и Шэффер спустились с лестницы и приближались к компании у камина. Теперь каждый, повернув голову, смог бы их увидеть. Но головы никто не повернул: всех сидящих в гостиной захватила сцена, которая разворачивалась у них перед глазами. Как завороженные, наблюдали они за действиями Анны-Марии, которая аккуратно набрала препарат в шприц и поднесла к свету, выпуская через иглу пузырьки воздуха. Смит и Шэффер продолжали свой путь, а шаги их тонули в мягком ворсе золотого ковра. Точными профессиональными движениями, но с тенью все той же улыбки на губах Анна-Мария протерла Джонсу кожу повыше локтя ваткой, смоченной спиртом, и взяла в правую руку шприц.
— Зря переводите ценный скополамин, дорогая, — раздался голос Смита. — Все равно от него ничего не добьетесь.
На какой-то момент все замерли. Шприц беззвучно упал на ковер. И тут же, как по команде, все обернулись навстречу неожиданным гостям. Как и следовало ожидать, первым опомнился полковник Крамер. Его рука машинально опустилась на панель возле кресла в поисках нужной кнопки.
— Левее, полковник, — подсказал Смит. — Нажмите, почему бы нет?
Крамер медленно убрал руку, так и не нажав кнопки.
— Ну что же вы, полковник? — продолжил Смит, вложив в свои слова всю сердечность, на которую был способен — Если вам так хочется — нажимайте кнопку.
Крамер ответил ему недоверчивым взглядом.
— Вы, вероятно, заметили, полковник, что мой автомат нацелен не на вас. На него, — он навел ствол на Каррачолу, — на него, — ствол переместился на Томаса, — на него, — ствол показывал на Кристиансена — и на него! — Смит сделал резкий поворот кругом и упер автомат в бок Шэфферу. — Брось оружие! Быстро!
— Бросить? — Шэффер в полной растерянности уставился на Смита. — Какого дьявола…
Смит сделал шаг вперед и резким движением ударил Шэффера прикладом в солнечное сплетение. Шэффер согнулся пополам, схватившись руками за живот. Потом медленно, преодолевая боль, начал выпрямляться. Безумными глазами глядя на Смита, он снял с себя «шмайсер» и бросил на пол.
