зеленые глаза, впечатлительна, а что всего важней, начинает разочаровываться в своем шефе из-за отсутствия в нем человеческих чувств. Да, чуть не забыл. Лак для ногтей чуть содран на среднем пальце левой руки. А также убийственная улыбка, скрашенная, если можно так сказать, чуть неровным левым передним зубом.
Какое-то время ей не хватало слов, что было вовсе не в ее характере. Она глянула на упомянутый ноготь, где лак действительно был чуть содран, после чего обернулась ко мне именно с той самой убийственной улыбкой, о которой я говорил:
– Возможно, все же это так…
– Что?
– Что вы о нас беспокоитесь.
– Конечно, так. – Теперь она начинала принимать меня за бледного рыцаря, а это могло привести к нежелательным последствиям. – Все мои сотрудницы первой категории, молодые и красивые, для меня словно дочки. Долгая пауза, потом она что-то шепнула под нос, мне показалось, очень похожее на «да, папа».
– Как ты сказала? – спросил я подозрительно.
– Ничего-ничего. Ничего…
Мы свернули на улицу, где размещалась фирма «Моргенштерн и Муггенталер». Этот мой второй визит сюда полностью подтверждал впечатление, полученное накануне вечером. Только место показалось мне еще более мрачным и грозным, мостовая и тротуар грязнее, чем прежде, сточные каналы больше забиты мусором. Даже три складчатые, крутые крыши домов словно сблизились друг с другом, а завтра в эту пору могли и вовсе сомкнуться.
Внезапно Белинда замерла и схватила меня за руку. Она глядела вверх широко открытыми глазами, туда, где здания магазинов уходили вдаль и подъемные балки четко рисовались на фоне ночного неба. Я знал, что она предчувствует недоброе, у меня самого было такое предчувствие.
– Это должно быть здесь, – прошептала она. – Я знаю, что это здесь.
– Да, это здесь, – ответил я твердо. – А что?
Она резко отдернула руку, словно услышала что-то ужасное, но я снова взял ее за кисть, сунул под локоть и прижал к себе. Она не пыталась вырываться.
– Тут так… так страшно. Что это за жуткие штуки торчат из-под крыш?
– Подъемные балки. В былые времена дома облагали податями, исходя из ширины фасада, так что практичные голландцы строили их необыкновенно узкими. Естественно, лестничные клетки были еще уже. Отсюда и эти балки для подъема массивных вещей – втягивания наверх фортепьяно, спуска вниз гробов и так далее.
– Перестаньте! – Она втянула голову в плечи и невольно вздрогнула. – Ужасное место… Эти балки… совсем как виселицы. Это место, куда люди приходят умирать.
– Чепуха, моя дорогая, – сказал я беспечно, чувствуя острые, как стилеты, ледяные пальцы, исполняющие на моем позвоночнике траурный марш Шопена, и вдруг затосковал по почтенной музыке шарманки перед «Рембрандтом». Вероятно, я был так же доволен, держа Белинду за руку, как и она тем, что может держаться за мою. – Не становись жертвой этих твоих галльских видений.
– Никакие это не видения, – хмуро парировала она, но тут же задрожала снова. – Мы правда должны были прийти в это ужасное место?
Теперь дрожь ее стала сильной и непрерывной. Правда, было холодно, но не до такой же степени!
– Ты помнишь, как мы сюда попали? – Она кивнула. – Возвращайся в отель, а я позже приду к вам.
– В отель? – она все еще не пришла в себя.
– Со мной ничего не случится. А теперь иди…
Она вырвала руку и, не давая мне опомниться, вцепилась в лацканы моего плаща, у взгляда ее была одна цель: испепелить меня на месте. Если она и дрожала теперь, то от гнева. Я и представить себе не мог, что такая красивая девушка может выглядеть столь взбешенной. Пальцы ее, впившиеся в мой плащ, побелели. Она даже пыталась меня трясти.
– Никогда больше не говорите мне такого! – Губы ее дрожали, но слова звучали с отчетливой яростью.
Это был короткий, но решительный конфликт между моим врожденным чувством дисциплины и желанием обнять ее. Дисциплина победила, но до проигрыша недоставало немного. Я покорно согласился:
– Никогда больше не скажу тебе ничего такого.
– Тогда все в порядке, – она отпустила мои жалобно затопорщившиеся лацканы и снова взяла за руку. – Пошли. Гордость никогда бы не позволила мне сказать, что она потянула меня за собой, но со стороны, вероятно, было очень похоже на то. Пройдя шагов пятьдесят, я остановился. – Мы на месте.
Белинда вполголоса прочитала табличку «Моргенштерн и Муггенталер». Я поднялся по ступенькам и взялся за замок.
– Наблюдай за улицей.
– А потом что делать?
– Охраняй мою спину.
Даже мальчишка, снабженный гнутою шпилькой для волос, не счел бы этот замок препятствием. Мы вошли, и я закрыл дверь. Фонарик мой был невелик, но мощен, однако немногое мог показать нам на первом этаже: помещение, чуть ли не до потолка заваленное пустыми деревянными ящиками, бумагой, связками соломы и упаковочными приспособлениями. Посылочный пункт, только и всего, По узкой, крутой деревянной лестнице мы поднялись этажом выше. На полпути я оглянулся и заметил, что Белинда тоже беспокойно оглядывается, а луч ее фонаря скачет из стороны в сторону.
Следующий этаж был целиком отведен под несметное количество голландской оловянной посуды, миниатюрных ветряных мельниц, собачек, трубок и прочих товаров, связанных исключительно с торговлей сувенирами для туристов. На полках вдоль стен и на параллельных стеллажах посреди зала помещались десятки тысяч этих предметов, и, хотя, конечно, осмотреть их все я не мог, они мне показались совершенно безобидными. Зато совсем не таким безобидным показалось мне помещение, примерно пятнадцать на двадцать футов, которое прилегало к одному из углов зала, а точнее говоря – двери, которые в это помещение вели, хотя и не пожелали в этот вечер нас туда впустить. Я подозвал Белинду и осветил эти двери фонариком. Она глянула на двери, потом на меня, и в отблеске света можно было заметить изумление на ее лице.
– Замок с часовым механизмом, – сказала она. – Кому нужен замок с часовым механизмом на обычных дверях конторы?
– Это не обычные двери, – поправил я. – Они сработаны из стали. И готов держать пари, что эти обычные деревянные стены обшиты изнутри сталью, а самое обычное старое окно, выходящее на улицу, забрано густой решеткой, вправленной в бетон. В ювелирном магазине – да, это бы можно понять. Но здесь? Ведь скрывать-то нечего…
– Похоже, мы напали на то, что искали.
– А ты когда-нибудь во мне сомневалась?
– Нет, господин майор, – это прозвучало скромно и кротко. – А куда мы, собственно, попали?
– Неужели не ясно? – удивился я. – В оптовый склад сувениров. Фабрики, или кустари, или кто там еще, присылают сюда свою продукцию для реализации, а этот склад снабжает магазины по требованию. Просто, не правда ли? Безопасно и невинно, а?..
– Но не очень гигиенично.
– С чего ты взяла?
– Тут ужасный запах.
– Да, запах гашиша, я бы сказал, на любителя.
– Гашиша?
– Ох, уж эта мне твоя тепличная жизнь!.. Пошли.
На третий этаж я поднялся первым и подождал Белинду.
– Ты по-прежнему охраняешь спину своего шефа?
– Я по-прежнему охраняю спину моего шефа, – как эхо, машинально откликнулась она.
