– Вы хотите сказать, что нас направили по ложному следу?
– И да, и нет.
– Вы забыли слово «возможно».
– Вот именно. Возможно, Моро преследует какую-то другую цель. А возможно, и нет. Может быть, он думает так: эта идея настолько смехотворна, что мы ее моментально отбросим и у него будет возможность ее использовать. А может быть, он так не думает. Может быть, русские действительно участвуют в этом деле. А может, и нет. Знаете старую историю о трех ковбоях? Они преследуют конокрада, который скрылся в каньоне. На полпути от каньона отходит ответвление. Первый ковбой считает, что конокрад помчался сломя голову в самый конец каньона. Второй, уверенный в том, что он умнее первого, полагает, что конокрад, догадавшись, как будут думать его преследователи, свернет в сторону. А третий ковбой, уверенный в том, что он умнее всех, думает, что конокрад догадался о решении второго ковбоя и убежал в конец каньона. Можно сколько угодно продолжать в том же духе.
Он сделал паузу.
– Конечно, возможно, что впереди есть еще одно ответвление, о котором мы не имеем никакого представления. Впрочем, мы ничего не знаем и о первом ответвлении.
– Это редкая привилегия – наблюдать за работой аналитического ума, – съязвил Данн.
Райдер не пожелал его услышать.
– Еще одна интересная вещь, – продолжал он. – Я говорю об этом эксперте из УЭИР. Как я понял, он физик-ядерщик. Возьмем его размышления об образовании дыры в озоновом слое. Если бы русские – или кто-то другой – проводили такие эксперименты, им пришлось бы взорвать бог знает сколько водородных бомб и нам или нашим союзникам наверняка стало бы об этом известно. Газеты всего мира пестрели бы огромными заголовками на эту тему. Но нигде ни слова, или я не прав?
Ему никто не ответил.
– Значит, таких экспериментов не было. Не исключено, что русские – или кто-то другой – боятся последствий подобных экспериментов не меньше нас. Возможно, ядерной войны на земле никогда не будет. Некоторые считают, что она произойдет в космосе, а наш друг из УЭИР предполагает подземное или подводное использование ядерных зарядов. Неужели нам все-таки придется замочить ноги?
– Хотите сказать, пора мчаться в магазин за болотными сапогами? – Данн повернулся в сторону телевизора. – Думаю, наш друг Моро вот-вот ответит на наш вопрос.
Ведущим новостей на этот раз оказался пожилой, даже болезненный на вид мужчина. Что еще хуже, он был одет в траурный темный костюм – нормальных калифорнийских журналистов видели в подобной одежде лишь на их собственных похоронах. Но что еще хуже того, на лице его была печать страдания, обычно приберегаемая для случаев, когда местная футбольная команда подвергалась сокрушительному разгрому со стороны каких-нибудь выскочек из других штатов. Интонации голоса вполне соответствовали одежде и выражению лица.
«Мы получили очередное сообщение от преступника по имени Моро. – Ведущий явно питал отвращение к фундаментальному принципу англосаксонского правосудия, согласно которому человек считается невиновным, пока его вина не доказана в суде. – Это прямое предупреждение, беспрецедентная угроза всем гражданам Калифорнии. К нему нельзя относиться легкомысленно в свете того, что произошло сегодня утром в долине Юкка. У нас здесь в студии несколько экспертов, которые позднее подробно прокомментируют заявление Моро. Но сперва выслушаем самого Моро».
Как и прежде, Моро говорил спокойным, уравновешенным голосом, как будто обсуждал незначительное колебание котировок на валютной бирже.
"Добрый вечер. Мое заявление записано заранее. Я сделал эту запись, потому что был абсолютно уверен в результатах своего небольшого эксперимента в долине Юкка. К тому времени когда вы услышите меня, вы уже будете знать, что я не обманулся.
Состоявшаяся небольшая демонстрация моих ядерных ресурсов не причинила никому неудобств и вреда. Следующая демонстрация будет более крупной по масштабу, затронет миллионы людей и, вполне возможно, окажется гибельной для многих из них, если они окажутся настолько тупы, что не отнесутся со всей серьезностью к моему предупреждению. Впрочем, я уверен, что вы прежде всего хотите получить научное подтверждение, причем на самом высоком уровне, о наличии у меня всех необходимых средств для реализации задуманного. Профессор Барнетт, пожалуйста".
«У этого мерзкого ублюдка есть все необходимое, это точно. – Для человека с блестящим интеллектом Барнетт был удивительно беспомощен в подборе подходящих эпитетов. – Мне претит использовать слово „умоляю“ в присутствии этого чудовищного маньяка, но я умоляю вас поверить мне: он действительно обладает всеми ресурсами. Теперь ни я, ни мои коллеги-физики нисколько не сомневаемся. У него не менее одиннадцати водородных устройств, каждое из которых может превратить Южную Калифорнию в такую же безжизненную пустыню, как Долина Смерти. Мощностью они в три с половиной мегатонны, то есть взрывная сила каждой из них соответствует трем с половиной миллионам тонн тринитротолуола. Думаю, вы поймете значение моих слов, если я скажу, что каждая такая бомба в двести раз мощнее той, что уничтожила Хиросиму. А у него одиннадцать таких монстров. Точнее, здесь в наличии только десять. Одиннадцатая, по-видимому, уже установлена для взрыва. Где этот сумасшедший мерзавец задумал его...»
Голос Моро прервал профессора:
«Рассказать о местоположении заряда – это привилегия, которую я оставляю за собой. Доктор Шмидт, доктор Хили, доктор Брамуэлл, не будете ли вы так любезны подтвердить заявление вашего коллеги?»
Ученые выступали с различной силой убедительности и ярости, не оставляя у слушателей никаких сомнений в истинности угрозы. Когда Брамуэлл закончил, вновь заговорил Моро:
«А теперь самое весомое подтверждение. Вы услышите профессора Аахена, вероятно самого крупного в стране специалиста по разработке ядерного оружия. Он лично наблюдал за каждым этапом в создании бомб. Если вы помните, профессор Аахен исчез примерно семь недель назад. С того момента он работал на меня».
«Работал на вас? Работал на вас? – дрожащим старческим голосом воскликнул Аахен. – Да вы просто чудовище! Вы... Вы... Я никогда не работал на вас...».
Он зарыдал, а затем наступила тишина.
«Его пытали! – раздался крик Барнетта. – Пытали, говорю вам! Он и еще шесть похищенных технических работников были подвергнуты самым...»
Голос оборвался, и раздался хрип, как будто кого-то душили. По-видимому, так оно и было.
«Может быть, продолжим, профессор Барнетт? – Голос Моро звучал примирительно. – Пожалуйста, профессор Аахен, что вы можете сказать по поводу этих бомб?»
«Они сработают», – тихим, все еще дрожащим голосом отозвался тот.
«Почему вы так считаете?»
«Потому что я их создал. – Судя по голосу, Аахен смертельно устал. – Здесь находится полдесятка физиков-ядерщиков, и если я дам характеристики...»
«В этом нет необходимости».
Наступило короткое молчание. Затем Моро продолжил:
«Итак, вы получили все необходимые подтверждения, которые удовлетворят любого, кроме разве что самых умственно отсталых. Одна небольшая поправка. Хотя оставшиеся здесь десять бомб имеют мощность три с половиной мегатонны, мощность одиннадцатой, уже установленной и готовой к взрыву, всего полторы мегатонны. Дело в том, что я, откровенно говоря, не совсем уверен в последствиях взрыва бомбы в три с половиной мегатонны. Такой взрыв может привести в действие силы, которые я не хотел бы затрагивать, по крайней мере сейчас».
На этом он сделал паузу.
– Он абсолютно сумасшедший! – убежденно сказал Данн.
– Может быть, может быть, – произнес Райдер. – Одно несомненно: он чертовски талантливый актер. Сделал эффектную паузу и выжидает.
Вновь раздался голос Моро:
"Эта бомба, размерами пятьдесят на сто сантиметров – ее можно поместить в багажник автомобиля, – покоится на дне Тихого океана недалеко от Лос-Анджелеса, на границе залива Санта-Моника.
