Георгия. Выйдя на небольшую площадь перед церковью, они вдруг увидели Девлина. Он неожиданно появился прямо перед ними, пересек булыжную мостовую и вошел в кафе.
– Это он, – пробормотал Эггар. – Точь-в-точь как на фотографии.
– Конечно, это он, осел, – сказал Бергер. – Это и есть «Огни Лиссабона»?
– Нет, майор, это другое кафе. Одно из самых неспокойных в Альфаме. Здесь собираются цыгане, тореадоры, уголовники.
– Хорошо, что у нас есть оружие. Когда войдем, держи пистолет наготове в правом кармане.
– Но генерал Шелленберг строго приказал...
– Не спорь. Я не собираюсь упускать этого парня. Делай, что я говорю. Идем. – Бергер первым направился к двери кафе, из которого доносились звуки гитары.
Надвигались сумерки, но просторный зал был ярко освещен. За мраморной стойкой бара висело старинное зеркало, в котором отражались аккуратные ряды бутылок. Белые стены украшали плакаты, изображавшие бравых матадоров. На высоком табурете у стойки сидел бармен в переднике и грязной рубахе – коренастый мужчина с безобразным лицом; у него не было одного глаза. Он читал газету. За одним столиком четверо смуглых цыган свирепого вида играли в покер. Еще один мужчина, помоложе, стоял, прислонившись к стене, и перебирал струны гитары.
Девлин, с бокалом пива в руке, сидел за столиком у дальней стены и читал книжку. Других посетителей в кафе не было. Скрипнула дверь, вошел Бергер, а за ним – Эггар. Увидев Бергера, цыгане умолкли, гитарист перестал перебирать струны – будто на пороге стояла сама смерть. Бергер проследовал мимо столика, за которым играли в карты. Эггар встал слева у двери.
Девлин оторвался от книги, дружелюбно улыбнулся и приподнял бокал с пивом в знак приветствия.
– Лайам Девлин? – спросил Бергер.
– А вы кто такой?
– Я штурмбаннфюрер Хорст Бергер из гестапо.
– Ей-богу, лучше бы прислали самого дьявола. Мы ведь с ним друзья.
– Мне говорили, что вы мощный и сильный, – заметил Бергер. – Я бы не сказал.
Девлин опять улыбнулся.
– Да, многие так думают, сынок.
– Прошу вас пройти с нами.
– Но я же прочитал лишь половину книги. Это «Полуночный суд», да еще на ирландском языке. Представляете, купил на барахолке неделю назад. Большая редкость.
– Идемте! – приказал Бергер.
Девлин отпил из бокала пиво.
– Глядя на вас, я вспомнил одну средневековую фреску, которую видел в церкви в Донеголе. Люди в ужасе убегают от человека в капюшоне. Его прикосновение несет «черную смерть».
– Эггар! – скомандовал Бергер.
Девлин выстрелил из-под стола; пуля угодила в стену у самой двери. Эггар стал вытаскивать пистолет. Девлин держал свой «вальтер» на коленях, но теперь он поднял его, выстрелил еще раз и ранил Эггара в правую руку. Атташе вскрикнул от боли и прислонился к стене, чтобы не упасть. Он выронил пистолет, и один из цыган тут же подобрал его.
Бергер сунул руку под пиджак и нащупал маузер, который носил в кобуре под мышкой. Девлин выплеснул ему в лицо пиво и опрокинул на него стол. Краем стола он подсек Бергера, так что тот чуть не упал. Тогда Девлин приставил свой пистолет к шее немца, вытащил у него маузер и швырнул его на стойку бара.
– Это тебе подарок, Барбоза.
Бармен ухмыльнулся и взял маузер в руки. Цыгане вскочили из-за стола, двое из них выхватили ножи.
– Твое счастье, что здесь не принято вызывать полицию, – сказал Девлин. – Ребята тут суровые. Даже человек в капюшоне им нипочем. Вон Барбоза частенько встречался с одним таким на корриде в Испании. Кстати, там ему глаз и выбили.
Взглянув на Бергера, Девлин остался доволен произведенным впечатлением. Он сунул книгу в карман и, опустив пистолет, направился к Эггару.
– Суставы раздроблены. Сходите к врачу, – посоветовал Девлин, осмотрев руку Эггара. Он убрал пистолет в карман и собрался уходить.
Неожиданно к Бергеру вернулось самообладание. Вытянув вперед руки, он бросился на Девлина. Тот качнулся в сторону и, резко выбросив вперед правую ногу, ударил Бергера под коленную чашечку. Немец согнулся от боли; тогда Девлин ударил его коленом в лицо, и тот отлетел к стойке бара. Ухватившись за мраморную стойку, Бергер с трудом поднялся. Цыгане засмеялись.
Девлин покачал головой.
– Да, сынок, не годишься ты для такой работы. Оба вы никуда не годитесь. – Он повернулся и ушел.
Шелленберг вошел в медпункт дипломатической миссии. Эггар сидел у стола, врач перевязывал ему правую руку.
– Ну, как дела? – спросил Шелленберг.
– Жить будет. – Доктор закончил перевязку и аккуратно срезал кончик пластыря. – Возможно, впоследствии пальцы будут плохо двигаться. Суставы повреждены.
– Могу я поговорить с ним наедине?
Врач кивнул и вышел. Шелленберг закурил сигарету и сел на край стола.
– Я так понимаю, вы нашли Девлина?
– Разве господину генералу еще не доложили? – спросил Эггар.
– Я еще не разговаривал с Бергером. Слышал только, что вы приехали в такси и что вам крепко досталось. Расскажите поподробнее, что произошло.
Эггар стал рассказывать; боль в руке усиливала его негодование.
– Я предупреждал его, господин генерал. Но он решил сделать по-своему.
Шелленберг положил руку ему на плечо.
– Вы не виноваты, Эггар. Боюсь, майор Бергер слишком много возомнил о себе. Его надо проучить.
– О, Девлин позаботился об этом, – сказал Эггар. – Когда мы расстались, на Бергера страшно было смотреть.
– Правда? – улыбнулся Шелленберг. – Неужели он стал еще страшней?
Бергер стоял по пояс голый перед умывальником в своей комнате и разглядывал в зеркало ушибы на лице. Вокруг левого глаза уже выступил синяк, нос распух. В комнату вошел Шелленберг; он закрыл дверь и прислонился к ней спиной.
– Итак, вы ослушались моего приказа.
– Я хотел как лучше, – ответил Бергер. – Нельзя было упускать его.
– А он оказался умнее. Я вас предупреждал.
Бергер потрогал щеку. Шелленберг увидел в зеркале искаженное гневом лицо.
– Паршивая ирландская свинья. Ну, в следующий раз он у меня попляшет, – прошипел Бергер.
– Ничего подобного. С этого момента все решения буду принимать я, – сказал Шелленберг. – Иначе мне придется доложить рейхсфюреру, что мы упустили этого человека из-за вашей глупости.
Бергер резко повернулся к нему.
– Генерал Шелленберг, я протестую.
– Стоять смирно, когда разговариваете со мной, штурмбаннфюрер! – резко оборвал его Шелленберг. Бергер повиновался, как того требовала железная дисциплина в СС. – Вступая в СС, вы давали присягу. Вы поклялись во всем повиноваться фюреру и тем, кто назначен командовать вами. Верно?
