Она медленно повернулась. Форма на человеке была американская — расстегнутый плащ, накинутый поверх оливково-зеленого мундира. Майор, несколько орденских планок на груди. Их было удивительно много для такого молодого человека. Фуражка, надетая слегка набекрень, ладно сидела на золотистых волосах, в которых играли красноватые отблески. Гладкое, очень спокойное лицо, глаза холодного серого цвета, как Атлантический океан зимой. Он уже собирался заговорить, но внезапно закрыл рот, как будто онемев.
— Вы, кажется, принесли нам плохие вести, майор? — спросила она.
— Майор Осборн, — он откашлялся. — Крэйг Осборн. Боже, мисс Треванс, мне вдруг показалось, что я вижу привидение.
Она повесила его плащ в гостиной и открыла дверь в кабинет.
— Проходите сюда. Я попрошу экономку приготовить нам чаю. Кофе, боюсь, нет.
— Вы очень добры.
Она заглянула на кухню:
— Приготовьте нам чаю, миссис Трембат. У меня гость. Папа в церкви. Боюсь, мы получили плохие новости.
Экономка отошла от раковины, вытирая руки о фартук: высокая худощавая женщина с сильным лицом, типичная корнуоллка, очень спокойная, с проницательными голубыми глазами.
— Анн-Мари, да?
— Она мертва, — сказала Женевьева тусклым голосом и закрыла дверь.
Когда она вошла в кабинет, Крэйг стоял у камина, разглядывая детский снимок Анн-Мари и Женевьевы.
— Почти нельзя отличить уже тогда, — сказал он. — Это невероятно!
— Вы, кажется, знали мою сестру?
— Да, я встретил ее в 1940-м, в Париже. Я был журналистом, мы стали друзьями. Я знал, что ее отец англичанин, но, честно говоря, она никогда не упоминала о вас. Ни малейшего намека на то, что у нее есть сестра.
Женевьева Треванс ничего не ответила ему. Она села в кресло у камина и спокойно спросила:
— Вы приехали издалека, майор?
— Из Лондона.
— Долгая дорога.
— Но несложная. Почти никакого движения на дорогах теперь.
Последовала неловкая пауза, почти невыносимая, и Женевьева спросила:
— Как умерла моя сестра?
— В авиакатастрофе, — ответил Крэйг.
— Во Франции?
— Да…
— Откуда вы знаете? — удивилась девушка. — Ведь Франция оккупирована.
— У нас свои каналы связи. У людей, на которых я работаю.
— А кто они такие?
Дверь открылась, и вошла миссис Трембат с подносом, который она аккуратно поставила на маленький столик. Кинув быстрый взгляд на Осборна, она вышла из кабинета. Женевьева разлила чай.
— Должен сказать, что вы очень хорошо держитесь, — отметил он.
— А вы только что ухитрились не ответить на мой вопрос, но это неважно. — Она передала ему чашку. — Мы с сестрой никогда не были близки.
— Разве это не странно для близнецов?
— Она уехала жить во Францию в 1935-м, когда умерла мама. Я осталась с отцом. Все очень просто. Теперь давайте начнем с самого начала. Так на кого вы работаете?
— ОСС — Отдел стратегической службы, — ответил он. — Это довольно специфическая организация.
Она заметила странную деталь в его одежде. На правом рукаве была эмблема с изображением крыльев с буквами СФ в середине (позже она узнала, что это означает Специальные формирования), а ниже — крылья английских парашютистов.
— Коммандос?
— Нет. Большую часть времени наши люди вообще не носят форму.
— И вы пытаетесь убедить меня в том, что моя сестра ввязалась в подобные штучки?
Он достал пачку сигарет и предложил ей. Она отрицательно покачала головой.
— Я не курю.
— А мне можно?
— Сколько угодно.
Он закурил, поднялся и подошел к окну.
— Я встретил вашу сестру весной 1940-го. Я работал для журнала «Лайф». Она занимала весьма высокое социальное положение тогда, но это вам известно.
— Да.
Он напряженно глядел в сад.
— Я сделал очерк о замке Вуанкур, который по разным причинам не был опубликован, но это означало, что мне нужно было взять интервью у графини…
— У Гортензии?
Он обернулся с кривой улыбкой на лице.
— Настоящая леди. Она тогда только что потеряла четвертого мужа, полковника артиллерии, его убили на фронте.
— Да, я знаю. А моя сестра?
— О, мы стали… — Крэйг выдержал паузу, — хорошими друзьями. — Он вернулся к камину и сел. — А потом немцы взяли Париж. Я представлял нейтральную страну, и они поначалу не трогали меня, но потом я, по их мнению, связался не с теми людьми, так что мне пришлось быстро смываться. Я приехал в Англию.
— Что произошло, когда вы вступили в этот ваш ОСС?
— Я попал туда не сразу. Америка в то время еще не была в состоянии войны с Германией. Сначала я работал на аналогичную английскую организацию — ИСО. Можно сказать, та же работа. Я перешел к своим позже.
— А как моя сестра оказалась втянутой в эти дела?
— Высшее немецкое командование стало использовать имение вашей тетушки. Генералы, адмиралы, разные бонзы — в общем, люди их круга приезжали туда на несколько дней отдохнуть или на совещание.
— А Анн-Мари и моя тетка?
— Им разрешили остаться, ведь они вели себя лояльно; для пропаганды было хорошо, когда графиня де Вуанкур и ее племянница играли роль хозяек.
Женевьева вдруг рассердилась:
— И вы ждете, что я этому поверю? Чтобы Гортензия де Вуанкур позволила кому-то использовать себя таким образом?!
— Помолчите минуту и дайте мне все вам объяснить, — сказал Крэйг. — Вашей сестре было разрешено ездить в Париж, когда ей этого хотелось. Там она связалась с людьми из Сопротивления. Она предложила нам свои услуги, и, надо сказать, она находилась в очень выгодной ситуации.
— Значит, она стала агентом… — тихо проговорила Женевьева.
— Вас это не удивляет, как я вижу?
— Меня — нет. Возможно, она делала вашу работу в свойственной ей изящной манере.
— Война, — тихо заметил Крэйг Осборн, — ни в коей мере не является изящным занятием. То, чем занималась ваша сестра, трудно охарактеризовать этим словом, если помнить, что сделали бы с ней немцы, если бы поймали.
— Думаю, я должна сказать вам, что работаю сестрой в госпитале св. Варфоломея в Лондоне,
