— Возьмите «Житан». — Она начала отказываться, но Джулия сказала: — Анн-Мари ведь курила. Вам надо привыкать.
Женевьева взяла предложенную сигарету, щелкнула зажигалкой и закашлялась, когда дым попал в горло.
— Хорошо, — сказала Джулия. — Теперь идите к Крэйгу. Он ждет вас в тире, в подвале.
Дверь в подвал была на первом этаже рядом с зеленой дверью, ведущей на кухню. Открыв ее, она услышала звуки выстрелов. Тир был сооружен в двух подвалах, часть разделяющей их стены просто разобрали. В дальнем, хорошо освещенном конце были установлены картонные фигуры, изображающие немецких солдат на фоне мешков с песком. Крэйг Осборн стоял, заряжая оружие, несколько пистолетов лежало перед ним на столе. Он услышал ее шаги, оглянулся через плечо и остолбенел.
— Бог мой!
— Значит, я похожа?
Его лицо было совершенно белым.
— Да, очень. Просто удивительно, не могу поверить своим глазам! Так вы говорите, что никогда раньше не стреляли?
— Однажды стреляла из духового ружья в парке. Он улыбнулся:
— Стало быть, не придется начинать с нуля. Я, пожалуй, покажу вам два типа пистолетов, с которыми вам, скорее всего, и придется иметь дело, и объясню, как из них стрелять.
— Вы говорили, с самого близкого расстояния?
— Вы напрасно считаете, что это просто, как в каком-нибудь ковбойском фильме… О'кей, посмотрим. — Он протянул ей револьвер. — Здесь всего пятнадцать ярдов. Цельтесь в среднюю мишень. Нажмите на курок.
Револьвер оказался очень тяжелым, и это удивило ее, но он удобно лег ей в руку. Теперь она должна показать ему, на что способна. Женевьева вытянула руку, закрыла один глаз, прицелилась, нажала на курок… и промазала.
— Первая попытка всегда мимо цели, — утешил Крэйг.
— Вам это кажется смешным? Я имею в виду, промазать в человека, стоящего так близко?
Крэйг сказал:
— Смотрите внимательно.
Он повернулся, присел, слегка выдвинув револьвер вперед, и быстро выстрелил, как ей показалось, даже не целясь. Когда эхо выстрелов затихло, Женевьева увидела четкую цепочку из четырех отверстий в сердце средней мишени. Он стоял неподвижно — олицетворение силы и владения собой, часть своего смертоносного оружия. Он повернулся — у него были глаза убийцы.
— Так, вам необходимо как следует попрактиковаться. — Он положил револьвер и взял со стола два других.
— Люгер и вальтер — автоматические пистолеты, в основном в немецкой армии используют именно их. Я покажу вам, как заряжать и как стрелять из них. Я не смогу сделать ничего больше за оставшееся время. Вы ведь не привыкли к такой работе?
— Думаю, вы правы, — спокойно ответила Женевьева. Следующие двадцать минут он терпеливо показывал ей, как заряжать обойму, как вставлять ее на место, как целиться и как удобнее стрелять. Он успокоился только после того, как убедился, что она может сделать это самостоятельно.
Теперь она изучала вальтер с глушителем Карсвелла, разработанным в ИСО для бесшумных убийств. При выстреле он издавал лишь странный кашляющий звук.
Они остановились в ярде от мишеней.
— Поближе к нашему приятелю, — сказал Крэйг, — но не слишком близко — вдруг попытается схватить вас, помните об этом.
— Понятно.
— Держите оружие на уровне пояса, плечи поднимите и нажимайте на курок не толкая.
Стреляя, она непроизвольно закрыла глаза, а открыв их, увидела, что попала мишени в живот.
— Очень хорошо, — сказал Крэйг Осборн. — Я ведь говорил вам, что это просто, если стоишь достаточно близко. А ну-ка, еще раз.
Всю вторую половину дня и начало вечера Женевьева потратила на изучение информации об обитателях замка, повторяя ее снова и снова, пока не почувствовала, что запомнила все нужные факты. Потом пошла в библиотеку, чтобы встретиться с Рене.
Она ужинала на кухне с Крэйгом, Мунро и Рене. Приготовленная Джулией еда была выше всяких похвал: бифштекс, пудинг с почками, жареные картофель и капуста, а на десерт яблочный пирог. Они пили прекрасное красное бургундское вино, но даже оно не помогло расслабиться Крэйгу. Он казался замкнутым и сосредоточенным, и атмосфера ужина была напряженной.
— Великолепная английская еда. — Мунро поцеловал Джулию в щеку. — Самоубийство для француженки. — Он повернулся к Крэйгу: — Я думаю прогуляться в паб. Не хотите присоединиться ко мне?
— Я, пожалуй, останусь.
— Ладно, мальчик. А вы, Рене? Как насчет того, чтобы пропустить стаканчик?
— С удовольствием, мой генерал. — Рене рассмеялся, и они вышли.
— Я принесу кофе наверх, в голубую комнату, — сказала Джулия. — Крэйг, покажите Женевьеве дорогу.
Это была уютная комната рядом с библиотекой, с красивой мебелью и камином, в котором пылал огонь, в углу стоял концертный рояль. Женевьева подняла крышку. Когда-то она больше всего на свете мечтала стать пианисткой, но жизнь редко складывается так, как хочешь ты сам.
Она заиграла прелюдию Шопена, медленно, глубоко, беря глубокие аккорды в басах. Вошла Джулия с подносом и поставила его на столик у камина. Крэйг облокотился на рояль, наблюдая за Женевьевой. Его глаза как будто спрашивали ее о чем-то, когда она начала играть «Лунную сонату», звучавшую в ее интерпретации красиво и до боли грустно. Она играла хорошо, лучше, подумала она, чем когда бы то ни было. Когда она опустила руки и подняла глаза, Крэйга уже не было. Она на минуту задумалась, потом закрыла инструмент и вышла вслед за ним.
Женевьева увидела его в тени на террасе, он курил сигарету. Она спустилась вниз и встала рядом.
— Вы хорошо справились, — сказал Крэйг.
— Потому что была послушной? — спросила Женевьева.
— Вы способная ученица, — ответил он. — Я подверг вас тяжелым испытаниям, но там вам будет еще сложнее. Вы даже не знаете, каково вам придется.
— Чего вы хотите, отпущения грехов? — спросила она. — Вы ведь знали, что придется повиноваться. Выбора у нас нет, кроме меня никто не может туда отправиться. Это не ваша вина. Вы — инструмент.
Он выпрямился и швырнул окурок вниз. Упав на дорожку, он продолжал тлеть, вспыхивая красным огоньком.
— У нас завтра трудный день, — сказал он. — Вам предстоит встреча с Мунро утром. Пора спать.
— Я скоро пойду. — Она дотронулась до его руки. — И спасибо за то, что однажды вы вели себя как человек.
Ответ Крэйга прозвучал странно:
— Не говорите со мной так, не надо. Мы еще не закончили.
Он повернулся и быстро вошел в дом.
Они пришли за ней ночью. Грубо разбудили. Яркий свет в глаза, одежду швырнули на пол, ее резко подняли.
— Вы Анн-Мари Треванс? — Голос звучал требовательно, говорили по-французски.
— Какого черта, кто вы такие? — Она старательно изображала возмущение, попыталась встать и тут же получила пощечину.
— Вы Анн-Мари Треванс? Отвечайте.
И тут она наконец поняла, что оба человека, прятавшиеся в тени за пределами освещенного круга, были в немецкой форме. Ночной кошмар вдруг стал явью, и Женевьева затрепетала.
