места.
В глубокие раны от когтей на спине отца попала опасная инфекция. Два дня я пролежала в постели в дедушкином доме, убеждая себя в том, что человек, борящийся за свою жизнь в больнице, заслуженно получил то, к чему стремился с детства, когда решил стать одним из циркачей.
Точно так же и Фанни обрекла себя на одиночество в своем новом особняке на холме лишь потому, что решила отомстить землякам, которые всегда презирали ее. Жизнь устроена так, что рано или поздно всякий, кто обижает или унижает других людей, оказывается сам у разбитого корыта.
Звери изувечили Тома гораздо сильнее, чем отца: ведь он первым вбежал к ним в клетку, и разъяренная кошка выбила у него лапой винтовку из рук после первого же выстрела. И пока подоспевший на выручку отец поднял с пола винтовку и застрелил двух хищников, они изрядно потерзали Тома. Спасти его врачам не удалось.
Я не могла смириться с его гибелью. Ну почему умер Том, а не папаша? Ведь Том был лучшим из Кастилов, он всегда любил и понимал меня, приходил на помощь в трудную минуту. А отец даже никогда не признавал меня своей дочерью.
Газеты сделали из Тома героя, напечатав его фото и биографию вместе с историей его отважного поступка.
Я решилась сообщить дедушке о смерти брата, лишь когда узнала, что жизнь отца вне опасности. Дедушка не читал газет и не смотрел выпусков новостей по цветному телевизору, потому что они утомляли и раздражали его. Он только слушал по радио прогноз погоды перед сном или когда мастерил из дерева свои забавные фигурки.
Его узловатые натруженные руки выронили изящного слона, которого он вырезал для шахматного набора, уже давно заказанного ему Логаном.
— Мой Люк будет жить, не правда ли, Хевен? — спросил он, выслушав меня. — Энни не перенесет еще одного удара.
— Я звонила в больницу, дедушка, мне сказали, что опасность миновала, — успокоила я старика. — Мы с тобой можем проведать его.
— Послушай, Хевен, Том никак не мог умереть! Ему ведь всего двадцать один год! Мне никогда не удавалось уберечь от беды своих мальчиков… — с тяжелым вздохом добавил он.
В больнице я пропустила дедушку вперед в дверях маленькой палаты, где лежал отец, забинтованный с головы до ног, и, прислонившись к стене, расплакалась. Мне вдруг стало ужасно одиноко. Кто теперь полюбит меня? Кто? И вот, словно бы в ответ на мою немую мольбу, сильные руки обняли меня, и кто-то прижал меня к своей груди. Я обернулась и остолбенела.
— Не плачь, Хевен! — поглаживая меня по голове, сказал Логан. — Твой отец будет жить. Он настоящий боец, ему есть ради чего жить, — ради своей жены, ради сына и ради тебя. Он отважный мужчина, с крутым характером, но отныне он будет иначе смотреть на жизнь.
— Том погиб, разве ты не знаешь? — воскликнула я. — Логан, Тома больше нет, он умер!
— Он погиб как герой, и все это знают, Хевен. Если бы он не отвлек на себя львов, они бы растерзали укротителя, и его четверо детей остались бы без отца. Благодаря твоему брату он выжил. А теперь ступай и скажи что-нибудь своему отцу.
Что я могла сказать человеку, которого я всегда хотела полюбить, но так и. не смогла? И что он мне мог сказать теперь, когда слова уже ничего не могли изменить в наших отношениях? Я вошла в палату и увидела, что отец смотрит на меня через щелку в повязке для глаз. Он сделал знак забинтованной рукой подойти к нему поближе.
— Прости меня, — прошептала я. — Прости меня за Тома. — Слезы потекли по моим щекам, и я торопливо вытерла их рукой. — И за все, что было не так между нами.
Мне показалось, что он произнес мое имя, но я больше не в силах была стоять возле него, повернулась и выбежала из палаты. Остановилась я лишь на улице, налетев с разбегу на фонарный столб и обхватив его руками. Как же мне дальше жить без Тома, ну как же мне жить дальше?!
— Успокойся, Хевен! — услышала я голос Логана, который подошел ко мне вместе с дедушкой, семенящим за ним. — Что сделано, то сделано, и мы ничего не можем изменить.
— Фанни даже не пришла на похороны! — прижимаясь к его груди, всхлипнула я, обрадованная тем, что Логан смог мне все простить.
— Разве это имеет какое-то значение? — спросил он, беря меня за подбородок и пытливо вглядываясь мне в глаза. — Разве мы с тобой не чувствовали себя спокойнее и лучше, когда ее не было рядом?
Он напомнил мне в этот момент заботливого и отзывчивого Троя, и я прижалась к его груди, пытаясь унять слезы. Он обнял меня за плечи и повел к машине.
— Ты заблуждалась, думая, что не нужна мне! — сказал Логан по дороге домой.
Шепот листвы, музыка ветра в высокой траве, пьянящий запах диких цветов постепенно излечили меня. Но зеленые глаза Тома еще долго повсюду мерещились мне, и голос его звучал у меня в ушах всякий раз, когда я нуждалась в его совете. Он ободрял меня, говорил, что я должна выйти замуж за Логана, но покинуть эти горы и долину, как только не станет дедушки.
Мы похоронили дедушку шестнадцатого октября, рядом с его любимой женой Энни. Проститься с ним пришли все Кастилы — отец, Стейси, Дрейк, Фанни, я — и вместе с нами все жители Уиннерроу. Это храбрый поступок Тома, а не мое образование и богатство, и не моя шикарная машина и одежда, снискал их уважение к нашей семье.
Я оплакивала дедушку, как родного. А перед тем как уйти с кладбища, отец взял меня за руку и сказал:
— Прости меня, я во многом виноват перед тобой. — Голос его прозвучал неожиданно мягко и тихо. — Желаю тебе успеха во всех твоих начинаниях и счастья в жизни. И смею надеяться, что ты хотя бы изредка будешь навещать нас в нашем доме.
Я молча посмотрела ему в глаза и, не найдя подходящих слов для ответа, только кивнула головой.
А вдали отсюда, в огромном и пустом доме, меня ждал другой мой отец. И, глядя на Уиннерроу со склона холма, я поняла, что когда-нибудь непременно вернусь в усадьбу Фартинггейл, но уже не как Кастил или Таттертон: теплый взгляд нежных глаз Логана подсказывал мне, что я стану одной из Стоунуоллов.
Примечания
1
Такое название получила акция протеста против беспошлинного ввоза англичанами чая в Северную Америку, что подрывало экономику английских колоний, борющихся за независимость. В 1773 г. члены тайной организации «Сыны свободы», проникнув на английские корабли в Бостонском порту, сбросили в море партию чая. В данном случае протест в г. Бостоне позволил герою провести историческую параллель. — Прим. ред.
