Миссис Бродфилд распахнула занавеси так резко, что утренний свет обрушился на меня, как взрыв бомбы. Она имела вид человека, который уже не один час был на ногах, хотя сестра всегда так выглядела.
— Вы должны приучить себя вставать рано, Энни, — заявила она, не глядя на меня. Она говорила, не переставая перемещаться по комнате и приводить в порядок вещи — развертывать складную инвалидную коляску, доставать халат из стенного шкафа, отыскивать домашние туфли. — Теперь вам потребуется больше времени для выполнения всего необходимого, и поэтому нужно иметь дополнительные часы. Вскоре вы сможете подниматься и самостоятельно выбираться из этой кровати и усаживаться в коляску, чтобы сделать все необходимое в ванной комнате и позавтракать. Но для этого вы должны окрепнуть и подготовить себя, как делает это спортсмен перед выступлением. Понимаете?
Наконец она остановилась и посмотрела на меня.
Я подтянула себя вверх и села, прислонившись спиной к подушке. Затем кивнула головой.
— Хорошо, а теперь давайте вытащим вас из кровати, умоемся и переоденемся в свежую ночную сорочку.
Еще полностью не очнувшись от сна, который был, как оказалось, очень глубоким, я лишь кивала в ответ. Не говоря друг другу ни слова, мы, как в пантомиме, спокойно занялись выполнением утренних процедур. Сестра помогла мне перебраться из кровати в коляску, затем отвезла в ванную комнату и сняла с меня ночную сорочку. Я сама вымыла себе лицо, а она принесла свежее белье. После этого вкатила меня обратно в комнату и оставила около окна.
— Теперь я займусь вашим завтраком, — сказала она и направилась к выходу.
— Почему его не может принести Милли? — Мне не терпелось узнать, передала ли она Тони мое письмо.
Миссис Бродфилд остановилась у двери и повернулась ко мне.
— Милли была уволена вчера вечером, — заявила она и вышла до того, как я могла что-либо сказать.
Уволена? Но почему? Мне она нравилась, и я даже думала, что она составит мне хорошую компанию. Горничная была такая приятная и добрая. Что же она могла сделать, раз ее так быстро уволили? Как только Тони заглянул ко мне, я потребовала от него ответа.
— Тони, миссис Бродфилд только что сообщила, что вы уволили Милли. Почему?
Он покачал головой и поджал свою нижнюю губу.
— Некомпетентна. Все путает с первого дня, как появилась здесь. Я думал, что она изменится к лучшему, но она становилась все хуже и хуже. Джиллиан не вынесла бы ее больше часа. Если бы ты могла видеть, каких прекрасных помощников мы обычно имели здесь, их профессионализм, их…
— Но, Тони, она была такой хорошей.
— Да, она была довольно приятной, но одного этого недостаточно. Я обнаружил, что ее рекомендации не были правильными. Некоторое время она не могла найти места и работала как официантка, а не как горничная. Но не расстраивайся, один из моих людей уже подыскивает человека.
Вошла миссис Бродфилд с моим подносом и поставила его на столик.
— Ну, я ухожу, — заявил Тони. — Даю тебе возможность заняться своим завтраком.
— Тони, подождите! Вчера вечером я дала ей письмо, чтобы она передала его вам для отправки Люку.
Он насмешливо улыбнулся:
— Письмо? Она не давала мне никакого письма.
— Но, Тони…
— Я вызвал ее около семи тридцати и заплатил ей двухнедельное выходное пособие в связи с прекращением контракта, и она даже не упомянула о каком-либо письме.
— Я ничего не понимаю.
— Почему же? Это как раз то, что я сказал, она некомпетентна. Вероятно, письмо лежало в ее фартуке и она забыла про него. Честно говоря, я не знаю, что происходит сегодня с молодыми людьми, они кажутся вечно рассеянными. Неудивительно, что теперь стало так трудно найти приличного работника для дома.
— Это было письмо Люку! — вскрикнула я.
— Яйца остывают, — обратилась ко мне миссис Бродфилд.
— Мне жаль, — заявил Тони. — Напиши сегодня другое письмо, и я сам позабочусь о нем на этот раз, хорошо? Я вернусь во второй половине дня, и мы предпримем небольшую прогулку по этому этажу. То есть если не будет возражать миссис Бродфилд, — добавил он, посмотрев на нее. Она не ответила.
Тони ушел, прежде чем я могла сказать еще хотя бы слово относительно моего письма. Взглянув на миссис Бродфилд, я заметила на ее лице маску раздражения.
— Мы должны приступить к утренней терапии, Энни, а потом вам следует отдохнуть, или не будет никакой прогулки по этажу. Теперь ешьте, пожалуйста, ваш завтрак.
— Я не хочу есть.
— Вы должны есть, чтобы набраться сил. Ваша терапия почти то же, что и тренировка для спортсмена. Без энергии, полученной от пищи, не возможны ни тренировка, ни терапия. Есть лишь одна разница, — добавила она, вздернув плечи и распрямив спину, чтобы подчеркнуть важность своих слов. — В одном случае — проигранный теннисный или футбольный матч, в другом — проигранное здоровье, то есть инвалидность.
Я подняла вилку и начала есть. Я мысленно поблагодарила Бога за Рая Виски, прожевывая и проглатывая еду. Он умел придать простейшим вещам удивительный вкус.
Моя утренняя терапия началась совершенно так же, как и в предыдущий день, но потом появилось что-то новое. Я была уверена, что чувствовала пальцы миссис Бродфилд на моих ягодицах. Было ощущение, будто меня что-то жалит, как бы иголки протыкают кожу. Я вскрикнула.
— Что? — спросила она, взглянув на меня с нетерпением.
— Я чувствовала что-то… какие-то уколы.
— Это просто ваше воображение, — заявила она и начала процедуру снова.
И снова я почувствовала укол.
— Я чувствую что-то… я чувствую! — возразила я.
Она прервала процедуру и встала.
— Это то, что мы называем истерической болью. Вы в худшем психическом состоянии, чем я думала.
— Но доктор говорил…
— Мне известно, что говорил доктор. Не думаете ли вы, что за свою жизнь я работала только с одним или двумя докторами?
— Нет, но…
— Постарайтесь просто расслабиться, и я продолжу работу с вашими ногами, а когда вы подумаете, что чувствуете что-то, возьмите себя в руки.
— Но…
Она начала снова. Боль возобновилась, но я только сморщилась, подавив в себе желание застонать. Процедура сильно утомила меня, так что я была вынуждена поспать перед ленчем. Миссис Бродфилд принесла мне еду и сообщила, что звонил Тони и скоро будет здесь, чтобы покатать меня немного по этажу. «Удивительно, — подумала я, — как иногда самого простого ждешь с нетерпением, словно интересного свидания или вечера танцев. Вот и сейчас тривиальная поездка на инвалидной коляске по коридору представляется такой же увлекательной, как и путешествие по стране. Как сильно изменилась моя жизнь! Сколько вещей я принимала раньше как должное!»
В комнату вошел один из работников по парку. Он принес и установил для меня телевизор с дистанционным управлением, так что я могла оперировать им прямо с кровати. Рабочий был плотным коренастым мужчиной с лицом, покрытым как бы старой высохшей материей. Его кожа за многие часы работы под солнцем потрескалась, а лоб и даже подбородок прорезали глубокие морщины. Он сказал, что его зовут Парсонс.
— Вы работаете здесь уже давно, Парсонс?
