— Я не такая. Не такая! — закричала я.
На этот раз она улыбнулась так, словно говорила с круглым идиотом.
— Вы не такая?! Почему же тогда вы не выполняете моих указаний и не делаете того, о чем я говорю, и тогда, когда я считаю нужным, вместо того чтобы перечить мне на каждом шагу?
— Я делаю это. Я только… — Слова застряли у меня в горле. Мне показалось, что я сейчас задохнусь.
— Да?
— Мне так одиноко. Я потеряла своих родителей, я потеряла своих друзей, я… я…
Она кивнула головой, поощряя меня сказать это. Но я не хотела этого говорить и не могла.
— Изувечена?
— НЕТ!
— Да, вы изувечены! И если не будете слушать то, что я вам говорю, останетесь изувеченной. Этого вы хотите?
— Вы не Бог! — огрызнулась я, не в силах побороть охватившее меня отчаяние.
— Нет. Я никогда и не говорила, что я Бог. — Ее спокойный, деловой тон еще больше разъярил меня. — Но я опытная сестра, специально обученная, чтобы лечить людей вроде вас. Однако что толку в этом обучении, если пациент упрям и избалован и отказывается выполнять указания? Вы думаете, что я жестока? Может быть, это так и выглядит, но на самом деле это не так. Я жестока только для того, чтобы сделать добро. Вы не прислушивались к тому, что я говорила вам… богатые избалованные девочки, такие, как вы, слабые, у них не хватает твердости, когда им приходится сталкиваться с трудностями. Вы должны проявить упорство, примириться со своим одиночеством, образовать вокруг себя что-то вроде коры… затянуть свои раны, с тем чтобы вы могли бороться, иначе останетесь слабой и та уродливая сила, которая сделала вас инвалидом, не выпустит вас из своих рук. Вы что, хотите этого?
Мое сердце колотилось, как безумное, потому что ее слова звучали так правдиво. Я была загнана в ловушку не моими телесными проблемами, а ее словами.
— Я же объяснила вам, — ответила я, опустив голову и признав свое поражение, — я хотела есть и чувствовала себя брошенной. Я никого не слышала, и никто не откликался на мой зов… ни Тони, ни Дрейк, ни вы.
— Хорошо, я спущусь вниз и посмотрю, готова ли ваша еда.
— Если Дрейк все еще здесь, пришлите его ко мне.
— Его нет. Он вернулся в Бостон.
— Где тогда Тони?
— Я не знаю. У меня и без того хватает неприятностей смотреть за вами одной, — проворчала сестра и вышла.
Какое-то время я сидела, устремив свой взор в пустое пространство, минуту назад заполненное ее холодным присутствием. Миссис Бродфилд могла быть хорошей, даже отличной сестрой, но она мне не нравилась. Несмотря на все то, что Тони сделал для меня, — доктора, механика, персональный уход, — я хотела иметь возможность уехать отсюда. Может быть, права была моя тетя Фанни, может, было бы лучше выздоравливать среди людей, которых я любила и которые любили меня.
Я должна признать, что сильно обрадовалась шансу приехать в Фарти не только потому, что я всегда тайно желала побывать здесь. Была и другая причина, по которой Дрейк не горел желанием, как он сказал, возвращаться в Хасбрук-хаус и в Уиннерроу. У меня тоже не хватало мужества возвратиться туда и увидеть комнату моих родителей, их одежду и вещи, просыпаться там каждое утро, ожидая услышать шаги папы и его ласковое: «Доброе утро, принцесса». Я знала, что постоянно поглядывала бы наверх в надежде, что мама спустится вниз поговорить со мной о том о сем.
Да, приезд в Фарти отложил мою встречу с этой неизбежной реальностью. Но теперь я не была уверена, что приняла правильное решение. Вероятно, в компании с тетей Фанни, которая забавляла бы меня, сплетничая в своей неподражаемой манере о богатых людях Уиннерроу, смеясь над тем, как они относились к ней, я могла бы быстрее вылечиться, даже без всего этого специального оборудования и персонального обслуживания.
Мне хотелось, чтобы Люк пришел ко мне и мы бы вместе обсудили все это. Говорить об этом с Дрейком не имело никакого смысла. Он был настолько околдован Тони и своей нынешней работой, что не замечал никаких недостатков или проблем в Фарти. В настоящее время Дрейк был почти так же слеп, как и Тони, даже когда дело касалось разрушающихся частей Фартинггейла.
«Мне необходимо связаться с Люком, — подумала я. — Я должна его видеть. Я должна!»
Я подъехала к письменному столу и отыскала письменные принадлежности. Затем я написала Люку еще одно письмо. На этот раз позволив себе высказать свое отчаяние.
Я вложила письмо в конверт и заклеила его. Затем написала тот же адрес, что и на первом письме, которое Милли Томас не передала Тони.
— Вы останетесь и будете есть в коляске или же хотите вернуться в кровать? — спросила миссис Бродфилд, как только вошла в комнату с моей едой на подносе.
— Я останусь в коляске.
Она достала маленький столик, закрепила его на коляске и поставила на него поднос. Я подняла серебряную крышку и увидела грудку отварной курицы, порцию зеленого горошка и моркови и кусочек белого хлеба с маслом. Все это выглядело как обычная больничная еда.
— Это приготовил Рай Виски?
— Это приготовил его помощник в соответствии с моими указаниями.
— Это выглядит… фу, гадость.
— Я думала, что вы голодны.
— Да, совершенно верно. Но я ожидала что-то другое… приготовленное Раем. Все его блюда имеют особый вкус.
— Он использует слишком много специй и делает свою пищу слишком экзотической.
— Но она мне нравится, и я теперь ем все, чего, собственно, и хотел доктор Малисоф, не правда ли? — возразила я.
— Он также хочет, чтобы вы ели то, что легко усваивается. Учитывая ваше состояние…
Я хлопнула крышкой над тарелкой. Во мне заговорила гордость. Откинувшись назад и скрестив руки на груди, я решила тоже вложить лед в свои слова.
— Дайте мне то, что приготовил Рай. Я не буду есть это.
Сестра уставилась на меня. Я знала, что она кипела от злости, но взгляд ее оставался ясным, спокойным и непроницаемым. На ее губах была даже легкая натянутая улыбка.
— Очень хорошо. — Она забрала поднос. — Может быть, вы не такая уж и голодная, как заявляете.
— Я голодна. Скажите Раю, чтобы он приготовил что-нибудь для меня.
— Что-нибудь было приготовлено для вас, но вы этого не хотите, — заявила она тоном, каким сообщают очевидный факт.
— Я могу быть увечной, но я еще могу получать удовольствие от еды. Попросите Тони прийти сюда,
