ошибку.
— Я думаю, что полюбил тебя сразу, как увидел, — ответил он. — Джиллиан красивая. Она всегда будет красивая, но красивая, как бабочка. Если дотронуться до нее, она не сможет летать, она полиняет и умрет. Такой тип красоты надо запирать в стеклянную банку, чтобы смотреть на нее, восхищаться, но никогда не любить и не пользоваться ею, как твоей красотой, Ли. Джиллиан — это картина, которую вешают на стену, а ты — женщина, настоящая женщина, — промолвил он голосом, полным чувственности.
Он сел на кровать и потянулся ко мне. Я съежилась.
— ТОНИ! Вы — муж моей прабабушки. Я Энни, дочка Хевен, Энни. Вы не отдаете себе отчета, что делаете. Пожалуйста, сойдите с моей кровати и уходите. Пожалуйста, — умоляла я. Но все мои слова попадали в глухие уши, которые могли слышать только звуки и слова, рожденные собственным воображением.
— О Ли… Ли, моя дорогая Ли. — Его рука шарила по кровати, пока он не нащупал запястье моей левой руки. Тогда он стал притягивать меня к себе. Я пыталась сопротивляться, но была настолько слабой и уставшей, что едва могла бороться. Уверена, он принял это, как своего рода поощрение. — Мы будем заниматься любовью всю ночь, как мы делали это раньше, и, если ты хочешь, можешь называть меня папой.
Называть его папой? Какую ужасную вещь он предлагает?
Рука Тони была на моем плече, и он склонял свое лицо к моему, приближая свои губы к моим. Я оттянула свою голову назад, но его другая рука была на моей талии и крепко держала ее. Не имея полной силы в нижней половине своего тела, я находилась в гораздо худшем положении.
— ТОНИ! ОСТАНОВИТЕСЬ! ОСТАНОВИТЕСЬ!
Его рука поднялась вверх от моей талии к груди, и он застонал от удовольствия:
— О, моя Ли, моя Ли.
Я освободила свою левую руку от его захвата и с размаху ударила по его одной руке, затем схватила его за другую руку и отбросила с моей груди. Этот удар ошеломил его.
— ТОНИ! ОСТАНОВИТЕСЬ! Я ЭННИ! И ВЫ ДЕЛАЕТЕ УЖАСНУЮ ВЕЩЬ, О КОТОРОЙ БУДЕТЕ СОЖАЛЕТЬ ВСЕГДА!
Наконец мои слова достигли цели. Он застыл, сидя на кровати. Чтобы сильнее продемонстрировать ему мое сопротивление, я наклонилась вперед и обеими руками толкнула его в грудь так, что он откинулся назад. Это усилие израсходовало все мои силы, и я свалилась на подушку.
— Что? — произнес он, как бы услышав голоса, которые я не слышала. — Что?
— Уходите, — взмолилась я. — Уходите. Оставьте меня одну.
— Что? — Он повернулся и уставился на самые темные предметы в комнате. Представлялось ли ему, что кто-то там есть? Может быть, к нему обращался один из духов Рая Виски? Возможно, это был призрак моей прабабушки или даже призрак моей бабушки, требующий, чтобы он оставил меня в покое.
— О Боже мой! — прошептал он. — О Боже мой!
Он встал и снова посмотрел на меня. Я ждала, мое сердце отчаянно колотилось. Что происходило в этом искалеченном и измученном мозгу? Возвращается ли он в реальность или же ищет другой путь в лабиринте своего безумия, который опять привел бы его в мою кровать?
— Я… я виноват, — прошептал Тони. — О, мне так жаль… — Он наклонился и поднял свой халат. Затем он быстро надел его и туго завязал пояс.
Я наблюдала за ним, не произнося ни слова, так как боялась, что звук моего голоса может вернуть его в прежнее состояние.
— Я… я должен… уйти, — промолвил он. — Спокойной ночи.
Я затаила дыхание и лишь чуть-чуть повернула голову, когда он отошел от кровати и направился к двери. Через несколько секунд он ушел, но мое сердце продолжало колотиться. Я ужасно боялась, что Тони может вернуться, и в то же время была слишком слабой и слишком подавленной, чтобы выползти из комнаты.
Я так сильно вспотела, что моя ночная рубашка прилипла к телу. Нужно немедленно выбраться из этого места. Я должна уговорить Дрейка или Люка или кого-либо еще забрать меня отсюда немедленно. Но Дрейк был в Нью-Йорке. И что, если Люк не приедет? В панике, в отчаянии мой ум метался, как птичка в клетке. Рай Виски! Я должна добраться до него, чтобы он помог мне! Или Трой! Или Парсонс! Кто-нибудь! Пожалуйста, кто-нибудь, помогите мне вырваться от этого сумасшедшего! Что заставило мою бабушку сбежать? Что он сделал с ней? Я не могла вынести даже мысль об этом. Единственное, что утешало меня, это скорое наступление утра. Я обхватила себя руками и крепко сжала, как только могла. Так делала мама всякий раз, когда мне снился нехороший сон и она подходила к моей кровати. Но на этот раз это было гораздо хуже, чем плохой сон. Это был кошмар наяву. Я боялась заснуть, боялась того, что, когда проснусь, вновь увижу около себя голого Тони. Но мои веки отяжелели, и я провалилась в тяжелый сон.
— Доброе утро, — весело произнес Тони.
Мигая, я открыла глаза и увидела, что он распахивает занавеси на окнах. Яркий солнечный свет прогнал все тени. Он открыл окна, чтобы пустить в комнату свежий воздух, и занавеси весело зашуршали о подоконники. Не отрывая головы от подушки, я молча лежала в кровати и наблюдала, как он перемещается по комнате. На нем был свежий голубой шелковый халат, и выглядел он неожиданно бодрым. Может, это напускное, чтобы я подумала, что ночью якобы ничего не происходило?
— Я принесу твой завтрак мгновенно, — заявил он.
— Хорошее отношение ко мне сейчас не поможет, Тони. Я не забыла прошедшей ночи.
— Прошедшей ночи? — Он повернулся, улыбаясь. — О… вчера вечером. Ты имеешь в виду, когда я накричал на тебя внизу. Я уже объяснил и извинился за это, Энни. Ты не должна держать обиды. Все мы делаем ошибки.
— Я не об этом. Я говорю о том, когда вы пришли в мою комнату в середине ночи, — отрезала я, не испытывая больше к нему никакой жалости. Он должен нести ответственность за свои поступки. И, так или иначе, я твердо решила покинуть сегодня этот дом.
— Что? Тебе опять что-то приснилось? Бедное дитя! Чего только не приходится тебе испытывать! — Он покачал головой, сжав губы, как обеспокоенный прадедушка. — Ну, хорошо, как только мы поместим в твой желудок что-то существенное…
— Мне нужна моя коляска. Я должна спуститься вниз и позвонить.
— Коляска? Нет, Энни, не сегодня. Тебе нужен по крайней мере день совершенно полного отдыха после вчерашней прогулки. Я принесу тебе завтрак в постель. Разве это не здорово?
— Мне нужна моя коляска! — потребовала я самым громким голосом, на который была только способна. Он несколько секунд смотрел на меня, затем отправился к выходу, как бы не слыша моих слов. — Тони!
Он не повернулся и на этот раз. Он вышел из моей комнаты и закрыл за собой дверь.
— Вы не можете держать меня как заключенную!
Я села в кровати и медленно опустила ноги через край. Я чувствовала слабость и усталость, но была полна решимости покинуть эту комнату, даже если придется ползти. Мне нужна помощь, мне надо добраться до Рая. Я была уверена, что он поможет мне.
Я стала спускать ноги на пол, когда в комнату опять ворвался Тони с подносом, на котором был мой завтрак.
— О нет, Энни. Ты должна сесть, прислонившись к спинке кровати, чтобы я мог поставить над твоими ногами столик.
Он поставил поднос на ночной столик, взял меня под руки, сдвинул назад и повернул. Мое слабое сопротивление было безрезультатным.
— Пожалуйста, — крикнула я. — Пожалуйста. Позвольте мне встать.
— После того как ты поешь и отдохнешь, я посмотрю, как ты будешь себя чувствовать, Энни. Обещаю. — Он улыбнулся, как если бы мы были самыми лучшими друзьями, и начал устанавливать столик на кровать. Затем он поставил на него поднос с завтраком и отступил на шаг. Уголки его рта были подняты вверх, как в клоунской улыбке.
