— Энни… я… — Он выглядел таким виноватым. Мы прорвали ту завесу, которая разделяла нас, пересекли ту границу, нарушили тот запрет.
— Все в порядке. Я рада, что мы поцеловались, — утверждала я.
Он все еще крепко прижимал меня к себе.
Затем мы оба повернулись на голос Дрейка.
— Энни! — кричал он. У него были широко раскрыты глаза, в которых было выражение испуга и гнева. Я потянулась назад, ухватилась за каталку и освободилась от объятий Люка.
Дрейк вбежал на веранду. С пылающим от ярости лицом он бросился к Люку.
— Я прервал важную деловую поездку, узнав, что произошло в Фарти. Теперь я рад, что сделал это. Кажется, я прибыл сюда как раз вовремя.
— И что все это должно означать? — потребовал Люк. Они стояли друг перед другом с сжатыми кулаками.
— Ты и эта дикая твоя мать не имели никакого права… никакого права забирать Энни из Фарти, где она получала лучшую медицинскую помощь, где за ней был постоянный уход днем и ночью, где у нее было лучшее оборудование, где…
— Дрейк, пожалуйста, — прервала я его. — Ты не знаешь, что там происходило. Я пыталась рассказать тебе, но ты не слушал. Позволь мне сказать это тебе сейчас.
— Сказать мне что? — Он усмехнулся. Я никогда не видела, чтобы он был таким рассерженным. — Ты так хотела приехать сюда, чтобы играть в эти ваши… ваши фантазии с ним? Я и тогда считал, что это дурно, а теперь я просто уверен, что это дурно. Но тебя не следует винить за это, Энни, — заявил он, отворачиваясь от меня. — Они просто воспользовались твоим ослабленным состоянием.
— Нет, Дрейк. Это неправда! — воскликнула я.
Но он с презрением уставился на Люка, его темные глаза сверкали, как горящие угли.
— Я должен буду свернуть тебе шею, раз и навсегда, — проговорил он. Его губы скривились, исказив лицо уродливой, злобной гримасой.
— Может быть, ты попробуешь, раз и навсегда, — парировал Люк. У него было суровое лицо, губы сжаты, взгляд прищуренный и решительный. Весь он был красный как рак.
— Нет, Люк! Дрейк, послушай! Я позвала Люка. Я хотела, чтобы он забрал меня из Фарти.
Они приблизились друг к другу, не обращая никакого внимания на мои крики.
— Я нисколько не удивляюсь на тебя. Я знал, что ты окажешься дрянью. Как могло быть иначе, когда приходится жить с подобной матерью! Краска стирается, и суть вылезает наружу. Я видел, как ты смотрел на Энни все эти годы.
— Дрейк, остановись! — Я пришла в ужас от того, что он может сейчас наговорить.
— Ну, этому будет положен конец прямо здесь. Будет…
— Дрейк! Люк! — взмолилась я.
Внезапно веранда закружилась передо мной, как карусель. Перила поехали по кругу. Каталка поехала сама по себе, слишком быстро, чтобы я могла сохранить равновесие. Я почувствовала, что сама закружилась, и откинула назад голову. Прежде чем кто-то из них успел подбежать ко мне, я упала на пол, и наступила темнота.
Я очнулась в своей кровати с холодной влажной махровой салфеткой на лбу. Около меня стояли тетя Фанни и миссис Эвери. Люк сидел в одном углу, а Дрейк — в другом. У обоих на лицах было мрачное выражение.
— Я послала за доктором Уильямсом. Он будет здесь с минуты на минуту. Ты слишком перетрудилась, не так ли? Я знала, что это может случиться.
Люк и Дрейк повернулись и с виноватым выражением посмотрели на меня.
— Со мной все в порядке.
— Мы позволим это решать доктору, Энни, — ласково проговорил Люк.
Миссис Эвери сменила салфетку на более холодную и влажную. Затем прибыл доктор, и все, кроме тети Фанни, вышли из комнаты.
Он проверил мой пульс, измерил кровяное давление, послушал сердце. Потом сел и покачал головой, переводя взгляд с тети Фанни на меня. Его лохматые брови поднялись, как два восклицательных знака.
— Что здесь произошло?
— Я думаю, что она переутомилась, доктор. Мы подняли ее с кровати, позволили есть за столом. Затем Люк возил ее на коляске в салон красоты и она пробыла там довольно долго, а вернувшись, они стали делать упражнения с каталкой на веранде.
— Ты слишком напрягалась, Энни? Я ведь предупреждал тебя. — Он помахал коротким толстым указательным пальцем правой руки, как бы выговаривая мне.
— Я так не думаю, доктор Уильямс.
— Ну-ну. Работа сердца и ваш пульс нормальны. Давление немного повышенное, но не сильно. Теперь вам надо отдохнуть, и не старайтесь делать сразу слишком многое. Наконец, я связался по телефону с вашим доктором в Бостоне, и тот обещал немедленно прислать ваши материалы. Из того, что он говорил мне, я сделал вывод, что вы полностью поправитесь. Дело лишь во времени.
— Я знаю, что поправлюсь, доктор Уильямс. Теперь я уверена в этом.
— Прекрасно, Энни. — Он встал и повернулся к тете Фанни. — С ней все будет в порядке. Пусть только ведет себя поспокойнее несколько дней.
— Ты слышишь, что говорит доктор? — предупредила меня она.
— Да, тетя Фанни. Спасибо вам, доктор Уильямс.
— Скоро я загляну еще. — Он одобрительно улыбнулся и похлопал по моей руке.
Тетя Фанни пошла к дверям вместе с ним.
— Тетя Фанни, пришлите, пожалуйста, сюда Дрейка. Я должна поговорить с ним. Мне ведь можно это сделать, доктор, не правда ли?
— Конечно. При условии, что вы потом поспите.
Дрейк вернулся. Его лицо оставалось угрюмым, гнев все еще кипел у него внутри.
— Дрейк, пожалуйста, подойди сюда, сядь и выслушай меня. Доктор разрешил.
Он продолжал стоять у двери. Затем сделал несколько шагов вперед, но я видела, что он не собирается присаживаться и спокойно выслушивать меня.
— Ты не должна доверять советам доктора Уильямса. Это простой врач маленького городка, Энни. Позволь мне собрать твои вещи и отвезти тебя обратно в Фарти.
— Дрейк, в последний раз, когда ты посетил меня в Фарти, то обещал помочь мне уехать оттуда, если я буду настаивать.
— Я сказал это только потому, что ты была слишком возбуждена лекарствами и всем остальным.
— Дрейк, это не было из-за лекарства. Ужасы начались с миссис Бродфилд. Это была жестокая властная женщина. Она, которая ненавидела богатых людей, считала меня такой же богатой испорченной девчонкой. Она ужасно относилась ко мне.
— Ну… Тони избавился от нее, не так ли? Он собирался нанять другую сестру. В этом не было никакой проблемы.
— Сам Тони — проблема, Дрейк, причем большая проблема. Он никогда и не хотел, чтобы я поправилась.
— Что? Но послушай…
— Нет, ты послушай, пожалуйста. Тони желал, чтобы я осталась там навсегда. Он хотел сделать меня пленницей его мечтаний, его болезненных фантазий. Он специально не позволял мне делать то, что мне необходимо было для скорейшего выздоровления. Тони умышленно затягивал мое состояние инвалида, с тем чтобы держать меня в кровати, сделать зависимой от него. Почему, например, после того как я показала ему, что могу подниматься и самостоятельно вставать с кровати, он забрал коляску и приспособление для ходьбы и унес их из комнаты?
— Я уверен, что он просто не хотел, чтобы ты перегружала себя и тем самым уменьшала шансы на полное выздоровление. — Дрейк, улыбнувшись, сел. — Больные люди часто бывают нетерпеливы, когда
