— Нет, — покачал головой Регги. — По правде говоря, ничего необычного. Все, конечно, были на взводе, но этого и следовало ожидать.
— Странно, если бы все было наоборот. Расскажите мне, что вы обычно делаете между девятью вечера и полуночью?
— А?
— Когда наш друг Ройстон выходит на ежевечернюю прогулку, что вы обычно делаете? Вы всегда поднимаетесь наверх?
— Да, но не с самого начала, — задумчиво произнес Регги. — Раньше мы выходили в сад, но через некоторое время кто-то из нас обнаружил, что явление никогда не затрагивает верхние этажи. И поэтому у нас вошло в привычку забираться наверх.
— А что не так было с садом? — спросил Френсис, закрыв глаза.
Регги вздрогнул.
— Да ничего особенного, только чертовски холодно.
Френсис открыл глаза и стал внимательно вглядываться в пустой холл.
— Холодно, говорите?
— Да, — нахмурился Регги, — На закате в низинах слишком ветрено.
— И в самом деле. Скажите, сегодня перед отъездом вы заперли двери?
— Конечно заперли.
— Вы уверены?
— Конечно уверен, — раздраженно отозвался Регги и снова нахмурился. — Мы решили, что ко всем вашим проблемам только грабителей вам не хватает. Вы знаете, нас уже дважды обворовывали. Бетти сказала…
— И даже заднюю дверь закрыли? — настаивал Френсис. — А вы ручаетесь, что надежно заперли все окна?
Регги с удивлением посмотрел на Сент-Клэра.
— Да, как раз была моя очередь отвечать за безопасность. Приходится принимать меры, учитывая все обстоятельства…
— Фред, — протянул Френсис, и лицо его озарила улыбка, — я тупой дубиноголовый придурок!
— Признание снимает камень с души, — процитировала молодая леди. — А я-то гадала, сколько времени тебе для этого понадобится.
— Гребаный, темный, слепой, глухой, полоумный кретин, — добавил Френсис. — Ведь мне все принесли на блюдечке с голубой каемочкой, а мне не хватило мозгов это понять.
— Тут уж ничего не поделаешь, — успокоила его Фред, — Уж таким ты уродился.
— А ты, конечно, вычислила недостающее звено, — предположил Френсис.
Возникла короткая пауза.
— Нет, — сказала Фред.
— Но теперь-то у тебя в голове все встало на свои места? — спросил Френсис, бросив на нее через плечо лукавый взгляд.
Она покачала головой:
— У меня нет твоих мозгов. Я только наемная рабсила.
— Но, черт возьми, девочка, это же так очевидно. Как то, что у тебя на лице есть нос.
— Оставь в покое мой нос, у тебя свой есть. Я, вообще-то, не догоняю, о чем ты говоришь.
— Я говорю о человеке-якоре. Ты просто обязана догадаться, кто это. Мы так зациклились на невероятном, что просмотрели очевидное. Думай, думай, девочка.
— Я думаю, и это мешает.
— А ну-ка, Регги, будьте другом, сделайте кое-что для меня.
— С удовольствием. — Регги просиял, как бойскаут, которому предстояло сделать доброе дело. — Все что угодно.
— Прочистите хорошенько уши и слушайте. Ступайте и отоприте заднюю дверь, затем обойдите вокруг дома, насвистывая 'Правь, Британия!'. Когда дойдете до парадного входа, войдите, закройте дверь и выключите свет в холле. Вопросы есть?
Регги сосредоточился:
— Отпереть заднюю дверь, обойти вокруг дома, насвистывая 'Правь, Британия!', войти с парадного входа, закрыть дверь, выключить свет. Все понял. Но почему?
— Никогда не спрашивайте 'почему', — Френсис мрачно покачал головой. — Вы даже представить себе не можете, сколько государств сгубило это слово. Быстро — ноги в руки и делайте, что сказано.
— Хорошо, как вам будет угодно. Но клянусь жизнью…
— Когда вы вернетесь, я вас поцелую взасос, — пообещала Фред.
Регги ойкнул, густо покраснел и бросился выполнять задание. Френсис взглянул на свою помощницу:
— Ты что, хочешь, чтоб его кондрашка хватила? Держи себя в руках, все может начаться уже чуть ли не через пять минут.
Вдалеке раздался скрип открываемой двери, а затем, через какое-то время, пронзительное исполнение 'Правь, Британия!' под скрип приближающихся шагов.
— Не попасть ему в горячую десятку, — вынес свой вердикт Френсис.
— Но зато он такой душка, — сказала Фред.
Передняя дверь внезапно распахнулась — это свидетельствовало о том, что Регги с облегчением оставил ночную тьму, затем свет в холле погас, и вот уже Регги стоял на пороге, сияя как школьник, которому удалось пробраться туда, куда детям вход воспрещен.
— Я сделал это! — воскликнул он.
— Вы чертовски сообразительны! — мрачно провозгласил Френсис. — А теперь выключайте свет и садитесь рядом с Фред. Можете даже слегка пообжиматься до начала представления.
Регги обошел комнату, выключил свет. И вскоре они уже сидели в темноте, словно три привидения, в ожидании полуночи. Неожиданно Фред воскликнула:
— Эй, осторожнее там!
Френсис выругался:
— А ну прекратите! Некоторые наивно думают, что на первом этаже никого нет. Если не можешь его контролировать, терпи молча.
— Ну что вы в самом деле, — возразил Регги жалобным голосом. — Я никогда…
— Да заткнитесь вы, наконец! — рявкнул Френсис.
Прошло пятнадцать минут, и часы в холле пробили одиннадцать. И не успел затихнуть бой часов, как послышался первый звук. Слабое позвякивание. Возможно, кто-то слегка не рассчитал силы, осторожно закрывая заднюю дверь. Ка-кое-то время ничего не происходило. По мере того как они ощущали чье-то приближение, напряжение росло. Регги судорожно сглотнул.
— Еще один звук, — прошептал Френсис, — и я тебя вырублю.
В соседней комнате скрипнул стул, а затем с глухим стуком ударился об обеденный стол. Кто-то вполголоса выругался. Потом они услышали чьи-то тихие шаги по ковру.
Темная фигура бесшумно прошла через комнату и неясным силуэтом возникла на пороге открытой двери. Кто-то свистящим шепотом произнес:
— Господин, господин, они закрыли меня…
Внезапно свет разорвал темноту, ослепив всех присутствующих. Только через пару секунд удалось идентифицировать фигуру в дверях. Френсис Сент-Клэр торжественно сказал:
— Итак, наконец-то мы встретились, господин Кристофер Уайетт.
Гертруда отскочила в сторону, ее лицо было искажено от страха и ярости.
Двое мужчин привязали долговязую ширококостную фигуру к стулу, а она дико ревела, как медведица, попавшая в ловушку. Пару раз крики перемежались словами, произнесенными с акцентом, который представлял собой смесь кокни и деревенского говора, гласные проглатывались, словно для того, чтобы сделать речь еще более невнятной.
