— Задача, к счастью, оказалась легче, чем я описал вам в письме.
— И почему же?
— Потому что ограбление уже произошло сегодня ночью.
— Если бы вы не оповестили всех о моем визите, месье, возможно, этого бы не случилось нынче ночью.
— Но когда же?
— Завтра или в другой день.
— И в этом случае?
— Люпен попался бы в ловушку.
— А моя мебель?
— Ее бы не вывезли.
— Но моя мебель здесь.
— Здесь?
— Ее привезли обратно в три часа дня.
— Кто привез? Люпен?
— Нет, два военных фургона.
Херлок Шолмс яростно нахлобучил свою шляпу на голову и закинул на плечо дорожную сумку, но Деван воскликнул:
— Что вы делаете?
— Ухожу.
— Но почему?
— Ваша мебель на месте, Арсен Люпен далеко. Моя роль окончена.
— Но мне абсолютно необходима ваша помощь, уважаемый господин Шолмс. То, что произошло вчера, может повториться завтра, поскольку мы не знаем самого главного: как Арсен Люпен проник сюда, как вышел и почему через несколько часов все вернул.
— А! Вы не знаете…
Мысль о нераскрытой тайне смягчила Херлока Шолмса.
— Хорошо, давайте поищем. Но быстро, договорились? И, если возможно, одни.
Последняя фраза явно метила в присутствующих. Деван понял и провел англичанина в зал. Сухим тоном, короткими фразами, которые, казалось, были подготовлены заранее, — да еще с какой тщательностью! — Шолмс задавал ему вопросы о вчерашнем вечере, о гостях, находившихся в комнате, о завсегдатаях подобных вечеров. Затем он осмотрел оба тома «Хроники», сопоставил планы подземелья, заставил процитировать фразы, найденные аббатом Жели, и спросил:
— Значит, вчера вы впервые упомянули об этих двух цитатах?
— Вчера.
— Вы никогда не рассказывали об этом Орасу Вельмону?
— Никогда.
— Хорошо. Вызовите машину. Я уезжаю через час.
— Через час!
— У Арсена Люпена ушло не больше времени на решение ребуса, который вы ему загадали.
— Я?.. Я загадал ему…
— Да! Арсен Люпен и Вельмон — одно лицо.
— Я это подозревал… Ах, мерзавец!
— Вчера вечером, в десять часов, вы открыли Люпену необходимые сведения для решения загадки, именно их ему недоставало, он ломал над ними голову несколько недель. И в течение ночи успел все понять, собрать свою банду и ограбить вас; я намерен проявить не меньшую расторопность.
Он прошелся по комнате, размышляя о чем-то, затем сел, скрестил свои длинные ноги и закрыл глаза.
Деван, чувствуя себя немного неловко, ждал. «Спит он или думает?»
На всякий случай вышел, чтобы отдать распоряжения. Когда Деван вернулся, он увидел Шолмса у подножия лестницы, выходящей на галерею. Тот на коленях обследовал ковер.
— Что там такое?
— Посмотрите… вот здесь… воск от свечи.
— Действительно… совсем свежие пятна…
— Вы можете увидеть такие же наверху лестницы, а больше всего их вокруг витрины, которую Люпен взломал, вытащил драгоценности… видимо, для того, чтобы переложить их в это кресло.
— И к какому же выводу вы пришли?
— Ни к какому. Все эти данные, без сомнения, могли бы объяснить, почему он решил вернуть награбленное. Но у меня нет времени заниматься этим аспектом проблемы. Главное — план подземелья.
— Вы все еще надеетесь…
— Я не надеюсь, я убежден. Ведь в двухстах — трехстах метрах от замка есть часовня, не так ли?
— Да, разрушенная часовня, где находится могила герцога Роллана.
— Скажите вашему шоферу, чтобы он ждал нас у этой часовни.
— Мой шофер еще не вернулся… Мне скажут, когда он появится… Но, судя по всему, вы полагаете, что подземный ход ведет в часовню? Что навело вас…?
Херлок Шолмс перебил его:
— Я попрошу вас, месье, доставить мне лестницу и фонарь.
— А! Вам нужны фонарь и лестница?
— Разумеется, если я прошу вас об этом.
Пристыженный Деван позвонил. Фонарь и лестницу принесли. После этого посыпались строгие и точные, как военная команда, распоряжения.
— Приставьте лестницу к книжному шкафу, с левой стороны от надписи «Тибермениль…».
Деван стал подставлять лестницу. А англичанин продолжал распоряжаться:
— Левее, еще немного… теперь чуть вправо… Стоп! Поднимайтесь… Отлично… Все буквы этого слова — рельефные, не так ли?
— Да.
— Займемся буквой «Н».[3] Поворачивается она в какую-нибудь сторону?
Деван ухватился за букву «Н» и воскликнул:
— Да, поворачивается! Направо и на четверть круга! Кто же вам подсказал?..
Не ответив ему, Херлок Шолмс продолжал:
— Можете ли вы с того места, где находитесь, дотянуться до буквы «R»? Да… Подвигайте ее несколько раз, как вы бы сделали с задвижкой, которую открываете и закрываете.
Деван подвигал букву «R». К его величайшему удивлению, внутри что-то щелкнуло.
— Прекрасно, — сказал Херлок Шолмс. — Нам остается только передвинуть вашу лестницу на другой конец, имеется в виду конец слова «Thibermesnil»… Ну вот… А теперь, если я не ошибся, если все происходит так, как должно быть, буква «L» откроется как окошечко.
Чуть ли не торжественным движением руки Деван взялся за букву «L». Буква открылась, но Деван покатился с лестницы, так как вся вертикаль книжного шкафа, что помещалась между первой и последней буквой слова, повернулась на своей оси, и открылся ход в подземелье.
Херлок Шолмс невозмутимо спросил:
— Вы не поранились?
— Нет, нет, — ответил Деван, вставая на ноги, — я не ранен, но, признаться, ошарашен… эти передвижные буквы… зияющая дыра подземелья…
— Что тут особенного? Разве это не совпадает точь-в-точь с цитатой из Сюлли?
— В чем же, мой Бог?
— Ну как же! «Н» поворачивается, «R» дрожит, а «L»[4] раскрывается… Именно это и дало возможность Генриху IV принять у себя мадемуазель де Танкарвиль в
