Мантойфель известил штаб-квартиру группы армий «Б» об обстановке в Бастони и просил предоставить максимальное количество артиллерии. Не получив требуемого, он попросил помощи у Люфтваффе.
Авиации удалось нанести серию малоэффективных ударов по городу, но это было далеко до того ошеломляющего наказания, которым так неразумно пригрозил Люттвиц.
Неудачливому командиру корпуса постоянно напоминали о его опрометчивом поступке. Утративший к нему доверие Мантойфель, когда ему пришлось возвращаться в штаб-квартиру 5-й танковой армии, делегировал генерал-майора Густава Вегенера, своего начальника штаба, надзирать за действиями обесчещенного подчиненного. Трудно объяснить, почему Мантойфель вообще оставил Люттвица на командном посту, скорее всего потому, что считал старшего дивизионного командира, генерал-лейтенанта Фрица Бейерлейна, еще менее достойным доверия.
Несмотря на необходимость быстрого наступления на Мез (как оговаривалось в первоначальном плане Гитлера) окруженный гарнизон Бастони занимал слишком преувеличенное значение в умах командиров группы армий «Б».
Хотя дивизия фон Лаухерта продвигалась вперед в верном направлении, Мантойфель приказал ей отвести один из ее двух гренадерских полков и при поддержке артиллерии заняться разблокированием котла.
Накануне Рождества бригада сопровождения фюрера — 2 полка героев, специально отобранных за их храбрость охранять Гитлера — была брошена в атаку, следуя за 9-й танковой дивизией и частью 116-й танковой дивизии, а также за 15-й панцергренадерской дивизией.
Все их попытки не возымели никакого действия. Генералу Паттону не только удалось 26 декабря прорвать осаду и возобновить снабжение мужественных защитников, но и остановить неподалеку от Селля, примерно в 4 милях от Меца, продвижение 2-й танковой дивизии на запад. Затем, 25 и 26 декабря, дивизия стала жертвой стремительно развившегося контрнаступления союзников возглавляемых сильной и относительно свежей 2-й бронетанковой дивизией американцев. Теперь, когда небо прояснилось, самолеты союзников опять сновали повсюду, не давая немцам поднять головы, прокладывая путь атакам сухопутных войск и уничтожая любое движущееся транспортное средство противника.
В кровавой бойне были полностью уничтожены 304-й панцергренадерский полк, 2-й батальон 3-го танкового полка и две трети 273-го танкового батальона ПВО. Примерно 2500 немецких солдат были убиты или ранены, а 1200- взяты в плен. Было потеряно 450 грузовиков и 81 артиллерийское орудие. И лишь шестистам солдатам, под началом майора фон Кохенхаузена, удалось вырваться из окружения. Им повезло добраться до немецких позиций пешком.
Ни один грузовик или танк не вырвался из американского окружения.
В то же время, когда противник уничтожал 304-й панцергренадерский полк, 2-й танковый разведывательный батальон противостоял атакам 82-го разведывательного батальона американцев и британской 29-й бронетанковой бригады под Фуа Нотр-Дам, располагавшемся менее чем в двух милях к северо-востоку. Он также был уничтожен.
Узнав, что значительная часть его дивизии окружена, Люттвиц сразу приказал Бейерлейну атаковать в северном направлении и прорвать котел. Но было уже слишком поздно — не успел Бейерлейн выступить со своими войсками, как учебная танковая дивизия попала под сильный авианалет. Позднее она натолкнулась на сильные части американского VII корпуса, который как раз прибыл на поле боя. Барон фон Люттвиц приказал Бейерлейну перейти к обороне. У него не было причин отправляться в Селль, поскольку основная масса 2-й танковой дивизии уже была уничтожена. После Селля LVII танковому корпусу оставалось только возвращаться в Германию. К 28 января 1945 года оставшиеся немецкие части откатились к Западному валу и реке Рур — почти туда, откуда они в свое время начали триумфальное шествие по Европе.
Последнее огромное наступление обернулось позорным поражением с тяжелыми потерями, которые отнюдь не стоило афишировать.
Теперь штаб-квартира корпуса фон Люттвица с потрепанными остатками 2-й танковой дивизии и учебной танковой дивизии была переброшена на юг, на вланденский участок реки Ор, в зону действия 7-й армии генерала танковых войск Эриха Бранденбургера, где теснимые неприятелем пехотные дивизии отражали сокрушительные удары превосходящих сил Паттона.
Люттвиц был близок к отчаянию. После серии ужасных воздушных налетов, произошедших 22 января, значительно уменьшился в количестве личный состав его войск. Поэтому Модель переместил свою штаб- квартиру в Герборг, находившийся севернее, на реке Иссель. Сначала штаб оказался без приданных ему частей, но ближе к концу февраля он получил в свое распоряжение 15-ю панцергренадерскую (командир оберст Вольфганг Маух) и 116-ю танковую дивизии (под командованием генерал-майора Зигфрида фон Вальденбурга). Но эти две дивизии располагали только 35 танками. Обе они испытывали острую нужду в пехоте, и в большей части их подразделений оставалось совсем мало ветеранов. Что было еще хуже, XLVII танковый корпус теперь включал в себя весь резерв недавно сформированной группы армий «Н», которой командовал переутомленный и пониженный в чине генерал-оберст Иоганнес Бласковитц.
Импровизированным формированиям Бласковитца противостояла громада орудий, танков и пехоты под командованием британского фельдмаршала Бернарда Монтгомери, который, в присущем ему стиле, готовился к массированному форсированию Рейна. 24 марта эта махина была, наконец, готова и начала форсирование реки под Ри и неподалеку от Везеля с такой силой, которой невозможно было сопротивляться. Бласковитц бросил гренадеров Маука в контратаку под Ри. Однако результаты были незначительны. На следующее утро британцы были уже на противоположном берегу.
Ставка Люттвица и 116-й танковой дивизии была брошена в бой южнее Липпе против американского крыла огромной 21-й армейской группы, и к наступлению ночи большая часть 60-го панцергренадерского полка была выбита или взята в плен.
Люттвиц стал отвечать за этот участок, находившийся восточное Рейна. Ему была придана вновь прибывшая 190-я пехотная дивизия, которая сражалась южнее Голландии. Ее командиром был генерал- лейтенант Эрнст Хаммер с Восточного фронта, фанатичный нацист.
В течение 3 следующих дней несокрушимая армада Монтгомери устремилась вперед, отбрасывая в сторону все, что попадалось на ее пути. XLVII танковый и LXIII корпуса были безжалостно отброшены назад в Рурский промышленный район, где начал формироваться новый котел.
Их последняя связующая нить с группой армий «Н» была обрублена 31 марта, после чего фельдмаршал Модель, все еще остававшийся на посту командующего группой армий «Б» и отвечавший за операцию по разблокированию котла, передал Люттвицу командование обоими корпусами, получившими впоследствии название «группы фон Люттвица».
Группа занимала позиции к северу и востоку от Липштадта, расположившись дугой вдоль Липпе в сторону водохранилища Мене. Под командованием Люттвица в первые дни апреля находились также специальный дивизион «Гамбург», 2-я парашютная, 116-я танковая и 190-я пехотная дивизии (с севера на юг).
К этому времени Люттвиц согласился с общим мнением о котле и с тем, что война проиграна и дальнейшее сопротивление бессмысленно. Ситуация в Рурском котле стремительно ухудшалась. Но только 15 апреля Модель признал поражение и расформировал армию. Теперь каждый был предоставлен самому себе. Кто-то продолжил сопротивление, кто-то пытался прорваться из котла. Однако большинство просто сдавалось. На следующий день после приказа Моделя барон фон Люттвиц со штабом присоединился к генерал-лейтенанту Бейерлейну и его LIII корпусу, чтобы сдаться американцам. Генерал от инфантерии Эрих Абрахам (бывший командир LXIII корпуса), заместитель Люттвица, тоже сдался.
Для Люттвица начался продолжительный период заключения. Материалы допросов того времени свидетельствуют, что многие германские генералы холодно относились друг к другу, а Люттвица презирали за его прокол под Бастонью. В первую очередь это касается Бейерлейна, чьи действия в той операции были безупречны.
На американского военного историка бригадного генерала С. Л.-А. Маршалла Люттвиц не произвел впечатления. Он пишет: «Люттвиц — старый кавалерист. Ему за 58 лет. Он высокий, грузный, с большим брюшком» По его моноклю и полувоенной манере разговора можно было предположить, что Люттвиц типичный пруссак. Среди других германских генералов он имел репутацию добросердечного по отношению к
