Характерным примером того, какое разрушительное воздействие оказывало управление, руководимое Удетом, на подготовку Люфтваффе к войне, является история с бомбардировщиком Ju-88.
В 1937 году на вооружении Люфтваффе состоял средний бомбардировщик Не.111, максимальная скорость которого была 250 миль в час, а дальность полета 740 миль. Он был способен нести бомбовую нагрузку всего в 2,2 тонны. Прототип двухмоторного бомбардировщика Ju.88, который должен был заменить устаревший Не.111, был готов к испытаниям в марте 1938 года. К несчастью, Удет и генеральный штаб Люфтваффе находились в это время под впечатлением от весьма успешного (в условиях слабого сопротивления) использования в гражданской войне в Испании пикирующего бомбардировщика Ju.87 «штука» и потребовали сделать Ju.88 пикирующим, для чего нужно было вносить кардинальные изменения в конструкцию самолета. Необходимо было установить на нем воздушные тормоза и существенно укрепить фюзеляж, а это привело к. снижению скорости, дальности и высоты полета. В конце концов масса Ju.88 увеличилась с 6 до 12 тонн, и первая модификация Ju.88A1 имела меньшую скорость, чем Не.111. Хотя во время войны Ju.88 широко использовался в самых разных качествах, он так и не доказал себя достойным преемником устаревшего среднего бомбардировщика Не.111.
Если Ju.88 просто не оправдал надежды руководства Люфтваффе, то Не.177 и Me.210 вообще разнесли их в пух и прах. Весной 1938 года Удет решил, что рейху необходима дальняя бомбардировочная авиация. По его замыслу новый бомбардировщик должен был быть четырехмоторным (на этом настаивал еще Вефер), однако конструктору Эрнсту Хейнкелю удалось убедить Удета в необходимости доработки Не.177, главной достопримечательностью которого были четыре попарно соединенных передаточным механизмом двигателя, на которые приходилось два винта… Несколько месяцев спустя Удет выдвинул требование, предусматривавшее способность Не.177 пикировать с углом атаки 60 градусов. Хейнкель пришел в ужас. Он пытался протестовать, убеждал Удета, что самолет, весящий несколько десятков тонн, вообще не может пикировать, но последний был непреклонен, и бедному Хейнкелю не оставалось ничего другого, кроме как выполнять приказ. В конце 1938 года в Рехлине прототип Не.177, весивший 32 тонны, впервые поднялся в воздух. «Битва за Англию» с полной очевидностью выявила несостоятельность Ju.88 и Не.111. Именно Удет был виноват в том, что авиапромышленность рейха так и не смогла удовлетворить потребности Люфтваффе, а последние проиграли свое первое сражение. Звезда Эрнста Удета померкла. Начался закат его карьеры. Пытаясь восстановить в глазах Гитлера и Геринга свою пошатнувшуюся репутацию и вывести на надлежащий технологический уровень германскую авиапромышленность, Удет затеял рискованную игру. В октябре 1940 года, несмотря на неудовлетворительные результаты испытаний, он приказал запустить Не.177 в серию. Это повлекло за собой полную дезорганизацию авиапромышленности. Не.111 был снят с производства, многочисленные заводы закрыты на переоборудование. Только через несколько месяцев началось производство новых бомбардировщиков.
В первых же машинах, сошедших с конвейеров, были обнаружены недопустимые дефекты. Вскоре обнаружилась опасная тенденция самолетов к взрывам в прямом горизонтальном полете без каких-либо видимых причин. Очевидно, в высшей степени взрывоопасное топливо протекало на горячие маслопроводы. Кроме того, Не.177 разваливались в воздухе при самом незначительном пикировании. Так как множество бомбардировщиков разбилось еще на стадии испытаний, унеся при этом жизни около 60 опытных экипажей, только 33 из 1446 Не.177, произведенных за годы войны, попали во фронтовую авиацию. Провалившийся проект Удета стоил рейху миллионов марок, тысяч тонн ценнейших материалов и нескольких сотен жизней опытнейших летчиков.
Окончательно погубил карьеру Удета проект «Мессершмитт-210» (Me.210). Созданный профессором Вилли Мессершмиттом двухмоторный многоцелевой истребитель-бомбардировщик по приказу Удета, целиком положившегося на высокую репутацию конструктора, был запущен в серию. Результат оказался более чем плачевным. Me.210 получился неустойчивым в воздухе. Самолет вел себя совершенно непредсказуемо. Несколько экипажей погибли из-за того, что во время пикирования Me.210 срывался в штопор. Это был крах, такой же, как и в случае с Не.177.
В феврале 1940 года технические проблемы Люфтваффе обострились до предела, а производство самолетов отстало от всех графиков. Адольф Гитлер впервые подверг Геринга уничтожающей критике, а тот, в первую очередь, устроил разнос Удету. Нападки рейхсмаршала стали еще ожесточеннее после «битвы за Англию», когда стало ясно, что Люфтваффе утратили былое превосходство в воздухе. Бедняга Удет не был в состоянии вынести такое давление и стал опускаться как в моральном, так и в физическом смысле. Случайно встретивший его в октябре 1940 года Хейнкель едва узнал в обрюзгшем, с пожелтевшим лицом человеке Эрнста Удета. Тот «… явно находился на грани нервного срыва. Его мучил постоянный звон в ушах и жуткий кашель, а десны кровоточили.».[173]
Геринг не переставал устраивать ему выволочки, но особенно ухудшилось и без того отчаянное положение Удета, когда им занялся лично Эрхард Мильх, вознамерившись сбросить незадачливого генерал-оберста со всех постов. Близкие когда-то друзья (Удет даже учил Мильха летать) теперь стали смертельными врагами. Коварный имперский секретарь по авиации воспользовался неразберихой, царившей в отделе боевого снабжения, чтобы прибрать его к рукам. Он заявлял вполне, кстати, справедливо), что лучшие самолеты Люфтваффе (например, одномоторный истребитель Bf.109) были созданы именно в тот период, когда техническое управление входило в его обширные владения. Но Геринг, верный все той же тактике «Разделяй и властвуй», отказался сместить Удета, однако предоставил Мильху полномочия открывать или закрывать авиапредприятия, перемещать людские и сырьевые ресурсы с одного производства на другое, а также менять состав руководства авиапромышленности. Разумеется, Эрхард Мильх, обуреваемый неуемной жаждой власти, не мог успокоиться, получив лишь половину пирога, и начал против искренне благонамеренного, но совершенно некомпетентного экс-трюкача войну нервов. Очень скоро ему удалось заменить всех основных помощников Удета на своих ставленников. Мильх, с молчаливого согласия Геринга, постепенно реорганизовал техническое управление на свой (более разумный) лад.
Тем временем война затягивалась, потери Люфтваффе росли, а Удет впадал во все более глубокую депрессию. 15 ноября 1941 года его навестил находившийся в отпуске с Восточного фронта (куда попал стараниями Мильха) бывший подчиненный генерал-майор Плох. Он рассказывал о массовых расстрелах евреев и представителей других национальностей на захваченных территориях. Удет был страшно потрясен и расстроен. Он был морально опустившимся человеком, никудышным начальником, наркоманом и алкоголиком, но никак не чудовищем. Два дня спустя Удет позвонил свой любовнице. «Я не могу больше все это выносить! — орал он в трубку. — Я хочу застрелиться и позвонил, чтобы попрощаться с тобой! Они меня доконали!». Женщина пыталась отговорить его, но несколькими минутами позже Эрнст Удет нажал на спусковой крючок своего табельного пистолета. Он оставил Герингу предсмертную записку, в которой упрекал его за то, что тот доверился «этим жидам» (Мильху и его помощнику генерал-майору Карлу-Августу фон Габленцу) и позволил им сесть себе на шею.[174]
Из пропагандистских соображений германскому народу было сообщено, что Эрнст Удет погиб, испытывая новый самолет. На его похоронах сентиментальный Геринг пролил реки слез, однако позже сказал: «Он полностью развалил нашу программу развития Люфтваффе. Будь он сейчас жив, я бы сказал ему, что он ответственен за большие потери, которые мы несем.».[175] Вина в этом самого «толстого Германа» тоже была немалой.
Война в воздухе принимала для рейха все более неблагоприятный оборот, а Геринг все больше и больше времени стал уделять различным радостям жизни. Со своей второй женой (бывшей актрисой) он жил в огромном, безвкусно обставленном дворце, названном в честь покойной первой супруги «Каринхалле», расположенном в громадном поместье в Шенхейде площадью в 10 тысяч акров, изъятом им из общественного пользования за мизерную плату. Здесь он устроил личные охотничьи угодья, частенько постреливая специально заведенных лосей, оленей, зубров и других животных. Он завладел также замком в Австрии и постоянно рыскал по Европе, будучи крупнейшим в истории вором ценнейших произведений искусств, в поисках новых сокровищ для своей грандиозной коллекции. Геринг возомнил себя последним и величайшим ценителем искусства эпохи Возрождения, а его неуемная жадность была прямо пропорциональна необъятным размерам тела. Разжиревший и обрюзгший рейхсмаршал до такой степени пристрастился к наркотикам, что заглатывал таблетки целыми горстями. Занятый в основном исполнением «трудных и ответственных» обязанностей главного имперского лесничего, постоянно меняя свои многочисленные мундиры, навешивая на них килограммы всевозможных знаков отличия (отчего напоминал
